Подари мне жизнь

Подари мне жизнь
Анна Владимировна Рожкова

Аленке всего двадцать один и у нее – рак. Ее мама умерла, она живет с теткой и ее семьей. Ни денег, ни времени на лечение у нее нет. В больнице Алеа встречает странного старика. Он дает ей свой адрес, но Алена не спешит ему верить. Во сне Алена видит маму, которая уговаривает ее обратиться к старику. Сможет ли Алена вылечиться и встретить свою любовь?

Анна Рожкова

Подари мне жизнь

Глава 1

За окном бушевала весна, буйно цвела сирень, жужжали шмели и пахло приближавшимся летом. Настроение было под стать – сиреневое. Аленка бежала по потрескавшемуся тротуару, задорно стуча каблучками, то и дело поправляя тонкий ремешок сумочки, который так и норовил слететь с округлого плечика хозяйки. «Глупость какая? Зачем мне в онкологию? Какая онкология в двадцать один?».

Вчера на работе всех заставили пройти медосмотр. К зданию их института подъехала передвижная станция, девушки и женщины разноцветными горошинками и горошинами высыпали во двор, сбились в кучки, то тут, то там раздавался веселый смех, слышались обрывки разговоров: «А он чо, а она чо? Да ты чо!»

Седой врач с лучиками морщинок вокруг глаз попросил раздеться до пояса. Аленка, смущаясь, сняла бюстгальтер, подошла, не зная, куда деть руки. Врач со знанием дела пощупал одну грудь, вторую, нахмурился и выписал направление в онкологию.

– Ничего страшного, только чтобы убедиться, что все хорошо, – сказал он, улыбнувшись.

Аленка схватила направление и бросилась одеваться. «Стыд-то какой».

– Спасибо, – выдавила она, одевшись. – До свидания.

– Всего доброго. Пригласите, пожалуйста, следующую.

Зайдя в кабинет, Аленка положила направление в сумочку и тут же о нем забыла.

– Ну, как? – в кабинет, тяжело дыша и утирая со лба пот вошла Елизавета Петровна, декан факультета иностранных языков, Аленкина начальница.

– Дали направление в онкологию, – вспомнила Аленка.

– Да, нескольким тоже дали, – сказала Елизавета Петровна.

Аленка успокоилась окончательно. «Раз еще нескольким дали, значит не более, чем формальность». Она улыбнулась своим мыслям, солнышку, цветку герани на окне и сосредоточенно застучала по клавиатуре. В институте «горячая» пора. Скоро сессия, нужно готовить ведомости, заказывать бланки для дипломов будущим выпускникам.

– Елизавета Петровна, я завтра задержусь, – извиняющимся тоном произнесла Аленка. – Пойду на прием. – Она продемонстрировала белую бумажку с неразборчивым почерком и размашистой подписью.

– Да, Аленушка, конечно. Удачи тебе.

– Спасибо, – Аленка улыбнулась и выпорхнула из кабинета.

***

За толстыми стенами и двойными стеклопакетами старого здания больницы было зябко. Запах еды перемешивался с затхлым духом болезни, мук и человеческих несчастий. Весна здесь не ощущалась, осень, поздняя осень, символ заката человеческой жизни и наступления скорой зимы. Аленка поежилась. Длинный коридор был полон людей разных возрастов, полов и степени страданий. На стуле горько плакала девушка, спрятав лицо в ладонях.

Две женщины громко выясняли отношения. Одна хотела пройти без очереди, вторая возмущалась: «Все умные пошли. Я здесь уже два года». Они стали выяснять, кто больнее. Аленке захотелось заткнуть уши и без оглядки бежать из этого жуткого места. Но она лишь робко спросила:

– Кто последний?

– Я, – гаркнула «завсегдатай».

– Я, – не сдавалась соперница.

Спор продолжился. Мест не было, поэтому Аленка встала поодаль. В очереди выделялся старик. Аленка исподтишка на него посматривала: седой, длинноволосый, с шикарной бородой, он опирался большими заскорузлыми руками на сучковатую палку. Одет старик был в белые полотняные штаны и белую свободную рубаху. Аленка бы не удивилась, будь у старика лапти, но обут он был в тапочки, тоже белые.

Старик напоминал Аленке персонажа какой-то русской сказки. Собирательного. Тут вам и мудрость, и доброта, и широта русской души, самую малость сдобренные лукавством и мужицкой находчивостью. Женщина рядом со стариком вошла в кабинет, старик похлопал широкой ладонью по свободному сидению:

– Садись, дочка, посиди. В ногах правды нет.

– Спасибо, – поблагодарила Аленка, села на самый краешек и поежилась.

– Замерзла? – участливо спросил старик.

– Зябко здесь, – чуть слышно отозвалась Аленка. – Зябко и страшно.

– Господь всем по силам дает, – произнес старик. Аленка хотела было возразить, но место не располагало к спорам, «да и толку никакого», – подумала Аленка.

– Ну, почему же, дочка, никакого, – возразил старик. – Еще Сократ сказал, что в споре рождается истина. «Вот дура, вслух сказала», – досадливо подумала Аленка и опасливо глянула на старика. Но он смотрел прямо, оглаживая большой рукой пышную бороду.

– Следующий, – произнесла присмиревшая спорщица, прикрывая за собой дверь.

– Иди, дочка, не боись, – произнес старик, улыбаясь всеми своими морщинками.

– Спасибо, – поблагодарила Аленка и робко постучалась.

– Входите. – Аленка протиснулась в кабинет, кажется, забыв, как дышать. – Раздевайтесь там, за ширмой. – Женщина с уставшим лицом что-то сосредоточенно писала и даже не подняла головы.

Аленка глубоко вздохнула, аккуратно сложила вещи на стул и вышла. Женщина со вздохом поднялась, помыла руки в раковине, вытерла насухо полотенцем и натянула перчатки. Долго мяла и щупала Аленкину грудь.

– Что-то не так? – забеспокоилась Аленка.

– Пока не знаю, нужно пройти дополнительные обследования. Вот вам направление на маммографию, процедура платная, бесплатную долго ждать. Запишитесь в регистратуре. Когда получите анализ, вернетесь ко мне с результатом.

Аленка не помнила, как оделась, как вышла в коридор, как записывалась в регистратуре. Обнаружила себя уже на улице, сжимающей во вспотевшей ладошке направление на маммографию. «Целая неделя, господи, как пережить эту неделю», – прошептала она.

– Не поминай имя господа всуе, – раздалось над ухом. Аленка повернула голову и уперлась взглядом в грудь старика. Она подняла глаза, старик больше не улыбался. – Дочка, вот тебе мой адрес, если понадобится помощь, обращайся. – Он протянул накарябанный на клочке бумаги адрес.

– Вы врач? – Аленка протянула руку.

– Обращайся, я буду ждать, – он сунул Аленке в ладошку бумажку и зашагал неожиданно бодро, почти не опираясь на палку.

– Сколько это будет стоить? – крикнула Аленка вслед.

Но он продолжал шагать, не обернувшись, только махнул на прощание рукой. Аленка вздохнула, провожая глазами широкую спину, пока та не исчезла за поворотом. В груди щемило, плохое предчувствие засело червячком внутри и противно свербело. Домой совершенно не хотелось, на работу тоже.

Аленка зашагала по залитым весенним солнышком улицам, не видя ничего вокруг: ни ярко одетых прохожих, ни цветущей сирени, ни снующих машин. Чуть не очутилась под колесами одной из них.

– Куда прешь, дура? – крикнул возмущенный водитель.

Каблучки словно выстукивали реквием. «Вот и все: больше никакой весны, никакой мечты, закончилась моя молодая жизнь так и начавшись». Черные мысли заволокли все вокруг, перекрыв доступ солнцу и радости. Мир стал серым и недружелюбным, прохожие – злыми и неприветливыми. Аленка устало опустилась на лавочку, раньше казавшуюся удобной, а теперь превратившуюся в орудие пытки, раскрыла ладошку с зажатой бумажкой с адресом. «Да это бог знает где, как туда добираться-то», – и раздосадованная Аленка выбросила бумажку в урну.