Государыня for real

Я так себе это представляю.

Народ собирается на Дворцовой площади, со мной во главе. Все весело и дружно надувают разноцветные шары, пишут на них всякие хорошие пожелания и выпускают в небо. Очень может быть, что наши шарики увидят и с Луны – мне кажется, она стала такой большой, явно приблизилась к Земле. Как-то там наши лунные блокадники справляются? У Головастикова наверняка уже нервный срыв случился, и не один. Небось всех там изводит.

В общем, после запуска шаров я говорю что-нибудь вдохновляющее в духе моей пра-и так далее-бабушки Екатерины Второй. Мне все аплодируют. Радость льется через край, настроение у людей резко поднимается. Меня перестают ненавидеть, начинают звать в гости на жидкий чай и пироги с крапивой. Мадам Ст. говорит, пироги с крапивой это довольно вкусно. Особенно если больше есть нечего. Обещала взять у подружек рецепт. А то греча у нас почти закончилась.

Кстати о мадам Ст. Вот кто меня реально раздражает! Она бывает просто невыносима. Недавно, например. Сидим мы с Иваном в моей Опочивальне. И под словом «сидим» я имею в виду страстно целуемся. Тут мадам бесцеремонно врывается в дверь! Якобы ей постельное белье срочно нужно менять. Согнала нас с кровати. Иван со стыда чуть не умер, такой щепетильный – это, кстати, он настаивает, что я сперва должна развестись, а потом уже мы перейдем на следующий уровень. Лично я отомстила бы Генри по полной программе прямо сейчас. И вот в тот светлый вечер я была очень близка к победе!

Короче, я вежливо указала мадам Ст. на тот факт, что она стелила свежие простыни всего три дня назад. И заботливо спросила, зачем же ей утруждать себя лишней домашней работой. Однако этот танк в накрахмаленной юбке ничем не остановишь. Она рассвирепела и заявила, что стиркой снимает стресс и не мне ей указывать, сколько раз в неделю менять наволочки, будь я хоть государыней всея Вселенной. Она забрала с собой Ивана и заставила его натаскать воды из Невы. Потом он еще приволок ей очередную груду народных записочек для растопки, чтобы вскипятить в печи воду для стирки. По дороге в подвал он обнаружил те самые воздушные шарики.

Мадам загрузила Ивана так, что бедняга еле дополз до своей кровати. На меня у него сил уже не оставалось.

Начинаю сочувствовать Семену. Я уже готова сбежать от его мамаши хоть в Венесуэлу, хоть на Марс.

Хм, получается, мне даже повезло, что моя настоящая мать знать меня не желает? По крайней мере, никто ко мне не лезет, когда я расстегиваю рубашку классного парня.

Папенька никогда не позволял себе ничего подобного. Деликатнейший человек.

Хотя вот сейчас я была бы не против, если бы год назад он стукнул кулаком по столу и крикнул: «Выйдешь только за Ивана Воронихина! Он порядочный парень, из хорошей семьи и к тому же ужасно похож на меня. Знать не желаю никакого английского рыжика!»

Ну почему папенька не удержал меня от дурацкого брака?»

«5 июля.

Проблемка!!!

Очень большая проблемка, дамы и господа!!!

Иван пришел сегодня утром ко мне в Опочивальню. Я подумала – чтобы продолжить с того места, на котором мы остановились в прошлый раз. Но нет. Он уселся в кресло и сказал, что Праздник воздушных шаров под угрозой срыва. Ведь для запуска шариков в небо нужен гелий. Иначе они будут просто лениво валяться на брусчатке, совсем как я сейчас в кровати. Эффекта не будет.

Я взволновалась, вскочила в одной футболке – и тут, конечно же, снова она. Мадам во всей своей стокилограммовой красе. Неодобрительно так посмотрела на мои голые ноги и позвала всех завтракать.

Если это можно назвать завтраком – запеканка из рисовых листов, прослоенных все теми же елкокапустными побегами. Рисовую бумагу мадам Ст. отыскала в кабинете моего отца – он по старинке распечатывал документы на принтере. Ну, его можно простить, почти 50, пожилой человек! Для растопки тоненькие листочки не годятся, а в еду еще куда ни шло. Хотя и гадость редкостная – безвкусные, склизкие, бррр!

Я немного покапризничала за столом, похныкала, что вот бы сейчас блинов со взбитыми сливками. Мадам Ст. пробурчала, что она бы и сама не отказалась от взбитых сливок, но кроме рисовой бумаги и елкокапусты во дворце ничего нет, она и так старается как может, а некоторые неблагодарные принцессы плохо воспитаны, о чем она не преминет сообщить Николаю Константинычу, как только его увидит.

Иван же воскликнул: «Эврика! Катя, ты чудо!» – и сказал, что я навела его на отличную мысль. Ведь в баллончиках со взбитыми сливками используется гелий. Все производства сейчас стоят, а значит, кондитерские фабрики вполне могут дать нам баллоны с гелием для Праздника.

Поскачем к «Абрикосову и сыновьям» прямо сейчас!»

«Вечер 5 июля.

Фирмой «Абрикосов и сыновья» управляет довольно вредная девица Аграфена Абрикосова. Долго уговаривали ее дать нам гелий. В конце концов, она согласилась – в обмен на расторжение контракта, вообразите только!

Дело в том, что пару месяцев назад Семен заключил с ними от моего имени договор. Я дала им право печатать мой портрет на особой серии мороженого в честь моей коронации – они там напридумывали всякие дикие вкусы, пломбир со вкусом щей, эскимо со вкусом тыквенной каши, бред. Взамен они должны были перечислять мне 10% доходов с продажи этой серии мороженого. Я рассчитывала хоть немного заработать на этой сделке!

А теперь Аграфена потребовала разорвать контракт. Говорит, мой рейтинг сейчас так упал, что подрывает репутацию компании! Короче, не хотят они больше видеть мою царственную физиономию на своих десертах.

Я ей, конечно, колко так ответила: «Можно подумать, вы за последние полтора месяца хоть один десерт произвели! Было бы что дискредитировать!» – но потом скисла. Совсем как их мороженое со вкусом квашеной капусты. Переговоры за меня заканчивал Иван.

Потом он меня утешал в Малахитовой гостиной, что вот проведем мы Праздник, так мой рейтинг взлетит вместе с шарами до небес, и вся семья Абрикосовых еще локти будет кусать, что упустили такое потрясающее лицо компании.

Ну, тут я снова стала хныкать, что никакое у меня не потрясающее лицо, раз я никому не нужна, ни матери своей, ни мужу, ни даже вот Абрикосовым не нужна. Никого я не могу вдохновить, поскольку сама не знаю, что делать. Всех только разочаровываю. Если бы референдум был сегодня, меня бы точно никто не выбрал. Хожу целыми днями в Перстне, хоть он и не работает, потому что надеюсь, что он включится и это будет значить, что все само собой наладилось.

Иван тогда ласково погладил меня по голове и сказал: «Да ты только посмотри на себя в зеркало, ты же удивительная. У тебя профиль Клеопатры и глаза Афины». Я взглянула в выключенное Разумное зеркало и еще больше расстроилась: «Какая-то старуха, а не двадцатишестилетняя барышня». «Это просто еще один потухший экран, – спокойно отозвался Иван. Он всегда спокоен. – Во дворце полно глупых, но честных старых зеркал с обыкновенной амальгамой, и все скажут, что ты прекрасна».

Разве он не прелесть??? Генри мне никогда ничего приятного не говорил. Не припомню. Дурацкая английская сдержанность!!!

Только-только я потянулась к Ивану, как угадайте кто вошел? Да-да, снова тень матери Столыпина!

Невозможная женщина».

«6 июля.

Еще одна идея!!!

Наверное, это у меня от голода открылся какой-то новый центр в мозге.

Сплошные гениальности.

Я придумала, как нейтрализовать мадам Ст. Мы ее усадили за невиданное шитье. Я решила, что мне нужен гигантский воздушный шар. Помните на старинных картинках аэростаты с корзинками? Вместо корзинки возьму свою хрустальную коронационную платформу. На нее – несколько баллонов с гелием, нашу верную печурку из Метрдотельской кухни и самое главное – полотняный купол.

Вот как я поднимусь на прежнюю высоту! Прикольно, да? Буду декламировать народу свою вдохновляющую речь чуть ли не из космоса.

Вопрос, где взять столько ткани для купола, решился очень просто. Я отдала мадам Ст. все старые мамины платья, которые папенька зачем-то бережно хранил все эти годы. И все мои бальные платья, вряд ли они мне пригодятся в ближайшее время. Ну кому придет в голову устраивать бал в такое кризисное время? Глупая трата всех ресурсов. К тому же прием во дворце – мероприятие элитное, только для избранных, верно? А папенька говорил, что нужно быть ближе к народу.

Мадам зарылась в платья, как заяц в капусту (фу, меня от слова «капуста» до конца жизни будет трясти). Кроит, наметывает, до нас с Иваном ей и дела нет.

Впрочем, и нам тоже не до любовных игр. Принтеры-то не работают! Вручную делаем объявления о Празднике воздушных шаров. Запястье правой руки горит огнем.

Все, не могу больше писать».

«8 июля.

Поверить не могу! Просто не могу поверить в это хамство, в эту наглость! Да как они смеют!

В общем, сегодня с утра мы с Иваном поскакали в Центр помощи – не на Литейный, туда я больше не вернусь, а на Большой проспект Петербургской стороны. Вы же знаете этот офис «Владычицы» – возле стеклянного особняка Левинсона.

Короче говоря, нас там даже на порог не пустили. Не успели мы с спрыгнуть с коней и отстегнуть седельные сумки с листовками, как выскакивает очередной боярин в этой глупейшей меховой шапке и давай кричать, что они закрыты. Я говорю: «Что значит закрыты? Вы же должны работать круглосуточно!» А он: «Все жалобы направляйте Его благородию барону Бланку! В Сибирь!»

Так и не пустил нас. И листовки отказался брать для распространения.

Пришлось нам встать на Тучковом мосту и самим эти листовки предлагать прохожим. Проведу свой Праздник любой ценой! Хочу вдохновить народ! Я решила изменить мужу, но не стране. Останусь верна ей, даже если до конца жизни придется листовки на мосту раздавать.

Унизительное занятие, доложу я вам.

Как будто себя продаешь.

Ох, и как же мы были счастливы с электронной почтой! И не замечали этого ежедневного счастья!»