Франсуа и Мальвази. II том

– Взять грот на…, спустить кливер!

Очевидно капитан впадал в детство, или же плохо упал только что, как ударившись и головой: при такой буре он боится бортовой и килевой качки, и в то время как ураган налетает на веер распущенных парусов и того гляди снова положит бриг на борт, или же вгонит под волну. Слегка де Фретте понять было можно, он боялся, что на палубу наплещеться воды и судно наберется ее в трюмы откуда откачать ее будет просто невозможно. Но боцман-то знал, что они заделали слив с палубы хорошо и стоять коням по уши в воде не придется. Поэтому от него, то есть от боцмана Тендора последовала негласная команда снимать, что только можно, там посмотрим, что можно оставить.

«Ореол», освобожденный от части парусов шел под контр-бизанью, двумя марселями и под малым кливером. Из-за прорех в парусах качало не сильно, как бы просквозя неухватившись хорошенько.

Этот первый шквал ветра, прошел очистив голубое утреннее небо, но после себя нес бурю. Было неизвестно когда, но она непременно должна была достигнуть их. Ветер то ослабевал, то усиливался, взбаламучивая поверхность моря и раскачивая корабль из стороны в сторону. К страданиям от морской болезни прибавилась пытка от бортовой качки. Д’Обюссона так же мучило и то, и другое, но он стойко противостоял оному, выходя на холодный морской воздух и вдыхая его свежим. Стояние на ногах приносило облегчение и чувство исчезновения и сглаживания симптомов этой болезни. Главное переставала болеть и мутить голова. Достаточно продрогнув он спускался вниз, в тепло.

Братия беглецов с суши слегла как один. К полной неожиданности, тянуло, с позволения сказать и капитана де Фретте, от чего получилось, что снаружи пустилось все на самотек, пока внутри страдали. Но то было не так, пока там находился бодряк Тендор и судно у него шло на восток, меняя каждые десять минут на один галс на север с тем, чтобы в конце концов постепенно вырулить в Тирренское море, севернее Сицилии. Но ветер с запада все с нарастающей силой гнал бриг «Ореол» вперед и с каждым разом повороты становилось делать все трудней.

Ветер нагонял и разгонял тучи. По времени уже мог бы быть день, но вот уже на протяжении нескольких часов зафиксировалось одно и то же время: красного рассвета или заката, что не одно и тоже, но то, что творилось на небесах разобрать было сложно, не понятно было откуда вообще светит солнце и где оно есть, но порою возникали настолько ярко-красочные картины, открывающиеся где-то впереди. То вселяло надежды, что они когда-нибудь выберутся из этого мрака.

К концу дня солнце приоткрылось, на заднем горизонте еще вися над водной поверхностью. Но светило оно каким-то нехорошим оранжевым светом. На западе появилась и больше разгоралась черная полоса.

– Берегись беды, солнце встало на якорь, – мрачно говорил де Фретте, стоя на киле. Впереди целая ночь невыносимой борьбы со стихией. То есть она должна была продолжиться и после, но к тому времени, как было решено на состоявшемся корабельном совете, они должны были как можно поскорее пристать к Сицилии и переждать штормовую погоду в какой-нибудь тихой гавани там. Продолжать плавание прежде намеченным курсом в Тирренское море и через него, через самую пучину разыгравшейся стихии, было бы по меньшей мере безумием, как и то чтобы продолжать далекое плавание без съестных припасов.

В отношении широт, берегов Африки бриг «Ореол» поднялся достаточно, чтобы на ветре с запада идти прямо к намеченному месту, но идти оставалось целую ночь, это если не задержит буря. А она-то как раз и вызывала в душе морского и сухопутного капитана тревогу, невыносимую тревогу…

Однако время перед бурей почти прошло. «Буруны справа!» – кричал матрос; и в то же время на парусное облачение обрушился первый шквал западного ветра, самого свирепого из всех ветров Средиземноморья. Он обрушился сзади, подталкивая «Ореол» к более быстрому ходу, но оказался первый натиск не долгим и вскоре начал стихать.

– Поднять фор-марсели, грот и бизань!

Слышались беглые шаги матросов исполняющих приказания.

Первый шквал ветра прошел, но он был предвестником бури и за ним вскоре последовал второй. Шум все усиливался и за короткое время последовал третий, четвертый, раскачивая «Ореол» словно люльку.

– Держи крепче руль! – крикнул капитан рулевому, – Спустить брамсели! Держаться к ветру! Закрепите пушки. Принайтовите самыми крепкими канатами: – следовали команды одна за другой.

– Буруны справа! – снова кричал матрос с передней кром-балки.

– Клади руль к ветру!

Влекомый ураганным ветром бриг прошел линию бурунов и оставил позади. Но порывы ветра не ослабевали. Качало все так же сильно, волны яростно налетали на борт. Не возможно было определить где находится солнце. Небо почти все было устлано сплошным покровом свинцовых туч, гонимых ветром. но все же то тут, то там различались светлые оранжевые пятна. Эти пятна то увеличивались, то уменьшались, но вскоре совсем поблекли и пропали. Однако же прежде по воле ветра совсем рядом разверзлось огромное воздушное пространство, залитое оранжевым светом заходившего солнца. Много выше грозовых облаков находились белые облака окрашенные снизу в цвет заката. Сей просвет не долго просуществовал в темных синих сумерках. Франсуа стоя на сыром обдувающем ветру, склоненный к захватывающим наблюдениям, экзальтически наблюдал.

К нему подошел капитан, бывавший везде.

– Сейчас начнется нечто страшное. Вам бы лучше уйти в каюты, – прокричал в самое ухо, так как из-за ветра не было ничего слышно. Вместе они стали пробираться в кают-кампанию. Необходимо было взглянуть на карты. Местонахождение капитан знал и шел проставить новую точку в траектории их пути. Это было важнейшее мероприятие, так как непосредственно влияло на все дальнейшие приказания относительно выбора пути.

В каютах было тихо, светло и тепло. На лоцманке быстро отыскали нужную точку и прикинули что к чему. Де Ферран так же согласился с тем, что попадающийся им ближайший крупный остров Эгадских островов следует обойти южнее.

Стол на котором лежали карты обступили разглядывая несколько человек, из тех что еще держались на ногах. Граф д’Олон, особа которого была невосприимчива к хмари, однако же заметно обрадовался тому, что они не так далеки от цели. Так вышло, что бриг «Ореол» находился в таком месте, откуда острова обходить было бы по меньшей мере нецелесообразно. Придется пробираться через самую гущу Эгадских островов и там уже выходить на Сицилию.

Но пора было спешить и капитан де Фретте вышел из залы. Из лежащих на застеленных полах вповалку послышалась мольба от наиболее чувствительного.

– Капитан, полегче на поворотах.

– Ничего не поделаешь. Это тебе не океан. Где можно по сто миль без поворотов. – бросил он тому уходя… отсюда, где смешались день и ночь и никто не знал какое время суток.

На верх он поспел как раз вовремя. Шквалы опьяненные влагой и дождем уступили место раздражающемуся над ними урагану. К нему были готовы, на мачтах не осталось ни одного паруса.

– Судно идет очень тихо – четыре узла, а раньше двенадцать, – кричал боцман указывая на образующиеся буруны впереди слева. Беглый взгляд в подзорную трубу подсказал капитану, что та белесая полоса вспенивающейся воды могла быть ошибочно принята за буруны. И в любом случае принебрегать главной опасностью в пользу забортного не стоило. Единый и долгий порыв шквала все крепчал. Бриг качало, морская поверхность вокруг превратилась в плачущие и подпрыгивающие волны вместе с которыми начал плясать и корабль. Первоначальное решение не оставить ни одного паруса пришлось обыкновенно отменить, как это всегда бывает на меняющемся море. Чтобы уменьшить качку была отдана команда поднять марсели, брамсели и бизань, а самим матросам оставаться там. Приходилось ожидать самого ужасного. Ураган по сути дела еще даже не начинался, но и предвещение его казалось сущим кошмаром. Потоки были сверху и этим облегчилась задача противостоять качке. Судно заметно увеличило ход и цепко удерживаемые ветром паруса придавали устойчивость.

Прошло некоторое время, урагана все еще не было, но другая беда прибавилась ко всем другим.

– Рифы слева! – крикнул вахтенный с фок-мачты.

По мнению капитана де Фретте здесь не должно было быть никаких рифов. Рифы значит рядом остров. Но где он, во мгле ничего невозможно было разглядеть. Как сильно он ошибся в своих предположениях?

Забежав на капитанский мостик первым делом крикнул боцману:

– Тендор, пошли Армана делать промеры глубины. На нос самого лучшего вахтенного. Сам иди к вантам…

– Бросай лот, – крикнул он невоздержанно, когда увидел, что Арман остановился у борта. Результаты промера были особенно важны в их положении.

– Девять брассов!

Он успокоенно пошел с мостика и приблизился к сеткам защитных заслонов, уцепившись за них пальцами здоровой руки. Морские валы яростно клубились на расстоянии полукабельтового. Благо неслись в ту же сторону.

В это самое ответственное время де Фретте успокоенно задумался о своем, глядя на беснующуюся воду за бортом. Он очень сильно устал, но ответственность машинально взяла в нем верх. Рука сама подняла трубу к глазу… Ему ясно представилась черная масса, нависающая над полосой белых бурунов…, впрочем при более внимательном рассмотрении выяснилось, что эта белая полоса не что иное как следствие яростных ударов волн о скалистый берег. Тоже самое кричал и вахтенный с биноклем.

– Впереди остров!

– Бросай лот!

– …Семь брассов! / прибежал Арман / Если мы и дальше будем так же идти, нас бросит на скалы.

Но по правую сторону расходились буруны, страшной силы. Они были заметны по белым пенящимся гребням издалека и при виде в подзорную трубу своей водной движимой массой захолаживали душу. Заворачивать вправо значит подставляться бортом и неминуемо дать опрокинуться. В лучшем случае дело кончится заливом водой. Снимать паруса, значит терять скорость и получить сильнейший удар в зад который понесет и закружит. Решение было принято мгновенно. Отвернуть от острова самую малость и продолжить ход рискованно, но только так пожалуй и можно было выкрутиться из положения. До острова оставалось еще далеко. Арман побежал делать замеры. Де Фретте сначала побывал на юте, откуда понаблюдал за надвигающимся валом, затем устремился наперёд. Палуба уходила из под ног, но ходил он привычно твердо.

Стоя у края борта капитан наблюдал за тем в какой угрожающей близости они подобрались к острову и выглядывал назад, поджидая опасность.

Вал шел сильнейший, это было видно еще издали. Замеры глубины Арманом показывали что дно еще не близко. И де Фретте решился отдать приказ:

– Лево на борт, до конца!!!

– Буруны! – орал матрос с крон-балки.

«Ореол» едва успел выполнить крутой заворот как почувствовал сильный толчок взад. Можно было молиться богу, вал прошел!

– Право руля!

Тоже самое кричал и Арман не на шутку перепугав остальных.

Ураганный шквал явственно ухнул в небе. Но ничего страшного как ожидалось не произошло. Остров принял на себя всю силу ураганного удара. До брига донеслись лишь резкие порывы и поэтому не стали даже снимать паруса. Их влекло от острова и «Ореол» был отдан на волю ветру в бушующее морское пространство, открытое всем ветрам.

Конечно можно было не спешить уходить из-под прикрытия, остаться переждать весь ураган, но не ровен час направление его могло измениться и бриг обыкновенно бы разбило о скалистый берег. Капитан де Фретте решил не подвергаться воле случая, а уйти пока это возможно.

Когда лот Армана показал глубину за двадцать, можно было успокоиться, но выйдя из прикрытия «Ореол» попал под продолжающийся ураган. На мачтах оставались некоторые паруса. Их затрепало как тряпки. Такого сильного воздействия ураганного ветра капитан прежде не знавал. Натиск заставлял его побежать, и не упади он вовремя его бы ударило о борт. И в лежащем состоянии он не чувствовал себя уверенно. Цепляясь пальцами за неровности поднял голову.

Что стало с другими людьми, с теми что оставались на мачтах, он не мог видеть. Масса проносящегося над головой воздуха, видимого и ощущаемого, застилала глаза, казалось сейчас будет конец. Судно накренило на правый борт, так что получился большой зачерп воды. Огромная масса ее хлынула в блинд. Послышался ужаснейше действующий на нервы хруст. Блинд-рея сломалась. Не было никакой возможности кричать и давать приказания. Один прямоугольный парус со средней мачты сорвало и унесло с потоком далеко в сторону.