Небесный Артефактор

Капитан «Феникса» принял меня неожиданно быстро – буквально через минуту после того, как секретарь доложил о моем приходе. М-да, все-таки купцы – это не бюрократы, время ценят…

– Доброго дня, Владимир Игоревич, – поприветствовал я Гюрятинича, оказавшись в его кабинете.

– И тебе здравствовать, Кирилл. Проходи, не стой на пороге. – Капитан кивнул на одно из кресел для посетителей, что стояли у приставки к его столу.

– Благодарю, – ответил я, устраиваясь в тяжелом, но довольно удобном, несмотря на официальность, кресле. Гюрятинич кивнул.

– Итак, я полагаю, ты пришел поговорить об изменении условий контракта или увольнении, не так ли? – проговорил Владимир Игоревич.

Я аж поперхнулся от удивления. Кто сдал? Хельга? Но она не в курсе моих «училищных» заморочек. Ни я, ни Завидич ничего ей не говорили. По крайней мере, я – точно! Не хватало еще, чтобы ко всей этой суете добавились нотации от сестрицы… А может, дядька Мирон сказал?

Справившись с удивлением и угомонив скачущие, словно заполошные, мысли, я мотнул головой.

– Можно и так сказать, Владимир Игоревич, – медленно проговорил я. – Тут вот какая ситуация сложилась…

Гюрятинич молча и не перебивая выслушал историю о нашем с Мишкой столкновении с китежцами и его последствиях, включая «ультиматум» директора.

– Собственно, я очень надеюсь, что мне удастся отвертеться от переезда в Китеж, но поскольку надежда – штука ненадежная, счел своим долгом предупредить вас о возможном вынужденном расторжении контракта.

– Я тебя понял, Кирилл. – Гюрятинич слабо улыбнулся, помолчал и договорил: – Не буду читать нотаций, поскольку не сомневаюсь, что твой опекун уже это сделал. Да и не мне тебя воспитывать. Надеюсь только, что случившееся научит тебя осмотрительности.

– Да уж. – Я скривился. Знал бы, чем обернется столкновение с китежцами, – постарался бы разрулить ситуацию без мордобития…

– Вижу, ты и сам понимаешь, – кивнул капитан и неожиданно усмехнулся. – Знал бы ты, сколько подобных проблем возникает на маршруте! Впрочем, ты первый матрос на моей памяти, умудрившийся вляпаться в такую неприятность не в походе, а в родном порту.

В ответ я только руками развел. Опять выделился…

– Не специально же… – произнес я тихонько.

– Пф! – отмахнулся капитан и окинул меня оценивающим взглядом. – Ладно. Я, конечно, рад, что ты не стал бегать от ответственности, как маленький, и нашел в себе силы прийти и рассказать о своих проблемах. Но могу заметить сразу, это не помешает мне стребовать с тебя неустойку за досрочное расторжение контракта.

– Так я же поэтому и пришел! – радостно кивнул я.

– Вот как? – Гюрятинич явно удивился моей реакции, и я поспешил объясниться:

– Мне нужен документ… письмо… не знаю, как это правильно называется… В общем, бумага, в которой будет написано, что вы намерены взыскать с меня эту самую неустойку, пусть даже и в судебном порядке.

– Во-от оно что… Смотрю, ты всерьез нацелился отбиваться от учебы в Классах, – понимающе кивнул Гюрятинич. – Уверен, что получится?

– Нет, но сдаваться не собираюсь, – ответил я.

– Что ж… будет тебе бумага. Точнее, не тебе, а дирекции училища, – произнес капитан. – Не люблю, когда у меня пытаются отобрать моих матросов.

Секретарь возник в кабинете Гюрятинича словно по мановению волшебной палочки. А потом мне осталось только удивляться подкованности нашего капитана в профессиональном крючкотворстве.

Выданная мне бумага… внушала. Тут было все! От перечисления статей законодательства и пунктов контракта, обосновывающих буквально неприличный размер неустойки и обещание содрать всю сумму с дирекции училища, до завуалированного обвинения в шантаже матроса «Феникса» и скромного сообщения о грядущей встрече с коллегами на банкете по случаю дня основания торгового флота.

И ведь не скажешь, что директору фактически пообещали «веселую» жизнь и разбор полетов на тему «не замай!». Все вежливо и корректно, не придерешься.

М-да, такого от Гюрятинича я не ожидал. Если он за каждого своего матроса заступается подобным образом, становится понятным то уважение, с которым к нему относятся подчиненные.

– Владимир Игоревич, – закончив с бумагами, заговорил секретарь. – Прошу прощения. Полчаса назад звонил ваш батюшка, просил передать вам… мм… приглашение на сегодняшний вечер. Он был весьма настоятелен.

– Настоятелен? – переспросил капитан. Секретарь кивнул. – Что ж, раз зовет, да еще и настоятельно… значит, съезжу. Благодарю, Никита.

Секретарь кивнул и исчез за дверью, оставив у меня в руке уже украшенное печатью Гюрятинича письмо в дирекцию училища.

– Вот так, Кирилл. А я хотел сегодня вечером заглянуть к вам, – недовольно проговорил капитан. – Видно, не судьба… Хм… ты не будешь так любезен…

– Сообщить Хельге о переносе вашего визита? – Я еле сдержал улыбку. Гюрятинич смутился… но кивнул. – Хорошо, Владимир Игоревич. Сделаю.

– Спасибо, Кирилл, – облегченно вздохнул капитан. Хех, смешной он. Вроде бы матерый, тертый жизнью волчара… а как речь заходит о моей новоявленной сестрице, так куда что девается?!

Распрощавшись с Гюрятиничем и отыскав в конторе Хельгу, чтобы выполнить данное обещание, я наконец покинул здание на Садовой и… отправился на поиски кофейни или недорогого ресторана. Время-то уже к четырем, скоро стемнеет, а я еще не обедал. Нехорошо!

Не обнаружив рядом ничего подходящего, я запрыгнул на заднюю площадку медленно ползущего трамвая и, доехав до Софийской площади, отправился в так полюбившуюся мне кофейню.

Сидя за маленьким столиком в углу, я смотрел в окно, за которым вновь повалил снег, и, попивая горячее какао, размышлял о недавнем разговоре с капитаном. К моему удивлению, он сделал гораздо больше, чем я рассчитывал. А написанное им письмо, если я правильно понимаю, само по себе может изменить мнение директора в нужную мне сторону, без всяких дополнительных ухищрений. Но это не значит, что я должен от них отказываться.

Глянув на часы, заполнившие зал звоном, я хмыкнул и принялся собираться. Семь вечера, встреча в клубе через час. Но мы с Михаилом договорились встретиться в половине восьмого у храма Козьмы и Дамиана. Пора.

Ждать Горского мне не пришлось, хотя от кофейни до церкви всего десять минут ходу. Тем не менее Мишка уже был тут и, судя по тому, как он наворачивал круги вокруг фонаря, нервничал мой приятель, пожалуй, даже больше, чем я сам.

Здание Веди-клуба, как оказалось, находится в нескольких шагах от церкви, буквально через дорогу. На входе Михаил гордо продемонстрировал швейцару перстень и, бросив: «Он со мной», – вошел в наполненный светом и теплом вестибюль клуба. Ну а я прошел следом за ним, невольно поежившись от пристального изучающего взгляда «хранителя врат».

Как оказалось, у студентов и курсантов, входящих в клуб, здесь имеются свои залы… точнее, клубные комнаты, расположившиеся на первом этаже здания. Но если взрослые члены клуба имели туда свободный доступ, то студентам и курсантам вход на второй и третий этажи здания, где, собственно, и находились основные помещения клуба, был закрыт до совершеннолетия… или до выпуска. Но учитывая, что несовершеннолетние выпускники редкость необычайная… в общем, можно считать, что до семнадцати лет на верхних этажах нашему брату делать нечего.

Комната клуба, отведенная курсантам нашего училища, оказалась довольно небольшим обитым золотистыми обоями помещением, обставленным дубовой мебелью. Здесь нашлось место и окруженному двадцатью стульями с высокими прямыми спинками массивному круглому столу в центре зала, и нескольким книжным шкафам. В простенках между окнами сверкали отраженными бликами витрины с моделями дирижаблей разных лет, у стены напротив длинный буфет с огромным, потемневшим от времени зеркалом. А на противоположной от входа стене красовался герб – алый щит с серебряным штурвалом на нем и черной буквой «В» в левом верхнем углу.

Уютно, светло… и без пафоса. Зато «дирижабельной» тематики хоть отбавляй. От все тех же моделей «китов» в витринах до надраенных медных светильников, словно снятых с «Феникса». Про названия книг, тускло сверкающих золотистыми надписями, заполнивших полки шкафов, и вовсе можно промолчать.

– Мы первые, – констатировал очевидное Михаил, окинув взглядом пустую комнату, дверь в которую он открыл, просто приложив свой перстень к медной пластине с гербом клуба.

Впрочем, остальных участников собрания мы опередили совсем не намного. Я едва успел осмотреться и оценить обстановку, когда в комнату вошел уже знакомый мне глава училищного отделения клуба Гревский. А следом потянулись и другие… старшекурсники.

Внимательные оценивающие взгляды, короткое представление присутствующих, среди которых действительно не оказалось ни одного курсанта младше третьего курса… и тишина.

– Что ж, всем известно, для чего мы сегодня собрались, – наконец заговорил Гревский, дождавшись, пока участники собрания устроятся за столом. – Но прежде чем мы перейдем к основным вопросам собрания, предлагаю рассмотреть заявление нашего гостя, изъявившего желание присоединиться к Веди-клубу. Поручителями господина Завидича являются первокурсник Михаил Горский и мастер церемоний большого зала Иван Федорович Горский.

– Испытание?

Стоя чуть в стороне от стола, я не заметил, кто именно это спросил.

– Второе, – ответил Гревский и перевел взгляд на меня. – Кирилл Миронович, у вас были сутки на то, чтобы подготовиться к сегодняшнему заседанию. Я не буду долго говорить и расспрашивать вас, поскольку сло?ва, по крайней мере, одного из ваших поручителей нам вполне достаточно. Поэтому я просто повторю: удивите нас.

Удивить – это можно. Вчера я довольно долго перебирал варианты, но в конце концов остановился на самом простом.

Я подмигнул серьезно насупившемуся Михаилу, сидящему за столом, и, сделав пару шагов, выложил на наборную столешницу свой значок пилота.