Код равновесия. Техногород

Низкорослый потёр затылок и поднял стилет.

– Всегдашняя моя поспешность приносит мне многие страдания, – как ни в чём не бывало объяснил он Фантазёру.

– Что на площадке-то надо? – миролюбиво спросил главный крими.

– На кран подняться, – дрогнувшим голосом ответил Фантазёр.

Крими пристально оглядел их и понимающе хмыкнул:

– Романтики, значит. Ну, пойдёмте.

Фантазёр с Тёзкой поднимались в кабину на таком маленьком лифте, что им пришлось тесно прижаться друг к другу, чтобы уместиться в нём. Крими уже исчезли в ночных переулках Матар-Альзумаруд, на стройплощадке было тихо.

– Ну ты и мастер переговоров, – прошипела Тёзка, – Так “договорился”, что нас чуть не зарезали.

– Извини. В прошлый раз меня встречали другие ребята, так что это происшествие можно считать за человеческий фактор, – улыбнулся Фантазёр и вдруг нежно поцеловал Тёзку в кончик носа, – Всё обошлось.

Тёзка угрюмо взглянула на него, но промолчала.

– Времени потеряли много, – серьёзно сказал библиотекарь, – Как бы не опоздать.

Внутри кабины башенного крана было холодно. Фантазёр включил тепловой шнур, который тянулся по стенам и уходил в пол – и вынул из нагрудного кармана пластиковый квадрат, упакованный в чёрную плёнку. Он снял её с одной стороны и приклеил квадрат к потолку, а затем снял плёнку с другой стороны. В кабине стало светло. Было тихо и Тёзке казалось, что она слышит ветер. На площадке стоял полуразобранный дом, пригодные для новой стройки железо и камни лежали кучами на земле, а мусора уже почти не осталось. Далеко за стройкой тянулись фонари, а под ними – яркие рыночные палатки, которые, казалось, вот-вот вывалятся прямо на дорогу. Ещё дальше, на стенах высотных домов крутили рекламу и новости. Тёзка пригляделась и узнала любимый ролик «Весь мир счастлив».

Из другого окна тянулась ярко освещённая охранная полоса, а за ней – Мусорные стены, которые опоясывали Котлище пятью кольцами. Они будто вросли в небо, под ними не видно было ни дронов, ни наблюдателей, но горожане знали, что они замечают любое движение у охранной полосы – и никогда никого не предупреждают.

Тут Фантазёр дёрнул Тёзку за рукав, указывая пальцем вверх и вперёд, в небо, которое находилось уже Снаружи. Она подняла голову и увидела белые и красные точки. Часть из них светилась непрерывно, а другие ровно мигали, но двигались они все разом, словно что-то треугольное держало их вместе. Ни звука, ни следа в небе. Через несколько секунд таинственные огоньки скрылись за краем городских стен.

– Что это? – удивилась Тёзка.

– Их только отсюда видно, – пробормотал Фантазёр.

– В небе ничего нет, кроме птиц, солнца и облаков, – неуверенно возразила Тёзка, – Ещё звёзды, луна, планеты, радуга, дождь…

Фантазёр облокотился на подвесной молекулярный отсек, в котором крановщик, должно быть, готовил себе обеды.

– Как ты думаешь, на что похожи эти огни? – спросил он с волнением в голосе, – Давай, подумай. Вспомни! Где в городе ты видела такие же огоньки?

– Лампы? – недоумённо гадала Тёзка.

– Нет. У них слишком слабый свет.

– Информационные щиты?

– Они разноцветные. Ну же! – дразнил её Фантазёр.

– Ты знаешь! – догадалась она, – Поезда? Светофоры? Автобусы?

– Точно! – с детской радостью выпалил Фантазёр, – Мне тоже пришёл в голову именно транспорт.

Тёзка ошеломленно захлопала глазами.

– Самолёт! – вдруг выпалил Фантазёр, и затараторил, – Я понял случайно. Ребёнок запустил бумажный самолётик в библиотеке, и меня озарило! Это же чудо разума! Нашего, человеческого. Понимаешь? Они давным-давно создавали чудеса, а значит, и мы можем. И я могу! И ты.

Тёзка с сомнением посмотрела на него:

– Самолёты – это волшебные машины, а волшебство есть только в сказках, – твёрдо сказала она, – Говорю тебе как “перспективная” горожанка: любая вещь тяжелее воздуха, а значит, она не может оторваться от земли.

Но Фантазёр махнул рукой, будто она сказала что-то незначительное, наклонил к ней бледное, конопатое лицо и зашептал:

– Они появляются раз в двадцать дней, по ночам, с точностью до минуты. А это значит, что земли Снаружи обитаемы!

Тёзка поёжилась.

– Ты сошёл с ума, – отрезала она.

Фантазёр распахнул дверь:

– Я видел самолёт! – упоённо воскликнул он в темноту, – Мы можем всё!

Но город слушал новости, гудки машин и шум фабрик. С улиц никто не мог заметить паренька, стоявшего так высоко над всеми. А если бы кто-нибудь пригляделся к одному из многих башенных кранов города, то зажмурился бы от света экранов и прожекторов и не увидел крошечную фигурку библиотекаря, победно вскинувшего руки.

– Эгей, Котлище! – не унимался Фантазёр, – Я знаю твою тайну!

Он неуклюже подпрыгнул на самом краю и чуть не сорвался вниз. Тёзка взвизгнула и зажмурилась.

– Я догадался, – вернулся он к ней, – понимаешь, сам! Я сам нашёл ответ. А не верил! И никто не поверит.

Тёзка тоже не верила ему, но знала, что Фантазёр – гений, просто судьба не дала ему шансов проявить себя. И сейчас она забыла о своём недавнем испуге и гордилась, что именно её библиотекарь позвал сегодня с собой. Они сидели, обнявшись, а от шнура шёл жар. В распахнутую дверь залетали редкие, мелкие снежинки и сразу таяли на тёплом полу.

– Почему бродяги не перелетели через Мусорные стены, если у них есть машины для этого? – вдруг спросила Тёзка.

– Может, они не хотят – предположил Фантазёр и прошептал, – А ты помнишь, как Система ошиблась на станции? В последнее время она часто ошибается, и я думаю…

– Тш-ш-ш… – Тёзка ладонью прикрыла ему рот, – Ты что! Об этом нельзя говорить.

Фантазёр поцеловал её руку и убрал от лица.

– Я всё думаю про городской архив. А ещё я боюсь, что Система сходит с ума, – с болью закончил он.

ГЛАВА 5

Центры подготовки перспективных кадров, или просто перспектумы, были в каждом из восьми районов Котлища. Тёзке не повезло жить слишком далеко от своего центра подготовки и девять дней из десяти она поднималась ещё до рассвета.

В одно утро Тёзка, как обычно, стояла в очереди на входе перспектума. Она подошла к сканеру и собиралась было пойти в класс, как господин помощник директора сделал ей знак отойти к стене, где уже собрались несколько десятков человек. Тёзка встала в углу и пыталась сообразить, что они могла натворить и насколько недоволен ими может быть господин помощник. Она с тоской смотрела, как её однокурсники идентифицировались и спешили на занятия и пыталась успокоиться и прогнать страх. Вот все разошлись, прозвучал сигнал к началу дня, помощник директора запер двери перед носом опоздавшего и кивнул тем, кто стоял у стены. Он уверенно шёл по пустому, красному коридору, а за ним в полной тишине, друг за другом, шагали ученики. Ни шёпота, ни вопросов. Они поднялись на второй этаж по винтовой лестнице и оказались перед чёрной стеклянной дверью, за которой скрывался кабинет господина директора перспектума.

Тёзка чуть успокоилась. Господин директор был проводником, как директора всех учебных заведений; он не повторял сказанного, не повышал голос, не наказывал виновных – всем этим занимался его помощник. Затемнение на стеклянной двери рассеивалось дважды в день, но никто из перспективных не мог сказать, как выглядит кабинет господина директора – они старались не задерживаться под винтовой лестницей. Тёзка никогда не слышала ни звука со второго этажа, но знала, что оттуда видно всё, что происходит в школе, в их районе и в мире, ограждённом Мусорными стенами. Она молча перебирала в памяти свои возможные ошибки и кляла себя за ночную прогулку с Фантазёром, а из вентиляции пахло маслом и слышался чей-то тихий храп – за стеной начинались жилые квартиры. Этажом ниже, прямо под ними расположился магазинчик напитков, и Тёзка пообещала себе, что если её не отчислят, то она купит себе дынной газировки со льдом, а к ней – горячей карамели. Тут темнота перед ними пропала и оказалось, что никакой двери вовсе не было. По приказу господина помощника они все вошли в кабинет и встали у порога.

В кабинете вдоль стены тянулась магнитная полоса, а к ней тонкими граням крепились пластинки с личными делами перспективных, отчёты, памятки… Документы плотными рядами занимали почти всю стену, и свет причудливо преломлялся через них. Тут же стояли горшки с живыми деревьями, холодильник и микро-повар на два отсека: горячий и холодный. Стекло горячего отсека запотело, оттуда жарко пахло красным луком и сахаром. В холодном измельчался салат. На большом полукруглом столе был идеальный порядок, от него шла деревянная массажная дорожка, которая скрывалась за плотной занавеской из бисерных нитей. На другой стене раскинулась карта и Тёзка опознала на ней территорию их перспектума. По карте двигались разноцветные точки, больше всего их было в аудиториях. В другом конце кабинета чернела шахта лифта. Откуда-то сверху послышалось его тихое гудение.