Чёрный Яр, 13

– Какой ужас! – девчонка неслась вполоборота к нему в известном ей направлении. – Куда мог деться Виталик – ума не приложу! Так загадочно, так необычно! А ведь в пятницу что-то такое витало в воздухе, что-то было… А! Зеркало разбилось! Или нет… Это в марте. А в этот раз меня терзало нехорошее предчувствие. Я как глянула на него тогда, а у него, представляете – будто печать обречённости на лице. Ну, как в «Герое нашего времени», помните? У этого, как его… В «Фаталисте»… Которого пьяный казак саблей зарубил, а перед тем он стрелялся, но не застрелился, а печать на лице уже обозначилась…

– Вулич.

– Да, точно! Надо же, как не повезло… Такое будущее впереди маячило, такой фарт в руки шёл. Это я про Виталика. Удалось ему прикормить судьбу, парень-то был не промах… И вот те на! Душа, видать, не вынесла насилия над собой! А я ему говорила! Я предупреждала – все эти расчёты… Не должно, не должно так быть в жизни человека! Только любовь и добрая воля!..

Марамыжиков протиснулся следом за ней сквозь стеклянные двери кафе и уселся за столик. Анфиса Пална плюхнулась напротив.

– Нам, пожалуйста, комплексный…

Официант откланялся.

– Подождите, Анфиса, – следователь попытался ухватить нить мелькнувшего смысла в общем потоке трескучей болтовни. – Какая любовь? Какой расчёт? Вы о девушке, с которой Забедняев встречался?

– Ну, как встречался… – губки девушки надулись. – Она за ним бегала, на шею ему вешалась, прилипала. Ему это, конечно, было не в радость, он долго метался и сомневался, я думаю. Он такой человек, знаете… Но потом ошибочно решил, что благополучная жизнь важнее любви. Это была ошибка! Ужасная ошибка. И когда он это осознал, когда понял, что не сможет с ней, не сможет обманывать себя, то сбежал…

– Чего? – опешил следователь. – От кого?

– Да от прилипалы этой, конечно! От кого ж ещё?

– Вы знаете, с кем он встречался?

– Конечно! Все это знают! С дочкой главы…

Чёрт. Только этого не хватало.

– Он дорабатывал у нас буквально последние дни. Ему и место в администрации было уже готово стартовое – начальника комитета по муниципальному имуществу. И представляете – всё бросил! Вот это решимость, вот это сила духа! Для мужчин, конечно, это подвиг. Женщины – они другие. Я бы никогда даже помыслить в вопросах брака не смогла бы на тему расчёта! Я бы…

– Послушайте, в пятницу он вам не говорил ничего такого, что в свете последних событий могло что-то значить?

– Конечно! – она будто ждала этого вопроса. – Говорил! Только не мне… – она возвела очи долу, подняла указательный палец и замерла так на несколько мгновений, припоминая. – Он по телефону разговаривал, вышел в коридор. Но я как раз мыла в туалете чайные чашки и некоторые фразы расслышала. Он что-то упомянул про Заовражную… Потом типа: «хорошо, вечером буду»… Потом типа: «обсудим»…

– Может, с невестой говорил?

Анфиска фыркнула:

– Невеста… Он не мог с ней договариваться о встрече в пятницу вечером, потому что она была в отъезде.

– Откуда вам известно?

– Да все знают! – возмутилась сплетница такой неосведомлённости следственных органов. – Она каждую пятницу на все выходные уезжает в область по бутикам шопиться. Говорят, выпендрёжница эта никогда не надевает дважды один и тот же наряд! Вот! Наряжается! Чем ещё мужиков очаровывать – сама-то дура и внешность у неё, как у скакового коня… Бедный Виталик… Хорошо, что он вовремя одумался.

Должно быть, подумал Марамыжкин, хлебая суп комплексного обеда, дочка главы была не единственной прилипалой в жизни володарьевского донжуана. Кое-кто тоже был не прочь повисеть на его многострадальной шее. Истоки версии про бегство от нелюбимой невесты видны невооружённым глазом. Да уж… Это, конечно, весьма романтичное предположение, но, увы, маловероятное. Гришка бы уж точно не сбежал. Напротив, судьбу до конца жизни благодарил бы за такой подарок! Если бы в его случае он был возможен.

Марамыжиков вполне отдавал себе отчёт в том, что его карьерный путь вряд ли когда будет пролегать через постель дочери или жены влиятельных мира сего. Не одарила его природа лощёной внешностью и способностью очаровывать женщин. Приходится брести через тернии…

– Значит, Заовражная… – вслух подумал он.

Анфиса сделала круглые глаза и в ужасе прикрыла рот ладошкой:

– Вы полагаете? Думаете, здесь всё же замешаны они?

– Кто? – заговорщически склонился Марамыжиков к юной риэлторше.

Она тоже склонилась – лицо к лицу:

– Тёмные силы, конечно!

– Безусловно, – свистящим шёпотом подтвердил Гришка. – Не исключаю, что он мог быть похищен инопланетянами… Зелёными такими, знаете? С антенками…

Девушка какое-то время смотрела ему в глаза, потом откинулась на спинку стула;

– Издеваетесь?

А она ничего, хоть и дурочка с ёжиком. Попка круглая, губки пухлые…

– Может, – Гришка покрутил в руке вилку, – встретимся сегодня вечером?

На её простоватом лице неожиданно проступило настороженно-оценивающее выражение:

– Зачем?

– Вы расскажете мне легенды и мифы Заовражной. Я, видите ли, не местный…

– Ммм… – понимающе мыкнула собеседница, сунув в рот последний кусок котлеты. Потом торопливо глотнула сок и засобиралась: – Сходите лучше в библиотеку. О! Нет – лучше в краеведческий музей. Там и легенды, и мифы, и статистика по Заовражной…

«Овца», – подумал Гришка, приветливо улыбаясь ей вослед.

«Козёл», – подумала Анфиса Павловна, помахав ему от двери пальчиками.

* * *

Женька поставила на плиту чайник и распахнула тщательно вымытый и вполне себе рабочий пузатый «Орск». Холодильниковая лампочка радостно вспыхнула на боках эмалированной миски с пирожками баб Мани.

Ассортимент энтузиазма не вызвал. Трёхдневная пирожковая монодиета уже порядком утомила. Как не любила Женька печёное, но всему есть предел. Нет предела только Тырлыковскому пирожковому конвейеру. Который, правда, был весьма удобен все эти дни генеральной уборки – не надо было отвлекаться на готовку и походы по магазинам. Но теперь, пожалуй, время пришло…

Наскоро запив пирожок кофе и подхватив корзинку, Женька распахнула входную дверь…

– Ой!

В дверном проёме, как в раме, вся в импрессионистской свето-тени стояла высокая элегантная старуха. На ней очень органично смотрелась соломенная шляпка-канотье, на затылке благородно опирающаяся на узел седых волос.

– Я вас напугала? – строго осведомилась гостья. – Простите, ради бога. Меня зовут Спржельская Дина Владимировна, я живу по соседству, вон в том доме, наискосок. Видите, под красной крышей?..

–Д-да, – опомнилась Женька, – очень приятно.

– Вот, – тонкие брови приподнялись недоумённо-вопросильно, она сделала паузу, словно чего-то ожидая от хозяйки. – Зашла к вам по-соседски. Мы с Феодорой Яковлевной были весьма дружны…

– О, простите, – спохватилась наконец хозяйка, – может, чаю? Проходите, – она прикрыла дверь за спиной соседки, – меня Женей зовут.