Стань моим чудом. Вопреки

– Счастье. И боль.

– Боль? Почему? Не хочу!

– Настоящее счастье и боль – всегда рядом. По-другому никак, Катюша. Будет больно, но он высушит твои слезы. Когда встанет на колени.

Она совсем ничего не понимала. Странные слова бабушки звенели в сознании, и пугая, и завораживая. Их смысл пока оставался для нее загадкой.

– Ба, но ведь на колени встают только рабы. Или слуги. Я знаю, нам по истории рассказывали. Разве может принц – на колени?

Морщинистые губы дрогнули в улыбке. Старушка склонилась совсем близко к ее лицу, заговорила почти шепотом, будто опасаясь, что кто-то услышит их с внучкой секрет.

– Может, пташенка, ведь на то он и принц. Все сможет, коли нужно будет. Когда мужчина встает на колени, тогда господин становится рабом. Только встретившись с этим рабством, ты сама не захочешь свободы.

Девочка улыбнулась. Сознание рисовало сказочный образ, непонятный, но притягательный. Волнующий. Она обязательно дождется. Словно в ответ на ее мысли прозвучали тихие слова:

– Ты сможешь выбирать, милая. Запомни это. Выбор будет всегда, только нужно сделать его правильно. Не ошибиться, как это случилось с твоим отцом.

– А в чем папа ошибся?

Старушка промолчала, словно не услышала ее последних слов. Только опять коснулась нежной щеки теплыми губами и прижала девочку к себе покрепче, словно надеясь уберечь от невзгод.

Тогда Катя еще не знала, что это их последняя встреча. О смерти бабушки отец ей не сказал. Она сама случайно услышала его короткие, сухие распоряжения по телефону об устройстве похорон. И не поверила. Так просто не могло быть. Ее любимая, дорогая бабуля не могла уйти, даже не попрощавшись с ней.

– Я поеду… папочка… поеду к ней… Она ждет…

Кричала, не видя почти ничего перед собой. Ни разгневанного лица отца, ни перепуганной домработницы, тщетно пытающейся успокоить ее. Даже не почувствовала, как вонзилась в руку тонкая игла, уносящая в небытие.

– Она будет спать. Долго, – доктор кивнул старому знакомому, протягивая флакон с прозрачной жидкостью. – Когда проснется, дашь это лекарство. Все будет хорошо. Дети быстро забывают о потерях, даже если уходят близкие люди. Купи ей какую-то игрушку и веди себя поласковей.

На новую, дорогущую куклу Катя не взглянула. Тихо спросила у отца, застывшего в углу кровати:

– Бабушку… похоронили?

Тот кивнул, пряча глаза.

– Вчера.

Она отвернулась к окну. Слез не было. Только жгучая, непривычная боль давила где-то глубоко внутри. Рядом с сердцем. Или прямо в нем.

– Я устала, папа. Хочу спать.

– Спи… Я погашу свет, чтоб не мешал тебе.

Мужчина тронул губами ее лоб, торопливо поднимаясь с постели и даже не скрывая своего желания уйти как можно скорее.

Катя закрыла глаза, сглатывая горьким ком. Прошептала в темноту:

– Я запомню, ба, все, что ты сказала. И буду ждать.

Этот сон в ту ночь она увидела впервые, но далеко не в последний раз. Шелест изумрудного прибоя, пенное буйство волн. Горячие губы, стирающие слезы с ее глаз. Сильные руки, сжимающие так, как к ней не прикасался отец. Нежнее объятий матери в обрывках ее воспоминаний. Надежней бабушкиных рук. С этим человеком она чувствовала себя легко и спокойно, как никогда и ни с кем прежде. Только его лицо так и не смогла рассмотреть. Но это было неважно. Она подождет сколько потребуется, ведь ее бабуля не ошибается.

Глава 4

Никогда еще лето не казалось девушке таким длинным. Ее не привлекало море, ни бурное, ни ласковое. Встречи с подругами стали утомительными и какими-то пустыми. Она даже напросилась в несколько поездок с отцом, чтобы как-то скоротать время, но и это не помогло. Не получалось избавиться от воспоминаний и от стремления снова ЕГО увидеть.

После инцидента в аудитории они почти не общались. Нет, конечно, были многочисленные разговоры на лекциях. Контрольные, зачеты, на которых ОН вел себя, как будто ничего не случилось. По-прежнему заинтересованный в ее ответах, внимательный, вежливый. И… все. Как всегда. Со всеми. Ничем не выделял девушку, никак, даже малейшим намеком не показывая, что помнит о произошедшем или придает ему какое-то значение.

Все имело место только в ее фантазиях, неожиданно расцветших буйными красками. Старательно пряча глаза на занятиях, чтобы не обнаружить свое состояние, Катя, тем не менее, не могла не думать, не вспоминать тепло коротких объятий и не трепетать от щемящего желания снова испытать подобное.

Не удержалась, и, ругая себя за малодушие, все-таки нашла в парфюмерном магазине флакон с тем самым ароматом, рождающим слишком много ассоциаций. Игнорируя растерянный взгляд продавщицы, брызнула на запястье и прижалась лицом, чтобы впитать этот запах. Насытиться им. Так становилось теплее и спокойнее. И выпустить из рук его уже не смогла. Понимала, что это смешно и совсем по-детски, но так и не сумела ничего поделать.

Необычный подарок самой себе только добавил переживаний. Еще острее стало желание встретиться с НИМ. Просто поговорить. Побыть рядом. А до начала учебы оставалось еще больше месяца.

Жаркий летний день ничем не отличался от остальных. Катя спустилась к набережной, потому что у воды было немного прохладнее. И вновь с тоской обнаружила, что всматривается в лица прохожих в надежде, что среди них окажется нужный ей человек. Эта надежда всегда была тщетной. Раньше. Но не сегодня…

Она едва сдержалась, чтобы не броситься ему на шею. Не поспешить навстречу. Пыталась контролировать эмоции, переполняющие сердце, но понимала, что проигрывает. Скрывать радостную улыбку было сложно. Сложнее с каждым мгновеньем, пока девушка видела, как он медленно приближается.

Кирилл тоже не отрывал от нее взгляда, однако понять выражение его лица она не могла. Просто наслаждалась, как губка, втягивая в себя каждую черточку. Соскучилась. Так, как никогда и ни по кому не скучала. Даже по бабушке. Осознание этого испугало. Кажется, было неправильно испытывать такое по отношению к преподавателю. Пусть самому лучшему. Чувства зашкаливали, значительно превосходя все разумные рамки. И что с этим делать, Катя просто не имела представления.

Ей все-таки удалось сделать улыбку более сдержанной. Кивнуть в ответ на его приветствие. Во рту пересохло, и говорить было тяжело. Но это только порадовало: во всяком случае она не наболтает глупостей… в первую минуту встречи.

– Как проходит лето, Катя?

Она сказала именно то, что думала:

– Тянется очень долго.

Мужчина рассмеялся.

– Соскучились по учебе? Понимаю. Я тоже не могу дождаться времени, когда можно будет вернуться на работу. Хотя обычно студенты больше любят каникулы, – и он неожиданно подмигнул ей. – Расслабьтесь, Вы же не на экзамене. Неправильных слов просто не может быть. И даже действий.

Девушка совершенно искренне удивилась:

– Разве ошибки допускают только на экзаменах?

Он покачал головой.

– Не только. Но в жизни многое не происходит лишь по причине наших страхов. Боязни ошибиться. И речь не обязательно идет о чем-то неверном. Иногда мы отказываемся от абсолютно нормальных, нередко потрясающих вещей, даже не попробовав этого, из-за нелепого и ненужного страха.

В словах почему-то чудился подтекст. Мог ли мужчина говорить о том, что было в ее собственной голове? Намекать на скрытые в сердце желания? Но в таком случае это означало бы, что он и сам мыслит так же. Катя в недоумении подняла глаза, встречая внимательный взгляд, проникающий так глубоко и говорящий о многом. Пусть она совсем не специалист по чтению чужих мыслей, но обмануться сейчас была более чем готова, внушая себе то, во что очень хотелось верить.

– Вы спешите? Может быть, пройдемся по набережной?

– Нет… То есть да… То есть, не спешу… – она смутилась, не в состоянии правильно подобрать слова, чувствуя, как щеки привычно заливает румянец.

Он чуть улыбнулся, легонько коснувшись раскрасневшейся кожи.

– Я понял. Все в порядке, котенок. Идем.