Чёрный Яр, 13

Она вновь припустила бежать, да так, что ветер в ушах зашумел, и перешла на шаг, чтобы отдышаться, только свернув за угол. Поэтому и не видела, как вездесущая соседка, прислонив тяпку к заборчику палисадника, поспешно потрусила вверх по Заовражной…

* * *

Вокзалы повсюду одинаковы. Нет, не архитектурным решением или уровнем благоустройства. Другое: в них царит единый дух, спутать который невозможно ни с чем. Проверьте! Если вам завязать глаза и заткнуть уши, а потом поставить посреди вокзальной суеты – вы безошибочно определите особую атмосферу. Вам даже в голову не придёт подумать о торговом центре, шумной площади или народном гулянии. Потому как здесь всей кожей ощущается вибрация места перехода. Пограничья. Безвременья. Ожидания. Будоражащих перемен. Запаха странствий и общественного туалета. Впрочем, последнее не обязательно…

Женька добавила в вокзальный коктейль растерянности. Он быстро растворил эту крошечную порцию, она растаяла в нём без следа, не нарушив общего гармоничного вкуса.

Поколебавшись, беглянка пристроилась в хвост очереди у одной из касс. Той, что подлиннее. Потому как куда она должна была купить билет – было не совсем ясно. Обратно? Там Вовчик станет искать её в первую очередь. Но, может, не в первый же день?.. Может, она успеет… Что? Сделать загранник и уехать… к маме?..

Женька горько усмехнулась: прекрасная семейная традиция – бегство от мужа на край света. Мать ведь тоже, едва дождавшись Женькиного совершеннолетия, уехала в индийский ашрам от опостылевшего мужниного занудства и безрадостной серости существования. Она для себя другой путь выбрать не смогла. Или не захотела?..

Вот и дочь её теперь дожилась до того, что идея эта стала казаться ей весьма соблазнительной. Дозрела… А что – вечное лето, экзотическая страна, древняя культура… Рис и медитации день за днём… Ни долгов, ни контор, ни мужа – там её никто не найдёт и не достанет. Уж Вовчик-то подавно не доберётся! Никто ему такую сумму на дорогу не займёт! Впрочем, ей тоже. Один только перелёт стоил больше, чем может предложить её изрядно пощипанная кредитка… Но даже если перелёт она и осилит – дальше как?

Впрочем, Сюзанна говорит, Женька излишне осторожна. Может, хватит проживать возможное развитие событий каждый раз до того, как сделать гипотетический шаг в сторону с натоптанной тропы? Может, дать жизни шанc? Отпустить вожжи? И посмотреть куда вывезет…

Женька так задумалась, что когда в рюкзаке ожил телефон, едва не подпрыгнула. Бросившись суетливо вылавливать его в бездонных недрах заплечного мешка и уже сжав в руке, остановилась на мгновение – а стоит ли отвечать? Номер высветился незнакомый, но под ним вполне мог скрываться благоверный, звонивший с чужой трубки.

Она неуверенно смотрела какое-то время на экран под заунывное тилиньканье и гуд вибрации, пока стоящая перед ней в очереди женщина не покосилась с негодованием, шумно, недвусмысленно вздохнув и закатив глаза к лепному потолку.

– Слушаю, – пискнула Женька, готовая в любой момент нажать отбой.

– Евгения Дмитриевна? Добрый день! Вас беспокоит Володарьевское риэлторское агентство. Меня зовут Анфиса Шелекета… Слышите меня?..

– Да-да, слышу, – беглянка с облегчением выдохнула.

– Сейчас я веду продажу вашего дома. Спешу обрадовать – есть покупатель. Он готов подписать бумаги, даже без осмотра и торга. Мы с ним подойдём, скажем, часиков в семь вечера… во вторник? Вам будет удобно?

– Во вторник… – Женька нервно почесала запястье. – А сегодня? Сегодня он не сможет?

– Боюсь, что нет, – недоуменно протянула звонившая. – В общем-то, сделка и так совершается чрезвычайно стремительно, знаете ли… У вас какие-то проблемы?

– Нет-нет! Всё хорошо. Меня устроит вторник. Приходите…

– Девушка! Девушка! – раздражённо взывала кассирша. – Вы билет будете брать или по телефону разговаривать? Очередь же задерживаете! Что за хамское поведение?..

Женька отошла от окошка. Алеа якта эст.

Бездумно пощёлкала телефоном… Что же делать теперь? Открыла приложение, оценила остаток средств на карте. Да уж. Если потратить их сейчас на гостиницу до вторника, на что потом жить? Надежда только, что сделка выгорит… И покупатель не пропадёт снова. Хотя, может он и не пропадал… Пропал риэлтор. А человек, не дождавшись от него известий, обратился в контору вновь за разъяснениями. Должно быть, так и было.

Ну что ж, отлично. Прекрасная новость. Где же ты – рождённая ею радость?..

– Вот она где! – громогласно возвестила возникшая в дверях вокзала Тырлыковская. – Вы посмотрите на неё, люди добрые! – люди послушно посмотрели. – Я, значиться, пирожков ей нажарила, в пять утра поднялась, чтобы тесто поставить! Пока на базар сбегала за свежей бараньей печёнкой, пока обжарила её с морковочкой да с лучком, пока на мясорубке провернула со сливочным маслицем – глядь! Где Женька? Полный дом шушеры навела, а сама… Чего на вокзале ошиваешься? Тута, что ли, ночевать собралась, болезная? Выжили зверушки из лубяной избушки? Ладно, чего уж… Пошли уж… Меня там таксо ждёт, счётчик щёлкает.

– Баб Мань, я не поеду, – Женька отняла локоть, за который её настойчиво увлекали к двери. – Я там не могу…

– Не могёт она! – Тырлыковская шумно вздохнула и утёрла кухонной салфеткой, добытой из недр хозяйственной сумки, лоснящееся лицо. – Навести порядок в своём дому она не могёт! А старой больной бабке коники выбрасывать – она могёт! Пошли, говорю тебе, наказание господне, разберёмся на месте. Покушаем, потом уж решать и будем. На голодный желудок чего там нарешаешь? У меня и переночуешь. Постелю тебе в верхней спаленке, там у меня на кровати две пуховые перины – одна на другой – спать будешь, как у мамки в колыбели…

Женька позволила себя уговорить и усадить в машину. А что – это выход. Перекантуется до вторника у добросердечных соседок, а там, с деньгами, пути открыты. Может, и правда – в Индию?..

* * *

Дина Владимировна сделала круг по комнате. Провела бархатной салфеткой по корешкам книг, смахивая пыль. Поправила вышитую китайским шёлком дорожку на столе. Оборвала пару засохших листов у бегонии и замерла над крышкой раритетного Беккера.

Раньше пыль на его чернолаковой поверхности не задерживалась. Хозяйка садилась за него часто, играла с наслаждением, наполняя пространство старого родительского дома живым томным звуком ушедших веков. А после…

Поколебавшись, она таки подняла бережно крышку. Переложив пылевую салфетку в левую руку, тронула пальцами правой пожелтевшие клавиши. Инструмент отозвался глубоко и гулко. Ля-диез…немного западает… Надо бы настройщика… Или не надо?

Дина Владимировна погладила клавиши и попробовала наиграть что-то одной рукой. Длинные пальцы с артрозными узлами в суставах немедленно свело судорогой. Она вздохнула. Несколько раз сжала-разжала кулак и закрыла пианино.

– Тю! – возмутилась Тырлыковская, заглядывая в комнату, – нашла время бренчать. У неё ещё конь не валялся, ничего к вечеру не готово, а она хрен знает чем занимается. Назвала людёв, главно дело…

– Маша, – примиряюще улыбнулась именинница, – не ругайся. Вот прямо-таки назвала! Всех гостей-то – вы с Зиночкой да девочка наша… Что ты суетишься?

– А мы тебе что – не люди? Тоже, мабуть, посидеть на именинах как положено собрались! Ох, Дина Владимировна, знаешь ли… Кабы не взяла я всё в свои руки, так угощались бы мы на празднике твоём жидким чаем с таком!..

– Да-да, – рассеянно кивнула провинившаяся, – командуй, Маша, я готова…

– Пора стол в саду накрывать. Пироги и холодец я принесла, салат щас нарежу, жаркое твоё из духовки вынула… Что касательно скатерти и посуды – озаботься уж сама… Да что с тобой? – Тырлыковская озабоченно сдвинула брови.

Хозяйка достала из серванта стопку гостевых тарелок и опустилась с ними в кресло, глядя перед собой отсутствующим взором.

– Что ты как пыльным мешком ударенная?

Дина Владимировна подняла на подругу глаза:

– Маша, пора… Пора принимать решение…

Соседка, наконец, зашла в комнату и присела напротив. Пружины старого дивана жалобно захрустели.

– Думаешь, – Тырлыковская механически потёрла коленки, – началось?

– Очевидно, что так.

Женщины помолчали, каждая задумавшись о своём.

– Я тебе уже и раньше говорила… И снова повторю, – баб Маня решительно качнула головой, – с меня хватит.

Дина Владимировна мягко тронула её за руку:

– Всё может быть иначе…

– Да знаю, что может! А если снова не выгорит? Если снова на ту же дорожку? Не-е-ет! Спасибочки! Я этой каши досыта наелась. В четвёртый раз хлебать – стошнит с устатку…

– Феня решилась…

– И что? Ты можешь щас спросить у ней – жалеет она о том или радуется? Нет? То-то и оно…

Обнаружив у себя в руках тарелки, Дина Владимировна переставила их на журнальный столик.