Деяние Луны

Смуглое лицо побледнело, приобретая землянистый оттенок, а губы, на которых виднелась кровь, ярким пятном выделялись на нем.

– Костя, – губы задрожали, и голос нерешительно исторгся из груди. – Костя?! – уже более решительно позвала его. Но парень не изменил своего положения, его взгляд, как и прежде, был устремлён в потолок.

«Прошу! – я жаждала услышать стон боли, увидеть, как дрогнут ресницы, отозвавшись на имя, но ничего. – Так не может быть. Это не правда».

– Ты должен его спасти, – взгляд упёрся в Данилу, и тело повело вперёд. Стопы сами зашагали по ступенькам, стремясь оказаться рядом с Костей и пальцами нащупать биение, почувствовать, как едва вздымается грудь. – Помоги!

– Нет, – ледяной голос, словно чан с водой, обрушился на меня, приводя в чувство.

«Плевать, сама справлюсь,– присев на пол, я испуганно коснулась щеки пальцем. Но чёрный зрачок, плывущий среди тумана, не вздрогнул, отвечая на движение. – Ну же, ты же сильный, я знаю!».

Ладонь легла на грудь, вдавливаясь в ребра, с надеждой ощутить слабое шевеление, но опять ничего, даже тогда, когда ухо последовало следом за рукой, веря, что сможет распознать слабое биение.

«Он… – мысли хаотично заметались в голове, не желая признавать правду. – Нет, нет, нет!»

Сердце сжалось от невыносимой боли, хлынувшей словно цунами. Я так много хотела и мало пыталась, что теперь… Теперь у меня ничего не осталось. Все, что хотела, о чем мечтала, лежало мёртвым на полу.

– Ты убил его, – разум оставил сознание, уступив место ярости. Я так сильно ненавидела Данилу, что чувствовала, что если не выпущу это чувство наружу, не освобожусь от него, то разорвусь на части. – Его нет! Больше нет.

Внезапно пальцы коснулись чего-то острого, больно резанувшего ладонь, взор опустился вниз и увидел зелёный осколок, впившийся в руку. Острый, словно нож, он был окрашен моей и Костиной кровью. Сознание закачалось и потемнело, впитывая боль, отдавая силу лишь одному слову, которое неоновой надписью горело внутри «ненавижу».

И в следующий миг, я бросилась к Даниле, вложив в рывок свою волю и ярость, моля бога помочь нанести хоть один удар, прежде, чем меня повергнут. Останусь ли живой? Смогу ли противостоять длинным когтям? Это было неважно.

Я прекрасно понимала, что шансы равны нулю, но дальнейшая судьба не волновала. Сердце хотело быть рядом с Костей и накрыться вместе с ним тишиной, потому одна-две царапины лишь увеличат шанс на такой исход.

Почему удалось ударить его – не знаю. Данила не был похож на того, кто мог легко ослабить бдительность. Возможно, он не считал меня за врага, не думал, что девушка, потерявшая любимого, способна напасть. Да и кто в своём уме ринется на чудовище? Слишком смахивало это на самоубийство.

– Ты… – брови взлетели вверх, изгибаясь, а глаза округлились. Внутри груди яркой зеленью поселился осколок, острыми краями легко разрезав кожу и мясо.

Парень начал отступать назад, пока не упёрся в стену. Я со слезами на глазах смотрела на то, как искривилось лицо, как алые глаза начали светлеть, становясь бледно-розовыми, а потом яркая лазурь смыла последние капли бурого цвета.

Он возвращался. Тот, кого знала, с кем здоровалась по утрам, спускаясь к завтраку, кто ухаживал за мной, не раз вытаскивая из передряг.

«Нечестно, – пальцы сжались, смешивая кровь братьев. – Данила убил его. Я не должна жалеть, не должна».

Глубоко вздохнув, юноша попытался вытащить осколок из груди, но когти лишь царапнули не нему, пройдя мимо. Ещё раз, и крепкий ноготь погрузился рядом, увеличивая рану. Ладонь сжалась, вгрызаясь в тело, и затем резко рванула назад, швыряя кусок мяса на пол.

– Не ожидал, – его зрачки хищно сузились, а губы растянула усмешка. – Молодец.

Парень поперхнулся, будто что-то застряло в горле, и тут же сплюнул кровавый сгусток вниз.

– Зачем? – мне хотелось наносить удары снова и снова. Страх перед ним превратился в ненависть, и месть желала уничтожить его, я хотела…

Эта мысль испугала меня. Безумие, казавшееся таким далёким, вдруг встало за спиной и дышало прямо в ухо. Если повернусь, если встречусь с этой тьмой глазами, то больше не смогу повернуть назад. Только вот оно мне надо?

Взяв осколок, который так легко ранил могучего зверя, я подняла взгляд, слушая шёпот мрака, что требовал смерти. Но передо мной было уже не чудовище, которое пугало, а Данила. Обычный парень, с издевательской ухмылкой.

– Почему ты это сделал? – прошептала я, обращаясь к нему, зная, что не ответит. Юноша умело избегал любых расспросов, и правды добиться было невозможно. – Он же твой брат.

Данила качнулся и медленно сполз по стене, оставляя кровавый след. Огонь, горевший в глазах, потух, а губы налились синевой.

« Глупость! Кто поверит в это? Хватит притворяться!» – рука с силой дёрнула за плечо парня, и тело, потеряв опору, завалилось на бок, взирая в вечность застывшими голубыми глазами.

Ночь казалась непроглядной. Мир умер, даже крики птиц, которые сопровождали меня, когда растрёпанная и обезумевшая выскочила из дома, растворились в тишине. Лишь холодный ветер играл снежинками, то поднимая их с земли в вихре танца, то бросая в темноту леса.

Я шла вперёд, ступая по девственному снегу. Тяжёлые ботинки мешали движению, да и к тому же были настолько велики, что каждый раз, когда ноги проваливались в снег, кожа ощущала его холодное прикосновение. Мне приходилось вытаскивать их из сугробов руками, ругаясь и шипя, словно разозлённая кошка, и замёрзший лед, тонкой коркой покрывающий снег, резал пальцы, когда те откапывали обувь.

Кровь уже не шла, слишком холодно было для того, чтобы стекать по рукам и каплями падать вниз, оставляя алые следы. Вместо этого она превратилась в алые льдинки и просто осколками осыпалась на землю

Я шла неизвестно куда, чувствуя, что поднимаюсь все выше и выше. Порой приходилось карабкаться по отвесным склонам, цепляясь за торчащие корни деревьев. Зачем? Сама не понимала. Лишь ощущая, что схожу с ума, и моей единственной защитой было движение, именно оно спасало от безумия.

Временами, вскидывая голову, я пыталась разглядеть луну среди ветвей величественных сосен, но небо будто поглотило ее. Эта чёрная пустота была настолько осязаема, что, казалось, можно прикоснуться к ней, если протянуть руку.

«Прикоснуться к тьме»,– при этой мысли дрожь прошлась по телу, то ли от холода, то ли от жуткой ночи.

« Что я делаю? – пронеслось вновь в голове. – Надо было остаться там, с ними. Ведь я…»

Не хватало слов, чтобы выразить ту гамму чувств, что переполняли сердце, при мысли, что их нет. Пусть кровь сошла, стёртая колким снегом и слезами, ладони до сих пор жгло..

Тяжело вздохнув, я прикрыла глаза и облокотилась спиной о дерево, ища поддержки у природы, прося помощи и защиты. Потому что иначе не справлюсь, силы были на исходе.

Замерзший воздух обжёг лёгкие своим холодом, и я прижала руки к сердцу, силясь остановить нарастающую боль в груди. Оно билось так отчаянно, словно пойманная птица о стенки клетки, не желая оставаться в груди и прятаться за рёбрами.

«Так тяжело…» – думать не хотелось, но воспоминания против воли настигли меня, яркими образами всплывая в голове.

Вот режу пальцы в кровь, сжимая осколок с такой силой, что могу сломать. Но нет, он прочен, словно сталь, и так легко погружается в сероватую плоть, что даже удивляет. Я чувствую, как радость, нет, ликование, рождается внутри. Я смогла достать его! Я сделала это.

Интересно, сказала ли это вслух? В тот момент мысли и слова сплелись воедино, не разобрать. Глаза прикованы к нему, впитывая каждое движение, следя, как дёргается от боли грудь.

«Я – чудовище?» – возник вопрос внутри. – Но разве виновата в том, что случилось? Ты хотел убить меня, разве не помнишь?»

Лицо Данилы бледнеет. Тонкие вены, обычно малоприметные, сейчас стали такими яркими, что можно увидеть, как по ним струится кровь. И зная это, хочется опустить осколок на лицо, чтобы прекратить её поток, сделать так, чтобы ужасное сердце перестало биться. Я желаю слышать крики боли и видеть, как корчиться в страданиях тело. Но он молчит, и в голубых глазах, кроме неба, ничего нет. Нет того, кто убил Костю, того красноглазого демона.

Почему он снова стал таким? Так нельзя, это против правил! А разве у смерти бывают они? Но самое странное не это, а то, что, несмотря на ужас, где-то внутри до сих пор живёт надежда, что этот кошмар обязательно закончиться, если открыть глаза.

– Нина, – едва заметное движение губ Данилы и вот я рядом.

Мне не противно, мне страшно за него. Почему-то боюсь, что сердце замрёт. Это из-за того, что я его убила? Нет, он сильный, такая мелкая рана не страшна ему. Ведь я видела, как затягивалась кожа и исчезали глубокие порезы, столь жуткие, что казалось, что это тело пытались разорвать на части. Я все это видела. Мне не могло показаться. Тогда почему сейчас он лежит здесь так же, как его брат? Почему они оба не встают? Потому что я их обоих убила, да?

Внезапно Данила протягивает мне руку, силясь что-то сказать, но вместо слов с губ течёт кровь. Юноша захлёбывается в ней и срывается в судорожный кашель. Я слышу хрипы, когда он пытается вздохнуть, и вижу, как синеет лицо, но не испытываю никакого удовольствия. А ведь должна радоваться, не так ли?

Но вместо этого держу его за руку, пытаясь остановить на краю, не дать упасть в пропасть. Лазурь вновь заискрилась жизнью, и Данила попытался улыбнуться. Уголки с трудом скользнули в стороны, рождая спокойную улыбку, спрятав за ней пустой взгляд, в котором не было ничего, только голубое зеркало.

– Ты здесь?– звенящий голос разрезал тишину, словно гром. – Просто решили разыграть меня, да? Ты и Костя.

Два окровавленных трупа лежали рядом. Их кровь давно смешалась в луже, что растеклась по полу. «Бред какой-то!» – я точно знаю, что никого не смогла бы убить, что Костя слишком умён, чтобы попасться так просто, а Данила… Он бы никогда не допустил того, чтобы я стала убийцей.

– Хватит! Это уже не смешно, вставайте, – хотелось дёрнуть его за руку, но пальцы, измазанные алым, лишь бессильно скользили по коже, боясь сжать ладонь. Сейчас она казалась такой хрупкой, бледная, с синими прожилками вен.