Наша союзница – ночь

Порохняк был в новом штатском костюме, и было заметно, что он его стесняет – в нем угадывался военный. Это, видимо, заметил и Гай Лазаревич.

– Вы теперь не военинженер 3-го ранга, – сказал он, – а гражданин… Александр Порохняк.

Вскоре нас, вместе с другими отъезжающими в Испанию, принимал комкор С. П. Урицкий[15 - Уриицкий Семен Петрович (1895–1938), руководитель советской военной разведки. Член коммунистической партии с 1912 г. В 1915 г. призван в царскую армию. В 1917 один из создателей Красной гвардии в Одессе. В Гражданскую войну командир и комиссар кавалерийских частей 3-й армии, начальник штаба 58-й дивизии, командир бригады особого назначения 2-й Конной армии. В 1920 – начальник оперативного отдела Разведывательного управления Полевого штаба РВСР. В 1922–1924 годах нелегально работал в Германии, Франции и Чехословакии. С 1924 – помощник начальника, начальник и комиссар Московской интернациональной пехотной школы. С июня 1927 – командир и комиссар 20-й стрелковой дивизии. В 1929–1930 гг. – заместитель начальника штаба Северо-Кавказского военного округа. В 1930–1931 гг. командир и комиссар 13-го стрелкового корпуса. В 1931–1932 гг. начальник штаба Ленинградского военного округа. В 1932–1935 гг. заместитель начальника Управления механизации и моторизации (с ноября 1934 – Автобронетанковое управление) РККА. В апреле 1935 г. возглавил 4-е (разведывательное) управление Генштаба РККА. В июне 1937 г. назначен заместителем командующего войсками Московского военного округа. Арестован 1 ноября 1937 г. по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре и шпионаже, расстрелян в 1938 г… В 1956 г. реабилитирован посмертно. (Примеч. ред.)].

Семен Петрович предупреждал, что впереди много трудностей, опасностей, но мы должны обязательно оправдать оказанное нам высокое доверие.

Он вспоминал о больших испытаниях, которые наш народ перенес в войне против белогвардейцев и иностранных интервентов в 1918–1920 годах.

Заканчивая беседу, Урицкий сказал:

– Надеюсь, вы сделаете все, чтобы помочь испанскому народу защитить свободу и демократию в борьбе против фашистских мятежников и интервентов!

Переночевали в Варшаве, проехали через Чехословакию, в Вену. На следующий день экспрессом прибыли в Париж. Нас встретили и помогли ознакомиться со столицей Франции. Вечером 22 ноября мы наконец выехали в Испанию.

На испанской земле

О положении в Испании мы имели самые превратные понятия и очень смутно представляли обстановку, в которой там окажемся.

Рано утром поезд вынырнул из тоннеля, и мы увидели безбрежное Средиземное море, озаренное первыми лучами солнца. Оно медленно поднималось из-за горизонта, и на склонах гор уже были видны сады с мандариновыми деревьями и яркие красные цветы около домиков.

– Это в ноябре! – заметил Порохняк. – А каково здесь летом?..

За окном простиралась страна, которую я изучала в Институте, с людьми которой я уже была знакома по работе в Международной ленинской школе, а в вагоне уже слышалась испанская речь.

Поезд остановился. Маленький перрон заполнен встречающими.

– Салуд камарадас!

– Вива Руссиа! Вива эл френте популяр!

Цветы, много цветов, радостные возгласы приветствий, крепкие рукопожатия. Все волновало и трогало до слез.

На испанской земле я почувствовала себя как дома. Теплая встреча с народом, давшим первый вооруженный отпор наглому фашизму, сроднила нас.

Но не все здесь радовались прибытию добровольцев. На перроне я заметила человека с тоненькими усиками и черно-красной повязкой на шее. На ремне через плечо у него висел огромный пистолет, а лицо выражало не то недовольство, не то злобу. Это был один из многочисленных каталонских анархистов. Но тогда я еще не представляла, какой вред они наносят делу борьбы против фашистских агрессоров.

Городок Портбоу с северо-запада и востока прикрыт горами. На их склонах трудолюбивые крестьяне возделывали цитрусовые и виноград.

В ожидании поезда мы гуляли по городу, любовались бескрайним синеватым Средиземным морем. На горизонте, словно игрушечные, маячили неизвестно чьи суда. Из далекой Африки тянул теплый ветерок.

Если бы не люди с винтовками, не лозунги и призывы на стенах, не возгласы маленьких продавцов газет о первых победах над фашистами, трудно было бы поверить, что совсем недалеко идут бои, что Испанская Республика в смертельной опасности, а мятежные генералы пытаются огнем и мечом поставить на колени свободолюбивый испанский народ, установить в стране свою диктатуру. Предсказания буржуазной печати о скором падении Республиканской Испании, о быстрой победе мятежников не сбылись. Испанский народ не покорился, не сдался на милость мятежников и интервентов, в упорной борьбе неся тяжелые потери, отстаивал свободу.

Вскоре мы покинули гостеприимный Портбоу.

Море скрылось. Поезд шел в горы.

Сады, виноградники, рощи, цветы. На станциях флаги и знамена. Лозунги со стен призывают к борьбе с фашизмом.

Вечером мы приехали в испанскую жемчужину Средиземного моря – Барселону, столицу Каталонии.

Величественны ее зеленые бульвары, красивы площади и проспекты. Впечатляют большие заводы, длинные набережные и крупный порт.

Повсюду федеральные флаги Каталонии, алые полотнища Объединенной социалистической партии Каталонии, единой партии коммунистов и социалистов, черно-красные знамена анархистов и, куда реже, государственные флаги Испании.

В неповторимо красивом большом городе с миллионным населением жизнь била ключом. Все люди казались жизнерадостными. На улицах много зелени, цветов, музыки, слышны песни.

Город заполонили автомобили: десятками они стояли у кафе, баров, неистово сигналя, сновали по улицам. На большинстве машин были флажки анархистов с надписью «FAI–CNT»[16 - CNT (Confederaciоn Nacional del Trabajo, Национальная конфедерация труда) – испанская конфедерация анархо-синдикалистских профсоюзов. FAI (Federaciоn Anarquista Ibеrica, Федерация Анархистов Иберии) – боевое крыло CNT. (Примеч. ред.)]. Эти надписи пестрели на многих автомашинах, намалеванные сзади, спереди и по бокам. Меньше было машин с красными флажками и еще меньше – с государственными.

Здесь мы распрощались с Павлом-танкистом. В дороге мы так сдружились, будто были давно знакомы.

– Живы будем, обязательно встретимся! – сказал Павел, прощаясь.

– Встретимся, – подтвердила я, хотя в то время отнюдь не была уверена, когда это произойдет.

Мы действительно встретились, но об этом впереди.

В Барселоне мы заночевали. Администратор гостиницы нас предупредил:

– У нас очень строго со светомаскировкой, соблюдайте ее. Прежде чем включить свет, хорошенько зашторьте окна. Будьте осторожны и внимательны. – И, лукаво посмотрев на нас, добавил: – Если заметят свет, могут обстрелять.

Мне не спалось: с улиц доносились звуки сирен автомашин, музыка, пение, одиночные выстрелы и временами перестрелка.

Я вышла из номера.

Пожилая дежурная по этажу производила уборку.

– Сеньора, кто это стреляет? – спросила я.

– Возможно, пятая колонна[17 - В начале октября 1936 года, перед наступлением на Мадрид, конкурент Франко на пост главнокомандующего мятежными силами, генерал Моле, заявил, что против Мадрида действуют пять колонн: четыре с фронта, а пятая – подпольная, в самом городе. Тогда Мадрид устоял от наступления всех пяти колонн благодаря героизму войск, защищавших столицу Испании, и помощи Советского Союза. С тех пор «пятая колонна» стала символом для фашистов, действовавших в тылу республиканской армии. (Примеч. ред.)]. Их люди иногда, особенно ночью, выползают из своих нор и нападают на народную милицию, а может быть, милицианос анархистас – для храбрости, – ответила та невозмутимо.

Вернулась в номер, не включая свет, приподняла штору и была поражена: по улицам, нарушая светомаскировку, двигались взад-вперед автомашины.

Поезд в Валенсию уходил после обеда, и мы еще раз вышли в город.

Барселона раскинулась амфитеатром по побережью бухты. Шла война, и в огромном порту было мало судов, хотя до мятежа их здесь бывало до пяти тысяч в год.

В старой Барселоне дома четырех-пятиэтажные, и даже двух-трехэтажные, с многочисленными балконами, кривые узкие улицы, где трудно, а иногда и просто невозможно разминуться и двум машинам.

В Новом городе – широкие улицы, красивые здания, аллеи и парки, много кафе, цветов и музыки.

Что меня особенно поражало в Барселоне – на многих зданиях, занимаемых комитетами анархистов, – огромные, художественно выполненные портреты Бакунина и Кропоткина.

Треть города – «красное кольцо» – рабочие пригороды.

На некоторых улицах, у ряда предприятий на окраинах еще оставались баррикады из мешков с песком, из камней разобранных мостовых и даже в одном месте – из бутылок и бутылей.

На улицах было людно, но и тут война давала о себе знать. Продавцы газет напоминали о ней, выкрикивая сводки о положении на фронтах, заголовки очерков о боевых делах и подвигах; слышались песни о силе народа, о варварстве фашистов, о баррикадных боях прошлого. Теперь «красное кольцо» было хозяином всего, но черно-красные галстуки анархистов настораживали. Они выкрикивали много революционных и еще больше провокационных лозунгов.