Мой. Чужой. Истинный

– Когда-то мы с Илларией жили в землях Эфинелли, ныне Империи Кедлар. Наши владения простирались с запада на восток по всем колодцам силы материка. Это сейчас им владеют драконы, а когда-то эта земля принадлежала только эфемероидам. Пока не разразилась война, и наши земли не завоевали драконы, чья сущность противна самой нашей природе. Наш дом был разрушен, и мы с Илларией бежали в Содружество, надеясь найти здесь защиту. Это было ошибкой.

В конце ее голос утих, звучал слабо и потерянно, словно она вспоминала о прошлом и размышляла “а если бы…”.

– Если хтонические существа – это звероподобные, разве драконы не имеют ту же природу происхождения, что и оборотни? – спросила я, задумавшись.

– Ты права. У них общие гены. Вот только образ жизни совершенно разный. Драконы покоряли небо и возомнили себя хозяевами, повелителями. Они пришли в наши земли с далекого запада не жить в мире и согласии, а править нами, как рабами. Мы, эфемерные, – свободолюбимые существа и не терпим клетки, от этого наша магия угасает со временем и исчезает, а без нее, – сказала Лаисса, а затем вдруг на секунду замолчала, – без нее мы умираем, Нереа.

Воцарившаяся тишина позволила мне подумать над словами Лаиссы, так что пока она не заговорила снова, у меня возник вопрос.

– Как умерла Иллария?

Мне было странно называть сестру Лаиссы мамой, ведь я никогда ее не видела. Для меня мама всегда была абстрактным существом, о ком я грезила ночами в детстве и кого априори любила. И было непривычно, что она вдруг обрела черты сильфиды, которая стояла сейчас напротив меня.

– К этому я и веду, Нери, – улыбнулась тетя и тяжело вздохнула, словно говорить об этом ей было сложно. – Нечасто, но среди сильфид рождаются женщины с разного цвета глазами. Одно время среди нашей расы это считалось уродством, неизвестной нам аномалией, но со временем выяснилось, что происходит так не просто так. Разный цвет глаз – признак наличия у сильфиды двух истинных. Один среди сильфид, а другой – из иной расы. Это одновременно и сила, и слабость таких женщин. Мы, в отличие от других эфемероидов, можем выбирать, с кем соединить свою жизнь. И если вдруг встречаем истинную пару среди другой расы, например, волколака, то может отказаться от своей изначальной природы и выбрать перерождение – стать самкой волколака. И как только выбор сделан, оба глаза становятся одного оттенка, а сильфида принимает новый облик. Не думала ведь ты, что мы, истиннорожденные такими маленькими, способны совокупляться с этими бугаями, правда?

Лаисса захохотала, увидев мою смущенную улыбку, и ее смех звучал подобно сотне колокольчиков – звонко и нежно. Честно говоря, о подобном я и не думала, однако ее вопрос заставил меня смутиться, и в голову полезли всякие непотребные мысли.

– Иллария встретила Титуса почти сразу, как мы оказались на землях Содружества Звериных Кланов. Может, если бы она встретила пару среди сильфид, то сейчас бы она сидела рядом со мной.

– Так мама выбрала отца и стала волчицей?

– И да, и нет, – наклонился голову набок Лаисса. – Если бы она сделала это добровольно, то ты родилась бы чистокровной волчицей и не терпела бы все эти годы мучения и издевательства от остальных волков, включая твоего отца. Но поскольку он вынудил Илларию стать его парой, то частица сильфиды в ней так навсегда и осталась. Именно благодаря ей и у тебя есть выбор. Точнее, был.

Лаисса посмотрела в мои глаза по очереди, но я не видела поблизости зеркало, чтобы подтвердить догадки, к которым она меня вела.

– Мало кто знает, но чтобы сильфида сделала свой окончательный выбор, для этого ей нужно умереть. Так что тот, кто напал на тебя, просчитался, решив, что если убьет тебя, подкосит Айвена. Однако тем самым бывший старейшина лишил тебя выбора, моя дорогая, мне очень жаль, что я не сумела защитить тебя от такой судьбы так же, как и Илларию.

Мне бы сказать, что Айвен – тот, кого готово было выбрать мое сердце, но я почему-то промолчала. Если я не помнила многого о самой себе, то могу ли быть уверена в своем выборе сейчас?

– Теперь ты никогда не сможешь стать полноценной сильфидой и встретить второго истинного, Нери, и я очень надеюсь, что я не пожалею, что отдала тебя в руки волколаку Айвену.

– Что? Второго истинного? Но это ведь Киран.

Глава 7

Вся моя жизнь была пропитана обманом. Истинность оказалась фальшивкой, вызванной с помощью особых трав, которыми пичкала меня Марта. Только в последние дни она перестала подмешивать мне сбор в напитки, поэтому влияние Кирана на меня стало ослабевать.

– Всё бы отдала, чтобы провести в объятиях Кирана хотя бы одну ночь. Ммм, этот аромат полыни, он божественно пахнет, – невольно вспомнился разговор девиц про него, когда они обсуждали его запах.

Не ожидала, что это мне бы стоило проверить нюх, а не им, как в тот момент мне показалось. Несмотря на расстройство, отпечатком легшее на лицо Лаиссы, меня, напротив, затопило облегчение. Киран – последний волк на земле, кого бы мне хотелось видеть истинной парой. Заносчивый, грубый, эгоистичный, он представлял собой не лучший образец настоящего самца. С ним бы меня ждала судьба Айлин, истинной пары альфы Райдзена – измены, предательство, унижения.

– Мои глаза отныне голубые, – подытожила я наш с тетей разговор. – Выходит, я теперь чистокровная волчица? И смогу превращаться?

О большем я и не смела мечтать, преисполненная тщетными надеждами с самого детства, однако сейчас эта мечта обрела ярко выраженные очертания, превратившись из миража в реальность.

– Нери, – прошептала Лаисса и опустила глаза.

– Я снова не такая?

Горечь растекалась за грудной клеткой против моей воли, сердце застучало раз-два и ускорилось, заставляя мое тело покрываться испариной в ожидании подтверждения неприятной догадки.

– Ты больше не сможешь стать полноценной сильфидой, так как не встретишь истинного, но и волчицей тебе не стать, Нереа. Ритуал принятия господина Айвена был проведен без твоего согласия, а значит, оборот тебе недоступен. Ваши дети будут полукровками, и лишь небесам ведомо, пойдут ли они в нагваля или же повторят твою судьбу.

Я зажмурилась, чувствуя, что из глаз брызнули слезы обиды. Обрывки неприглядных воспоминаний пролетели перед взором калейдоскопом из кадров, как я получала тычки за отсутствие оборота, в спину мне летели колкости и оскорбления от чистокровных.

– Моя смерть стоила мне будущего своих детей, – прошептала я, опуская взгляд на свои дрожащие пальцы. Я не могла прекратить тремор, и сжала кулаки, впиваясь острыми ногтями в кожу ладоней. Боль не отрезвляла, но заставляла меня держать себя в руках. Во мне стала усиливаться ярость, и с каждым пройденным мгновением от нее вскипала кровь в венах. Я будто теряла над собой контроль, а невидимо пламя вокруг разгоралось сильнее, начиная пугать Лаиссу.

– Что происходит, Нереа? Ты в порядке? От тебя исходит агрессия.

Ее растерянный тон перемежался моими тяжелыми вздохами и поднимающейся грудной клеткой. А когда я подняла на нее взгляд, Лаисса отшатнулась, взлетая ввысь и теряя равновесие, отчего ее пару раз повело в разные стороны.

– Я, – выдохнула я и замолчала, услышав свой измененный голос. – Што-то не так, Лаишша.

Вместо четких фраз я произносила слова шепеляво, чувствуя, как рот распирает от выдвинувшихся клыков. Со мной такого никогда не происходило.

– Я позову Айвена! – воскликнула Лаисса и заработала крылышками, довольно резво вылетая из комнаты.

Вскоре внутрь ворвался нагваль. Вид у него был взъерошенный и обеспокоенный, сильфида его накрутила, судя по всему, однако при виде меня сначала он оцепенел, а затем расплылся в довольной улыбке.

– Ты вся горишь, волчонок, – произнес он без издевки, наоборот, с довольством в голосе.

– Што?

– Лаисса была не права, когда решила, что ты не станешь волчицей. Прямо сейчас у тебя проходит первая волна оборота. У самочек она обычно проходит в три этапа: впервые в возрасте пяти лет, затем – в возрасте семи, а третий, финальный, когда тело полностью готово к трансформации, приходится на девятилетие. В общей сложности, это занимает пять лет, так что думаю, что на свое двадцатитрехлетие ты станешь полноценной волчицей.

Глаза Айвена затуманились, когда он подошел ближе и будто обласкал меня взглядом с головы до ног. От него отчетливо исходили флюиды возбуждения. Я словно наяву услышала нетерпеливый рык его волка, а затем мои волоски на загривке встали дыбом, когда на ином, не физическом, уровне прошла жаркая волна, заставившая меня всю покрыться испариной.

Дрожь тела. Тягучее томление внизу живота. Со мной такого никогда не происходило.

– Что ты делаешь, Айвен? – просипела я.

– Я? Ничего, – удивился он, но глаза выдавали озорство. – Это волк шалит, чувствует твоего волчонка.