Птица обрела крылья

«Эта девушка… Сама невинность, сама красота. И, должно быть, она очень одинока… Ей требуется любящий сильный мужчина. Но, увы, я обручен с ее лучшей подругой. Если бы я только знал, что Шарлотта имеет в подругах такую прелестную и невообразимо богатую вдову, я никогда не совершил бы такую ошибку и не делал бы ей предложения!» – с разочарованием подумал Кристоффер, не сводя взгляда с красавицы–хозяйки замка.

Кристоффер Соммер, обаятельный и галантный представитель высшего света Копенгагена и Дании, третий сын барона Соммера, ныне здравствующего, никогда ранее не встречал таких красавиц, как эта ярковолосая англичанка миссис Уингтон, и его восхищение ею было искренним.

Вивиан, одетая в богато расшитое темно–зеленое платье, с длинной белой шалью, укрывающей ее плечи, и волосами, собранными в довольно небрежную прическу, походила на оживший портрет, написанный самым талантливым художником мира. И она была богата. Очень богата. Намного богаче мистера Сэлтона, который давал тридцать тысяч фунтов стерлингов в приданое своей дочери. Но самым прекрасным в ней было то, что она была вдовой, а значит, свободна и, должно быть, готова отдать свое сердце другому мужчине. И мистер Соммер вдруг осознал, что c того момента, как его глазам предстала эта рыжеволосая богиня, он возжелал обладать ею, сделать ее своей, стать хозяином ее сердца и ее богатства.

«Я помолвлен, но ни я, ни Шарлотта не чувствуем друг к другу любви. А эту прелестную Вивиан я заставлю влюбиться в меня, влюбиться настолько, что она будет упрашивать свою подругу пожертвовать своим будущим браком со мной и позволить мне отвести к алтарю ее саму. Зачем мне тридцать тысяч фунтов стерлингов и простенькая Шарлотта, если я могу заполучить такую богиню и все ее огромное состояние? – Кристоффер принял твердое и циничное решение использовать этот визит в Кроунест, к подруге своей невесты, себе во благо. Он был рад тому, что согласился сопровождать Шарлотту в этот почти затерянный кусок Англии: кто бы знал, что здесь, на обрыве скалы, скрывается такой редкостный дивный цветок! – Она будет моей, и сама принесет мне свои тело и душу. А когда я женюсь на ней, все, чем она владеет, тоже будет принадлежать мне!»

В то время, как жених мисс Сэлтон строил планы по покорению сердца ее подруги, сама Шарлотта совершенно не обращала на него внимания. Девушка искренне радовалась счастью Вивиан и тому, что вновь могла беседовать с ней, держать ее ладонь в своей и даже просто слышать ее голос. Ей и в голову не могло прийти, что Кристоффер окажется таким жестоким и алчным, что без промедления бросит ее ради невесты побогаче. И не только Шарлотта была в неведении! Приглашая мистера Соммера в Кроунест, Вивиан желала лишь одного: узнать этого джентльмена поближе и выяснить, какие шансы на брак с Шарлоттой оставались у Энтони. Сам Энтони Крэнфорд ошибочно считал, что Вивиан уже позабыла о своем обещании и благословила брак мисс Сэлтон с ее красавцем датским кузеном.

– Надеюсь, мы увидим мистера Коуэлла сегодня за ужином? – спросил Энтони кузину.

Они уже успели взглянуть на свои комнаты, обойти и осмотреть убранство этого огромного роскошного жилища, и теперь медленно спускались по лестнице в холл, чтобы прогуляться вокруг замка и взглянуть на море, играющее в объятиях бриза и бьющееся о высокую скалу своими холодными волнами.

– Увы, сегодня мой отец не сможет составить нам компанию, но миссис Коуэлл и мой дорогой Ричард, конечно, будут, – с улыбкой ответила хозяйка замка. – Я велела приготовить простой, но вкусный ужин, однако без сладостей: моему брату нельзя есть сладкое, и я прошу вас простить мне мою строгость в этом вопросе, но принять отсутствие сладкого в этом доме как должное.

– Моя дорогая, не хочу расстраивать тебя и, тем более, обвинять твоего брата в непорядочности, но, до того, как ты встретила нас сегодня, мы стали невольными свидетелями того, что Ричард вкушал какое–то сладкое угощение, – несколько конфузясь, сказала Шарлотта. – Только, умоляю, не выдай меня своему брату!

– Пирожное, которое вы видели в его руках, было разрешено ему его матерью. Он очень порядочный мальчик, но, возможно, несколько раздражительный и эмоциональный, мой Ричард, – теплым тоном сказала на это Вивиан. – Но он всего лишь маленький ребенок, и в будущем научится справляться со своими эмоциями.

Девушки надели свои красивые шляпки, перчатки и короткие однобортные куртки, джентльмены – шляпы и плащи, и компания покинула замок: Энтони вел под руку Вивиан, Кристоффер – Шарлотту.

Яркое солнце ласкало кожу и заставляло прикрывать глаза ладонью, морской бриз приятно остужал лицо, а синее море услаждало глаза. Прогулка, сопровождаемая интересной беседой и смехом, заняла у компании не менее двух часов, и вскоре ноги девушек, не привыкших к таким долгим прогулкам, заныли, и молодые люди решили возвратиться в замок.

– Прошу прощения, мистер Соммер, я не желаю показаться грубой, но не могли бы вы оставить нас ненадолго? – мягким тоном попросила Вивиан Кристоффера, когда компания стала приближаться к замку, чем в очередной раз заставила своих друзей удивиться.

– Не волнуйтесь, миссис Уингтон, я понимаю: вам и вашим друзьям, должно быть, есть, что обсудить в интимной обстановке, – с улыбкой ответил тот и тотчас направился в замок.

– Пойдемте, дорогие друзья: я желаю показать вам место, с которого люблю наблюдать за морем, – тихо сказала Вивиан Шарлотте и Энтони.

Гости Кроунеста, не задавая лишних вопросов и чувствуя, что сейчас им откроется что-то очень важное, то, чем Вивиан не могла поделиться с ними в присутствии Кристоффера, пошли вслед за ней.

Вивиан привела друзей к крутому обрыву скалы, встала лицом к морю, словно размышляя о чем-то, но вскоре обернулась к Энтони и Шарлотте, стоящим рядом с ней, и с болезненной улыбкой на губах сказала:

– Я пригласила вас сюда, чтобы, наконец, раскрыть вам правду обо мне и моей семье. Возможно, после того, что вы услышите, вы не пожелаете больше знать меня, и я приму это ваше решение. Но я не могу больше лгать. Знаю, существование моего младшего брата и моей мачехи стали для вас огромным сюрпризом, а невозможность разделить сегодняшний ужин с моим отцом расстроила… Но правда в том, что мой отец уже полтора года спит рядом с моей матерью на кладбище Кэстербриджа, а миссис Сэлтон – не его супруга, и никогда ею не была.

Глава 19

Вивиан замолчала и отвернулась к морю. Ее вдруг охватил такой стыд, что она желала просто сбежать с этой скалы, но усиленно боролась со своими эмоциями, ведь дала и себе, и друзьям слово рассказать им правду, какой бы постыдной она не была.

– Но ты ведь говорила, что мистер Коуэлл собирался прибыть в Лондон… – не дождавшись продолжения рассказа подруги, тихо сказала Шарлотта. – Ты говорила, что он не сможет приехать потому, что слишком привязан к своей типографии…

– Да, я говорила это. Но все это была ложь. Я лгала тебе, Энтони, Джереми, своей тете… Лгала всем. – Огромным усилием воли Вивиан заставила себя вновь взглянуть на застывших в удивлении одних из самых дорогих для нее людей.

Белые щеки миссис Уингтон аллели от осознания собственной ничтожности: она была лгуньей, интриганкой, можно даже сказать, мошенницей! Ведь, если бы Джереми знал правду, он никогда не женился бы на ней. Если бы хоть кто–то из высшего общества Лондона узнал о том, что в Кэстербридже, в доме ее отца, имеется незаконнорожденный ребенок, ее репутации пришел бы конец, и все, даже самые верные друзья, отвернулись бы от нее…. А Джереми… Он был бы взбешен и, возможно, избил бы ее, покалечил или просто выгнал из своего дома, как грязную уличную крысу. Вивиан была уверена в этом, и сейчас с тоской думала о том, что после того, как она откроется кузену и Шарлотте, те незамедлительно покинут Кроунест и будут проклинать ее за то, что все это время были связаны с покрытой позором бесчестия семьей Коуэллов.

– Но, если эта женщина – не супруга твоего отца, кем приходится тебе Ричард? – воскликнула Шарлотта.

– Умоляю тебя, не кричи! – поморщившись, поспешила попросить ее Вивиан. – Вы должны знать правду, но только вы двое! Я не желаю, чтобы кто–то еще узнал о том, что вы сейчас от меня услышите! Я знаю, что вы никогда не выдадите мою тайну, но, дорогая Шарлотта, прошу, обуздай свои эмоции и позволь мне раскрыть вам свою душу!

– О, прости, я… Я просто… Я просто не знаю, что сказать! – беспомощно всплеснув руками, пролепетала мисс Сэлтон. – Но обещаю, я буду… Постараюсь не реагировать слишком бурно. Ты ведь знаешь, какой громкой я иногда бываю.

– Так кто же этот мальчик? – сузил глаза Энтони, до этого момента не промолвивший ни слова. – Он – твоя копия. И кто его мать?

– Если ты думаешь, что его мать – я, то позволь уверить тебя в том, что ты глубоко ошибаешься! И, Господь всемогущий, какие отвратительные и грязные догадки возникли в твоей голове! – несколько сердито ответила Вивиан. – Ричард – мой младший брат, а миссис Коуэлл, которую на самом деле зовут мисс Томсон, его мать!

– И она тебе не мачеха, – криво усмехнулся ее кузен.

– Нет, она мне не мачеха. Мисс Томсон – моя вторая мать! – гордо подняла голову миссис Уингтон. – Она воспитывала меня с тех пор, как умерла моя бедная мать. В день смерти моей матери мне было два года, и отец остался вдовцом, с маленьким ребенком на руках, и ему срочно требовалось найти женщину, которая заменит мне мать, ведь каждый ребенок нуждается в материнской ласке, так он считал. И он был прав. Единственным правильным решением в такой ситуации многие видят скоропалительный повторный брак, но мой отец слишком любил свою супругу, и чаша его горя никогда не иссушалась. По этой причине он не стал искать новую супругу, но дал объявление в газету о том, что ищет для меня няню. В то время он не имел особых финансовых трудностей, и его типография приносила довольно приличный доход. На объявление, однако, откликнулась лишь одна юная девушка. Мисс Томсон было всего лишь шестнадцать лет, когда она въехала в наш дом и стала моей няней. Она любила меня, как родную дочь, и окружила заботой и лаской. И делает это до сих пор. – Вивиан ласково улыбнулась, вспоминая те чудные былые дни, когда она была маленькой девочкой, бегающей по небольшому, но ухоженному саду, а ее вторая мать – молодой и энергичной девушкой, пытающейся поймать ее в свои теплые любящие объятия.

– Я рада, что, несмотря на потерю твоей дорогой матери, ты все же имела счастливое детство, – улыбнулась Шарлотта. – Но, моя дорогая, как получилось, что, не будучи супругой твоего отца, она стала матерью твоего брата? Ведь это значит, что он… Он… – Она замялась, не желая обижать брата подруги некрасивым и постыдным словом.

– Бастард? – спокойным тоном закончила за нее Вивиан, и ее губы растянулись в мрачной улыбке. – Именно. Он – Ричард Томсон, не Коуэлл. Но для меня он и его мать – самые близкие и родные мне люди в целом мире, и я считаю их своей семьей. Они – Коуэллы несмотря на то, что мой презренный отец, бесчестно соблазнивший няню своей дочери, не нашел в свой подлой душе чести, чтобы исправить свое преступление и жениться на ней. Он обещал ей, что она станет его супругой, но всегда находил отговорки, и так и умер, не женившись на ней и оставив своего сына бастардом. Но это не вина мисс Томсон, и, тем более, не вина моего дорогого брата. Всему виной бесчестие и эгоизм моего отца. – Вивиан вновь улыбнулась, но в этот раз ее улыбка была болезненной. – Я очень люблю Ричарда и его мать, но их наличие в моей жизни причиняет мне и неудобства, которые, однако, теперь не имеют никакого значения. Теперь я богата и живу далеко от столицы и тех, кто меня знает. Моя семья со мной, и я довольна жизнью, довольна тем, что здесь могу называть мисс Томсон моей матерью, а Ричарда – своим братом. Да, я солгала прислуге, и она считает их Коуэллами, но ведь именно ими они и являются. Теперь вы знаете, что у меня имеется незаконнорожденный брат, нажитый моим отцом от моей собственной няни, и что отныне они живут здесь, со мной, на полном моем обеспечении. И, если вы чувствуете себя оскорбленными тем, что я скрывала это от вас, прошу, не бойтесь причинить мне боль, покинув поместье. Я пойму и приму любое ваше решение.

Воцарилось молчание.

Энтони и Шарлотта смотрели на Вивиан и не могли найти слов для ответа. Чувства, охватившие их, были далеки от гнева и ярости, но и тот факт, что Ричард оказался бастардом ее отца, вызывал в них горечь. Горечь за судьбу этого мальчика и его матери. Как и Вивиан, они презирали покойного мистера Коуэлла за его поступок и нежелание брать на себя ответственность за последствия, вызванные его похотью.

– Так вот, кому ты отсылала деньги, – слегка прохладным тоном нарушил молчание мистер Крэнфорд. – Но, если память мне не изменяет, ты передала им достаточно крупные суммы. Семь тысяч компенсации от бывшего жениха, а затем – тысячи, которые милостиво послал им Джереми. Что стало с этими деньгами? На эту сумму можно жить, припеваючи.

– Да, Джереми был не против помощи и посылал деньги на имя моего отца, и я благодарна ему за это. Деньги получала мисс Томсон. Но, увы, это уже другая история. История о том, как мой упрямый отец не послушался разумных предостережений и обанкротился. Да, да, Энтони, твоя мать была права, считая меня нищей родственницей, ведь именно в таком унизительном положении я появилась в Гринхолле! – веселым тоном, не к месту, сказала Вивиан. – Мой отец потерял все, что имел, и, желая исправить ситуацию, посчитал уместным заложить наш дом и типографию банку. Он думал, что сумеет нажить капитал и выбраться из долгов, но не желал идти в ногу со временем, и, вместо легких красивых романов о любви, печатал огромные тяжелые тома древнегреческих философов, которые, конечно, не пользовались ни малейшим спросом. Мы недоедали, и нам нечем было платить слугам, но, к счастью, те никогда не оставляли нас и продолжали работать в нашем доме за пищу, которой, впрочем, иногда на всех не хватало, так бедны мы были. Смерть моего отца была нежданной: в одно утро он просто не проснулся, и мы остались наедине со всеми его долгами. Через два дня после его смерти банк выгнал нас из собственного дома и забрал типографию… Мы остались ни с чем, и некому было помочь нам. К счастью, один из старых друзей моего отца приютил нас, но открыто заявил, что мы должны как можно скорее найти новое жилье и собственный путь к существованию. И тогда мы вспомнили об обещании леди Крэнфорд, моей тети, помочь мне с дебютом. Если бы не нужда, клянусь, я никогда не приехала бы к ней, зная о том, что она плохо относилась к моей матери. – Девушка смело взглянула в лицо кузена. – Энтони, ты помнишь тот день, когда я появилась в Гринхолле?

– Этот день мне никогда не забыть, – слегка улыбнувшись, ответил тот.

– Я приехала, полная уверенности влюбить в меня твоего старшего брата, чтобы выйти за него замуж, обрести богатство и исправить ужасную ситуацию, что поглотила нас из-за упрямства моего отца. Когда тетя Беатрис сказала, что Ричард уже женат, надежда во мне на миг угасла, но я тотчас решила сделать все, чтобы выйти замуж за любого другого богатого мужчину, даже за мистера Дэрбинелла. Но он выскользнул из моих коварных сетей, правда, заплатив за это. Эти семь тысяч должны были помочь мисс Томсон выкупить наш дом, но оказалось, этой суммы было недостаточно, так как мой отец успел задолжать всем банкам города. Мне нужны были деньги, много денег, и, когда Джереми сделал мне предложение, которое я, признаться, не ожидала от него услышать, я подумала, что моя судьба и судьба моих дорогих и любимых теперь изменится, и, осторожно выманивая у Джереми деньги, под предлогом помощи моему отцу, я терпеливо ожидала того дня, когда смогу рассказать ему о Ричарде и его матери, и попросить разрешить им жить с нами в Уингтон-холле. – Вивиан обняла себя за плечи: перед ее глазами пробежали все больные сцены скандалов и ночей с супругом, бывшими для нее пыткой, но присутствие Энтони не позволило ей очернить память Джереми в глазах его лучшего друга. – Увы, время шло, но отношения между нами становились все хуже, и я просто боялась просить его, о чем–либо…

– Но, Вивиан, приехав в Лондон, первым, что ты сделала, было обновление твоего гардероба. Откуда ты взяла столько денег на все эти платья? – На лбу Энтони пролегла глубокая складка непонимания.

– Ответ прост: я продала драгоценности моей матери! – Вивиан издала смешок. – Неужели ты думаешь, что та небольшая шкатулка, которую я привезла с собой, это все, что досталось мне после смерти моей несчастной матушки? Мой дед, твой, впрочем, тоже, был настолько зол на свою непослушную дочь, что после того, как узнал о том, где она осела, выслал ей все ее драгоценности, чтобы они не напоминали ему о ней и ее подлости, как выражался этот дурной старик. Как, при его алчности, он добровольно расстался с небольшим состоянием в виде драгоценностей моей матери, остается для меня загадкой, но факт остается фактом. И именно эти драгоценности, большую их часть мне пришлось продать, чтобы иметь возможность стать модной лондонской дамой и покорить сердце богатого джентльмена. И это получилось у меня отменно.

– Значит, вся эта ложь и все твои усилия были направлены на то, чтобы вытащить твою семью из нищеты? – уточнил Энтони.

– Не совсем. Я могла бы смириться с нищетой и просто найти себе работу гувернантки или няни. Наше бедственное положение не имело большого веса по сравнению с тем, что мы можем потерять нашего дорогого мальчика, – тихо промолвила Вивиан, и на ее глаза навернулись слезы.

– Так вот, почему ты звала его… Ричард умирает? Отчего? – так же тихо спросил ее кузен, вспомнив о том, с каким отчаянием просила Вивиан своего брата не оставлять ее, когда, пребывая в бреду, выкрикнула его имя.

– Умирает… Ему нужно срочное и дорогое лечение. Даже страшно говорить… У него чахотка. Мы не знаем, чем провинилось перед Богом это бедное дитя и за что тот наградил его этой жестокой болезнью… Мой бедный малыш! Когда нас выгнали из дома, у него случился страшный приступ! Он кашлял кровью, и у него была горячка…. Мы подумали, что он умирает… – Вивиан нервно приложила пальцы к своим теперь белым, как снег, щекам. – В ту ночь я дала себе слово, что сделаю абсолютно все, чтобы излечить его…. И именно поэтому мне нужен был богатый супруг. Поэтому…

Шарлотта не могла больше слушать и смотреть на боль, исказившую черты лица ее дорогой подруги: она кинулась обнимать ее и шептать ей, что и не думала злиться, что никогда не оставит ее, что с малышом Ричардом все будет в порядке.

Также растроганный до слез, Энтони деликатно похлопал кузину по плечу, поцеловал ее руку и заверил ее в том, что не держит на нее зла и, наоборот, он был уверен, что она совершила подвиг.

«Она пожертвовала собой ради спасения брата. Моя дорогая, прекрасная нимфа! Ты чиста, как ангел, и разве могу я иметь обиду на то, что ты скрывала от меня свое положение?» – думал он, и с этой минуты его уважение к Вивиан возросло до небес.

Пролив слезы, испытав тепло дружеских объятий и любви, молодые люди вернулись в замок, и, лишь войдя в теплый холл, осознали, насколько успели продрогнуть за время своей затянувшейся прогулки.

За ужином, который проходил в огромной столовой, стены которой были увешаны картинами и старинными гобеленами, Вивиан сидела во главе тяжелого длинного дубового стола и, как подобает хозяйке, следила за тем, чтобы разнообразные блюда подавались согласно этикету, а также затем, чтобы на стол не попала ни одна сладость, на которые был так падок ее младший брат. На ней было новое платье, еще более элегантное и изящное, чем прежнее, а ее белую шею украшало переливающееся при свете свечей изумрудное ожерелье, что также заставляло ее глаза сиять.

Увидев на шее кузины ожерелье, Энтони вспомнил о том, что ему требовалось передать ей украшения ее матери, которые он выкупил у ростовщика Вертена, однако с тоской думал о том, что ему придется огорчить ее, ведь цепочка с птицей была утеряна, и ему не было известно, кто именно стал ее новым владельцем. Также, теперь зная о том, что маленький Ричард был болен чахоткой, молодой джентльмен, приглядевшись к нему повнимательней, нашел этого ребенка очень бледным, и только щеки мальчика были покрыты румянцем, но неестественным и болезненным.