Вера обдумала слова Шевердука и нахмурилась.
– Странно, вчера вечером доктор и словом не обмолвился о поездке.
– Вчера вечером он еще не знал, что полетит. Лететь на конференцию должен был я. Но у меня приболела жена, и Черневицкий попросил Плучека заменить меня.
– Вот в чем дело… – Вера облегченно вздохнула. – Тогда все в порядке. А то я уж было подумала…
– Что вы подумали? – стекла очков Шевердука мрачно сверкнули.
Вера смущенно улыбнулась.
– У вас здесь довольно жуткие места: дубовый лес, болото… Если ночью сбиться с дороги, можно и заблудиться.
Шевердук пожал плечами:
– Никогда об этом не думал. Я видел дубовую рощу только при свете дня, и она никогда не казалась мне жуткой. Что касается возможности заблудиться, то, на мой взгляд, это невозможно. Мы все прекрасно ориентируемся в нашей роще.
Вере нечего было ответить. Шевердук помолчал, а потом проговорил – видимо, затем лишь, чтобы заполнить паузу, от которой обоим стало слегка неуютно:
– Должно быть, Плучек вам много рассказывал о нашей клинике?
– Почти ничего, – покачала головой Вера. – Мы больше говорили на общие темы. Вот только на прощание он произнес странную фразу.
– Какую?
Вера наморщила лоб, припоминая, и ответила:
– Что-то насчет того, чтобы я была осторожна.
– Плучек прав, – согласился Шевердук. – Специфика нашего учреждения такова, что любая неосторожность может стоить нам здоровья и даже жизни. Сегодня утром, беседуя с Часовщиком, вы слишком близко подошли к защитному барьеру, а это могло закончиться плохо. Помните: Часовщик убивал людей голыми руками.