Лепесток за лепестком

– Что приготовить? – не понял доктор.

– Не знаю. – Юранд откашлялся. – Операционную, инструменты и… смирительную рубашку, что ли.

– Может, лучше снотворное? – осторожно возразил доктор Фальк.

– Как хотите, – сказал Юранд. – Вам видней.

* * *

Уже давно пропали звуки последних шагов за дверью. Клиника погрузилась в сон. Резким движением Агесандр откинул одеяло, опустил голые ступни на холодный пол и прислушался.

Снаружи в комнату сочился бледный свет. Агесандр осторожно подошел к окну. Знакомый запах цветущих деревьев показался таинственным и влажным. Далекое море мерцало слабыми бликами. Юноша сделал нетерпеливое движение – хотел выглянуть из окна и определить расстояние до земли, но тут же резко отпрянул, ударившись головой обо что-то твердое и невидимое. Шепотом чертыхнулся и кончиками пальцев прикоснулся к прозрачной поверхности.

«Совсем забыл… как это называется… как он говорил? Стекло?» Он попятился от окна и сел на кровати, прислушиваясь в сторону двери. Тело дрожало мелкой холодной дрожью. Он влез под одеяло, чтобы согреться, и пролежал так часа полтора. Потом встал, по-кошачьи приблизился к двери и затаил дыхание.

Сдерживая прыгающее сердце, Агесандр вышел в темный коридор и медленно двинулся вдоль стены. На ступенях главной лестницы услышал издалека тонкий храп спящего человека. «Ночной вахтер!» – догадался и замер. С трудом заставил себя сдвинуться с места и на ватных ногах стал приближаться к спящему.

Когда Агесандр нащупал ручку двери и бесшумно сдвинул в сторону тяжелый засов, человек перестал храпеть. Юноша похолодел.

– А? – сказал вахтер.

Агесандр замер, опасаясь вдохнуть. Наконец он услышал, как вахтер пробормотал что-то сонным голосом, встал из мягкого кресла и зашлепал в глубину фойе. Там загремели пружины старого дивана и вновь послышался храп.

Спустя минуту Агесандр торопливо шел по безлюдной улице мимо холодных домов. Он с удивлением видел далеко вверху над собой яркий круг и множество светящихся точек.

– Холодное солнце! – шептал он самому себе. – Холодные искры!

Когда край утреннего солнца появился над кромкой далеких гор, юноша радостно вскрикнул. Размахивая руками, побежал по мокрой траве. Он что-то кричал и обливался слезами.

Елена Карелина

г. Санкт-Петербург

Творчество автора отмечено более чем четырьмя десятками дипломов и грамот, в том числе специальным дипломом Международного Грушинского интернет-конкурса и дипломом Международного литературного конкурса «ВКР» «За яркость красок и импрессионизм в поэзии». За значительный вклад в развитие г. Санкт-Петербурга награждена медалью «В память 300-летия Санкт-Петербурга». За литературную деятельность в духе традиций русской культуры награждена звездой «Насл?дiе» II степени. За вклад в укрепление национального самосознания и патриотизма награждена медалью «Георгиевская лента 250 лет». За вклад в развитие русской литературы награждена медалью «Александр Пушкин 220 лет», «Антон Чехов 160 лет», «Анна Ахматова 130 лет», «Сергей Есенин 125 лет».

Член МСП «Новый современник» и РСП. Участник более сорока коллективных сборников и альманахов. Автор книг: «Здесь и сейчас», «Жизнь под зонтиком», «Встречи», «Монологи», «Дорогой млечной».

Из интервью с автором:

– Не мыслю себя без стихов. Литературная героиня – личность самостоятельная и своевольная, но мы с ней ладим.

© Карелина Е., 2022

Летала

Летала во снах голубых, как топазы,
и падала больно…
Смеялась: мол, сглазил
сосед.
Он цыганских кровей, не иначе —
недаром отводит черные очи,
как будто бы прячет
украденное по своим бездонным карманам.
Да, впрочем, все это неважно.
Читала романы:
Моэма и Пруса,
Фейхтвангера и Мопассана…
По лезвию бритвы,
по самому краю вулкана,
под пристальным оком соседей,
а чаще – соседок.
Куда там Рентгену! —
так взгляд их пронзительно-меток…
Что толку об этом…
Судьба просто злая.
Летает ли девочка нынче,
кто знает…

Путеводные гаечки

Время салатов и морса из клюквы (развесистой)…
Часики тикали, тикали… Тося-разумница…
В омуте тихо – уснули русалка и бестия,
Ходит зазноба в ознобе Заречною улицей.

Поезд догнать не проблема влюбленному Ванечке.
Жизнь и любовь не всегда нам рисуют параболу.
Я научилась бросать путеводные гаечки,
Только дороги мои все устелены граблями.

Буба Касторский легко разыграет Овечкина,
Песню таксисту споет деревенская женщина…
Время салатов и морса становится вечностью,
Яркими алыми маками вечность расцвечена…

Антракт

Антракт. Гримерка. Подправить макияж.
Типаж
Из года в год все тот же – травести.
В чести
У режиссера и труппы.
Как глупо —
Не прима. Даже Коломбина —
Мимо.
Девчонка. Рыжие косицы и банты…
А ты
Считаешь от аванса до получки деньги
И делишь