Одержимые сердца

– Опять сбегаешь? – рассмеялась я.

И это был искренний смех. Смех счастья. Я была счастлива. Безумно.

– Ненадолго. Кроме твоей выставки у меня есть еще пара проектов. Довольно скучных. Но ничего не поделать. Бизнес. – Брэндон поцеловал меня в губы и вышел из спальни. – Не уходи. Я вернусь через пару часов. А сейчас – в душ! – Послышался его голос.

– Брэндон! – воскликнула я, слегка раздраженная его бесцеремонной манерой внезапно куда-то исчезать.

Но он лишь рассмеялся. Раздался шум воды.

Я прождала несколько минут, но затем вскочила с кровати и пошла вслед за Брэндоном, надеясь застать его в душе, во всем его обнаженном великолепии.

Но негодяй уже стоял у большого зеркала, одетый в чистенький черный костюм и белую рубашку, и сосредоточенно завязывал на шее черный галстук.

Я желала подойти к нему и завязать его галстук сама, но колебалась: а вдруг это покажется ему знаком моей глубокой привязанности?

Поэтому я лишь облокотилась о косяк двери, ведущей в спальню, и скрестила руки на груди. Абсолютно нагая. О, я была прекрасна в этот момент.

– Мы теперь вместе? – задала я вопрос, что не давал мне покоя всю эту жаркую ночь.

Брэндон на секунду прервал свое занятие и взглянул на мое отражение в зеркале. И его губы расплылись в хищной улыбке.

– Да. И я ожидаю от тебя хорошего поведения и скромности, – ответил он.

– Я подумаю об этом, – нарочно равнодушным тоном сказала на это я и вновь скрылась в спальне.

Но когда Брэндон покинул квартиру, я бросилась на кровать, закрыла лицо руками и беззвучно закричала от радости. От счастья. Неужели этот день настал? Неужели…

Мне трудно было поверить в это. Почти невозможно.

Но теперь я была твердо уверена, что он любил меня уже восемь лет.

Возможно, все эти годы он боролся с собой. Его отталкивал мой старый имидж. Моя свобода и легкость. Моя похотливость.

Нет, нет, к чему об этом думать? Он теперь мой.

Мой.

***

Я прождала Брэндона весь день. За окном стало темнеть, и зажглись большие уличные фонари. Благо, квартира не находилась в самом центре. Она располагалась в восьмиэтажном широком новеньком здании и занимала весь верхний этаж. Огромная площадь квартиры, насчитывающая несколько сотен квадратных метров, была бы полна света, если бы на всех окнах не были опущены длинные белые жалюзи. Я знала, что Брэндон, как и я, ненавидел свой настоящий облик, то, во что он превратился со временем. И ведь он был старше меня. Должно быть, его настоящий облик представляет собой что-то еще более ужасное, чем мой. Я никогда не видела Брэндона при солнечных лучах. Нет. Но я не раз видела на солнце своих братьев и отца, поэтому знала, что представлял собой и Брэндон.

Настал вечер. Я подняла жалюзи на всех окнах, и квартира, освещенная огнями улицы, тут же предстала в другом облике. Таком необычном. Таком чужом…

Но это была квартира того, кого я так любила. Квартира Брэндона Грейсона. Его вкус и чувство. Его мир. Так отличающийся от моего.

Хоть Брэндон и отсутствовал намного дольше, чем обещал, я ни капли не скучала. Наоборот – мне была предоставлена прекрасная возможность осмотреть его квартиру, пройтись по его гардеробу и библиотеке. Черт, у него была огромная библиотека… В моей квартире она не то, что отсутствовала, но я даже и не сомневалась в том, что книгам в моей квартире нет места… А здесь они были. Несколько тысяч. От древних греческих трагедий до Толкина. Все эти книги, в красивых толстых обложках, написанные на языках оригинала, расставленные по алфавиту стояли ровными столбиками, на деревянных белых полках.

«И когда ты находишь время на чтение?» – подумала я, взяв в руки одну из книг собраний Платона и пролистав ее.

Но при этой мысли меня охватил внезапный стыд за то, как мало книг я прочитала за свою долгую жизнь. Должно быть, Брэндон прочел тысячи… Десятки тысяч. А я?

Нет, не стоить угнетать себя этими мыслями. Моя жизнь была наполнена другими интересами. И все же, я постаралась запомнить авторов книг, что наполняли библиотеку Брэндона, чтобы прочесть их в будущем. Ведь эти книги, эти авторы, были выбором Брэндона, и через них я могла погрузиться в его мир, узнать, какие ценности его привлекают. И каким он видит этот мир. Книги были маленьким ключиком к тайне души этого вампира. Они могли осветить уголки его скрытной личности, о которой я почти ничего не знала.

Я аккуратно поставила Платона обратно на полку и обошла всю квартиру. Заглянула в каждый угол, в каждый шкаф и ящик.

На высоких белых стенах квартиры Брэндона смотрели на меня прекрасно нарисованные копии картин великих художников прошлого. «Сотворение Адама» Микеланджело, «Демон сидящий» Михаила Врубеля, «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли, «Искушение святого Фомы Аквинского» Диего Веласкеса и другие картины. Но их было немного. На всю эту огромную квартиру я насчитала лишь девять. Остальные стены были пусты. Белые пустые стены. Но я должна была признать, что Брэндон обладал тонким вкусом ценителя высокого. Я была впечатлена. Особенно меня поразила картина Эль Греко «Кающаяся Мария Магдалена». Она приковывала взгляд своей странной красотой. Глаза Марии Магдалены, устремленные к небу, были такими живыми, такими блестящими, что я любовалась этой картиной около получаса.

Насколько же отличались наши вкусы! Моя квартира была обтянута бархатом, красными тканями и золотом. У меня была слабость к стилю Версаля при Людовике Четырнадцатом. Ах да, Фредрик не раз говорил мне, что моя квартира «так же вульгарна, как и ты, Мария». Но я всегда смеялась над этими словами, а его мнение совсем меня не смущало. Но теперь, когда я находилась в квартире Брэндона, где было так мало мебели и так много свободного пространства, где все было таким строгим и немного бездушным, мой разум вдруг пронзила мысль, что я не желаю, чтобы Брэндон увидел мою квартиру. Нет, никогда. Вход туда ему воспрещен. Его чувство будет поругано. Его глаза выльются из глазниц прямо на мой толстый бордовый ковер, покрывающий пол всей моей квартиры. Он посчитает, что у меня совершенно нет вкуса. Он не поймет меня.

И чем больше я узнавала вкусы Брэндона, тем более жутко мне становилось. От мысли, что мы слишком разные. Как сможем мы быть вместе, если нас привлекает абсолютно противоположное? Его скупость в красках шла в полное противоречие с моей страстью к роскоши. А его гардероб?

Гардероб Брэндона состоял из сотни деловых костюмов в традиционно темных тонах, пару белых, пару бежевых, множества аккуратно выглаженных строгих рубашек такого же скудного тонального спектра, что и костюмы. Около две сотни пар темных начищенных до блеска ботинок. И огромное количество галстуков. Однотонных, без узоров. Лишь некоторые имели на себе едва заметные полосы. В отдельном секторе огромного гардероба я обнаружила дорогие часы, аккуратно разложенные по синим бархатным нишам. Я насчитала сто сорок восемь часов. Рядом располагался сектор, в котором я нашла несметное количество пар дорогих кожаных перчаток темных тонов. Перчатки лежали парами, в специально оборудованных для них полках, обтянутых синих бархатом. А носки? Все огромное их количество – все они были черными и лежали аккуратными парами.

Какой педант.

В отдельном шкафу прихожей находились строгие пальто и плащи. Естественно, почти все темных тонов. И несколько черных шляп, одну из которых я тут же надела на голову и, нагая и прекрасная, повертелась у зеркала.

Я вдруг задумалась о том, приводил ли Брэндон в свою квартиру дам до меня, и пришла к выводу, что нет. Я была первая и единственная. Никто из женщин никогда не был здесь, не прикасался к его книгам и не открывал двери его гардероба. Никто никогда не надевал эту чертову шляпу, что сейчас красовалась у меня на голове.

Какое блаженство!

Я была счастлива от этой мысли.

Аккуратно положив шляпу на место, я закрыла шкаф и продолжила осмотр квартиры. И, войдя в одну из комнат, я с удивлением обнаружила в ней уютный интимный уголок в этой огромной белой почти пустой квартире.

Это была небольшая комната. Где-то в пределах тридцати пяти-сорока квадратных метров. Здесь был красивый белый мраморный камин, на котором стояла мраморная белая статуэтка ангела, мягкая синяя софа, два мягких красивых стула, обтянутых темной тканью с узорами больших цветов. Такие красивые, на старинный манер, стулья. Деревянный резной стол, два старинных кресла. Над камином висело большое, на всю стену зеркало в тяжелой резной темной оправе. Почти в центре комнаты располагался старинный деревянный клавесин, на котором лежали несколько страниц с нотами. Я тут же решила поинтересоваться у Брэндона, играет ли он на этом инструменте, или он стоит здесь для красоты. Я села за клавесин, прошлась пальцами по клавишам, сыграла несколько коротких пассажей и, хмыкнув от гордости за свои довольно приятные музыкальные способности, поднялась и прошла к окну. За окном располагалась небольшая полукруглая терраса. Приятный сюрприз.

В комнате находилась еще одна дверь, наверняка, в другую комнату. Но, когда я решила пройти туда, то с удивлением обнаружила, что эта дверь была закрыта на ключ.

«Что может скрывать в этой комнате Брэндон, если он держит ее закрытой?» – подумала я. И, не сумев сдержать любопытство, я посмотрела в скважину: там, за дверью, скорее всего, был рабочий кабинет. Стол, стул, диван, лежащий на диване ноутбук. Думаю, именно в этой комнате Брэндон и творил свой бизнес.

Удовлетворив свое любопытство и полностью ознакомившись с квартирой, я зашла в ванную комнату, обставленную так же скудно, как и почти вся квартира, и с неудовольствием не нашла там ванной. Имелась лишь просторная душевая, отгороженная от остального пространства ванной комнаты прозрачной выдвигающейся дверью. Но делать было нечего. Я нашла пару больших, приятно пахнущих полотенец, приняла долгий душ, помыла волосы, крепко закрыв глаза, чтобы не смыть с них карие линзы, и, довольная и чистая, облачилась в свое вчерашнее одеяние. Затем, взяв «История о Европе 1200-1400» какого-то Карстена Алнеса, написанную на букмоле, я села на софу в «уютной комнате с клавесином» и начала читать. Признаться, книга затянула меня настолько, что я с упоением читала ее до момента, пока не услышала голос Брэндона.

– Занятная книга, не так ли? – спросил он, и от неожиданности я вздрогнула, так как всеми мыслями была погружена в книгу.

Я подняла взгляд от книги и увидела вошедшего в комнату хозяина квартиры.

Он улыбался. Он был прекрасен.

Он любил меня.

– У тебя замечательная библиотека, – совершенно искренне сделала я комплимент, тоже улыбнувшись во весь рот. – Никогда не думала, что ты такой любитель книг.

С тех пор, как я поняла, что это меня он любит, мимика на моем лице мне больше не покорялась.

– Спасибо. Не скучала? – Брэндон сел рядом со мной и поцеловал меня в губы.

Я не ожидала этого поцелуя. Он вел себя так, будто мы встречались уже давно, а в моей голове все еще стоял некий барьер.