Суженая для Альфы

Указал на рыбу, которую она не стала есть. Наира молча подвинула тому тарелку, с опаской потянулась к фруктам и забила мандаринкой себе рот, казалось, желая оказаться в другом месте.

– Мы с ним, между прочим, знакомы с детства, разве не могут двое приятелей встретиться на природе, порыбачить, – риторически задал вопрос, – и не бычись так, когда-то это был мой клан, и я не желаю нам зла.

– Теперь альфа клана – я, – отметил жестко, глаза агрессивно блеснули в свете ламп, – и судя по тому, в каком состоянии принял клан, радею за него больше, чем ты.

Ощущение, будто она оказалась на поле боя, меж двух огней. Желая как-то разрядить обстановку, стала быстро жевать, проглатывая цитрусовые, думая, что бы такое спросить, но не успела.

– Ты похожа на хомяка, – Надир изобразил раздутые щеки и рассмеялся, после чего посмотрел на часы и встал, – ну, ладно, пошел я, скучно с вами.

Шутливый тон мужчины не обманул Наиру, помнившей подслушанный разговор и его жесткий голос.

– Не обращай на него внимания, – посмотрел на нее внимательно Альтаир, когда за его отцом закрылась дверь, – он зубастый, но редко кусается.

– Вы не похожи, – имела ввиду характер.

– Характером я в деда пошел, по материнской линии, – постепенно она узнавала его все больше, – Демидов Хазар, может, слышала о таком.

– Инициатор Хартонского союза, – в свое время позволил полукровкам менять стаю, в то время как раньше они не имели право на передвижение за пределы своего клана, выходом было только изгнание.

– Да, он горел идеей равенства, – задумчиво посмотрел ей в глаза, – за что и поплатился, пожалуй, это был первый урок, который я усвоил в жизни – смерть первой приходит за теми, кто ее точно не заслужил.

– Мне жаль, – постаралась сменить тему, – а твоя фамилия, разве у твоего отца…

– Альфой стаи был дед, – прервал ее на полуслове, – мама была единственным ребенком, да еще и дочерью, так что, когда родители поженились, отец вошел в семью и клан по наследству достался ему.

– А разве альфой не становится сильнейший? – не могла понять, как такое могло произойти.

– Обычно да, – склонил голову, – дед умер, когда мне было пятнадцать, из уважения к нему вызов Надиру не бросали год, выдерживали траур, а после он слил первую же схватку.

– А как тогда, – зная жестокие законы оборотней, думала, что новые главы кланов изгоняют предыдущих хозяев.

– Как я уже говорил, я пошел в деда, – пожал плечами, – в тот же день бросил вызов победителю и отстоял свое право на стаю.

Альтаир с гордостью вспоминал ту, самую первую схватку. Даже сам не ожидал, что он, совсем юный, что-то сможет противопоставить матерому волчаре, но в последний момент, когда клыки сомкнулись на его шее, шерсть была обвалена в земле и залита кровью, он услышал душераздирающие крики матери и вдруг ловко извернулся из захвата и словно получил второе дыхание, всю мощь предков. Тот бой он выиграл, и последующие пять тоже, больше вызовов в тот год ему не бросали.

Постепенно Наира начинала к нему привыкать, узнавая новые грани его жизни. Но спрашивать про отца все равно не рисковала, казалось, если она затронет эту тему, то заденет некие глубины его души, которые привяжут ее к себе так крепко, что разорвать путы между ними будет уже сложно.

– Что насчет тебя? – вздрогнула, не ожидая подобного вопроса, – почему уехала так далеко? Я знаю, что ты из стаи Лютого, неужели они не могли защитить тебя от печати?

Тело ее оцепенело, какой же хлипкой оказалась легенда. Если он определил стаю, то и раскрытие семьи лишь вопрос времени.

– В стае, – голос охрип, – хм, альфа стаи консервативных взглядов.

– Да, он мужчина старой закалки, – произнес Альтаир, – но за последние двадцать лет даже он стал немного лояльнее, по крайней мере, никогда наши своих магам не отдавали, и как бы вы не хотели этого признавать, вы, полукровки, по праву рождения принадлежите своей стае.

Наира своим молчанием загнала себя в оковы лжи. И теперь не знала, как выкрутиться так, чтобы не спалиться.

– Без стаи нам легче живется, – говорила пространными фразами, – находиться рядом с чистокровными тяжело, одно ваше присутствие угнетает, вы сами не замечаете, как подавляете нас, унижаете не словами, так взглядами, движениями. Для таких, как ты, принадлежность стае – это всё, для нас же – страдание и ярмо. И будь моя воля, никогда больше не выбрала бы ни одну стаю, лучше быть одиночкой и жить среди людей.

Он молчал, обдумывая ее слова и рассматривая женское лицо.

– Клан – это вечная защита, – осторожно начал речь, думая, как привлечь ее внимание, – мы уважаем силу духа, не только физическую мощь, даже квартерон, если крепок духом, может заслужить уважение членов стаи, и если станешь ее частью, поверь, семьи лучше не найдешь.

– Почему мы должны добиваться уважения? – накинулась на него, взбудораженная его словами, – ведь чистокровные владеют всем с рождения, хотя и среди вас отморозков и трусов полно, агрессивных даже больше, чем среди людей, но лишними всегда оказываемся мы.

Не смогла скрыть горечи в голосе.

– Двуликие преданы стае, зверем признают главенство альфы, это заложено в нашей природе, – пояснял ей очевидные ему факты, – а в вас же много от людей, захотели – дали слово преданности, захотели – ушли, мы можем доверять только вашим словам, но им веры нет, это ведь не за один день так сложилось мнение, это опыт, тысячелетний опыт.

– Изгнанники и одиночки тоже когда-то были преданными стае, но где они сейчас? – резонно отметила Наира, понимая, что их разговор все равно никак не повлияет на текущую ситуацию в мире, но ей было важно, чтобы он понимал ее мотивы, почему принадлежать ему, а точнее его стае, для нее все равно что тюремные кандалы.

– Это жизнь, воспитание, много факторов, – склонил голову набок, – не бывает ничего идеального, но в большинстве случаев самыми преданными оказывались именно чистокровные.

У девушки заломило в висках. Не стоит продолжать этот разговор дальше.

– Мне нужно домой, в свою квартиру, – терпение Лены заканчивалось, первые пару дней удавалось скрывать, что с ней случилось, но она начала что-то подозревать.

– Нет, – категорично отрезал, ничего не добавив.

– Я свободный человек, ты не можешь держать тут меня вечно, – даже дышать от осознания роли пленницы становилось труднее, будто не хватало воздуха.

– Не могу? – бровь мужчины иронично изогнулась, – хочешь проверить?

Она прикрыла глаза, словно приводила мысли и чувства в порядок.

– Чего ты хочешь? – Наира порядком устала от всех этих игр, устала ждать необходимого звонка, от всего устала.

– Тебя, – ответил просто и без затей.

– Так просто, – скривила губы, – так не бывает, мы же не в сказке «встретилась истинная пара, он победил дракона и жили они долго и счастливо».

– А зачем усложнять? – стукнул пальцем о пустой бокал, – разве нам плохо вместе? Может быть еще лучше, но ты об этом не узнаешь, если не попробуешь.

И встал, считая разговор оконченным. В столовой она осталась одна, наедине со своими мыслями и желаниями.

– Че, поела? – домовушка, а иначе про себя Наира ту и не называла, – расселась тут, на чужих харчах отъедаются тут всякие, голову морочат честным мужчинам.

– Чем Вы тут занимаетесь, – не выдержала девушка, – убираетесь? Вот и убирайтесь, а мнение свое держите при себе, меня оно не интересует.

Та хотела крикнуть ей что-то вслед, но девушка резко подорвалась и почти убежала, не желая вступать в перепалку еще и с женщиной, и так сил мало осталось.

Надир плохо влияет на домовую, именно в дни его присутствия та так дерзко и нагло себя ведет, неужто специально, вот только зачем.

День она снова провела в одиночестве, не зная чем себя занять. Странным волшебным образом в личной библиотеке альфы с прошлого раза пропали почти все труды, вместо них на полках сияли новенькие романы. Любовь между оборотнем и человек, между оборотнем и полукровкой, менялись персонажи, сюжет, но смысл и конец всегда оставались одинаковыми – встреча, противостояние, переломный момент и в итоге счастливый конец. Ее словно программировали на отношения между ней и Альтаиром. Ради интереса она прочитала пару книжек, но видела все умалчиваемые проблемы и просто решила не посещать больше библиотеку.

Ее ласкали, нежно, чувственно, будто играясь с любимой игрушкой.

– Ах, – ее накрывало волной, то прибывающей, то убывающей, но с каждым разом приносящей ей неописуемое удовольствие.