Тринадцать неожиданных историй

– Ааа, современное искусство. Понятно. Как Энди Уорхол?

– Тот чувак, что консервные банки рисовал? Да, да, точно.

– А здесь только одна комната?

Нино показал ей свою маленькую мастерскую и небольшую спальню, в которой размещалась двухярусная кровать, стол и постер из «Негодяя». Она подняла взгляд,

Окна не было. Только маленькая решетка, скорее пробоина на крышу, на которой непрерывно тусовали голуби.

Он проследил за ее взглядом – да, окна действительно нет.

– А кондиционер?

– Кондиционер есть в большой комнате, но здесь не очень жарко. Обычно.

А сколько вы за нее хотите?

– Я сам в ней живу, сейчас развожусь и иногда ко мне приезжает сын.

– Так сколько?

– Давайте сходим попить кофе! – неожиданно сменил тему Нино и вышел в другую комнату.

– Андреа, что это значит? – зашептала она на ухо другу, – ты знаешь сколько он хочет за аренду?

– Не знаю, давай сходим попить кофе.

– Ну хорошо.

Они расположились в кофейне за углом, но правильно было бы назвать это желатерией – магазином мороженного. Его тут было сорок видов, не считая разных тортов и маленьких пирожных. И кофе конечно был чудесный. Она выбрала маленький шоколадный десерт, который манил глянцевыми темно – коричневыми боками и торчащим шоколадным лепесточком с парой кофейных зернышек наверху. Рядом на витрине стояли еще парочка не менее соблазнительных десертов – небольшой цилиндр из желтых и коричневых бисквитных слоев, облитый светлой глазурью из белого шоколада и с золотомыми съедобными жемчужинками сверху и традиционнная кассатия – похожий на сложенную ладонь очень маленького человечка, или голову дракончика, без гребня и ушей, слой сладкой рикотты – воздушного сыра, между тонким слоем бисквита на подошве сладости и зеленой глазурью на ее верхушке. Но рикотту она уже пробовала, а это – шоколадно – кофейное соблазнение, казалось нагло подмигивало ей. Возможно также влечет мужчину изящная женская ножка в черном чулке.

– Капучино и пирожное, вот это! – она ткнула пальцем сквозь стекло.

– Капучино? Вы уверены? Сейчас такая жара. Может вы хотите холодный капучино?

Девушка обернулась на своих спутников. Нино и Андреа закивали: «Да, холодный капучино это то что надо, попробуй»

Она вернулась к продавщице:

– Холодный капучино, пожалуйста.

Андреа не захотел пить ничего, а Нино заказал себе обычный кофе.

Они продолжили говорить о музыке. Через полчаса обсуждения любимых исполнителей и музыкальных групп она попыталась вернуться к вопросу аренды. День конечно чудесный и компания хорошая, но где – то жить то ей надо, подумала она, хотя уже и решила, что этот разговор ни к чему не приведет и повод уйти в кафе, это просто повод выйти из квартиры.

Мне кажется мы подходим друг другу, в смысле – мы же нашли общий язык! Переезжай! – Нино отвлекся от рассказа про Pink Floyd

Вместе? Ты будешь приходить время от времени в свою квартиру?

Нет, я ее тоже арендую. Я могу жить в соседней комнате, а ты – где жил мой сын. Я думаю, что все будет чудесно!

***

Андреа сидел прямо, застегнутый в клетчатую рубашечку на все пуговички. Буйные черные кудри аккуратно убраны.

– Какая же ты красивая!

Ручки сложены и одна слегка потирает другую.

– Что будешь пить?

Больше всего он напоминал школьника на выпускном экзамене.

Можно вина.

– Сицилийского?

– Да, конечно.

Они сидели в ресторанчике, где она впервые услышала, как он играет. От того брутального музыканта ничего не осталось. Или вернее, его ничего не напоминало. Метаморфоза произошедшая с ним удивила ее. Перед ней сидел скромный, застенчивый мальчишка, который отчаянно хотел понравится.

– Может по пивку? Зависнем, а? – предложение в мессенджере было вполне ожидаемое и невинное со стороны рок – музыканта. И такой подвох – неожиданно она почувствовала себя на свидании. На самом настоящем напряженном свидании, с напряженной атмосферой,

– А какую музыку ты еще любишь?

– О, я преподаю! – он улыбнулся с прежним шармом.

– Ты столько знаешь о музыке?!

– Да, я преподаю блюз. Блюз – это все!

– И рок вы тоже играете, вот эта композиция, – она напела.

Джимми Хендирикс? Я люблю его.

Он был такой южный, жгучий, казалось, что даже масляный. Маленькие черные глазки, и мелкие – мелкие колечки длинных вьющихся волос, пухлые ручки, тело спортсмена и сибарита, в котором две сущности уживаются прекрасно.

Брутальная щетина – все было на месте, но казалось что он помолодел лет на десять и превратился из прокуренного бывалого в юного трепетного.

– А я – пишу.

– О, ты тоже творческая натура? Я почувствовал это.

Он кивнула.

– Мы, люди искусства должны держаться вместе, – он сделал это так характерно, блеснул глазами словно в мюзикле, – мы же из одного племени!

– Да…, – она погладила пальцем ножку бокала, – согласна. Она не знала что делать, когда он наконец превратится обратно в рубаху парня? Не она же его так заколдовала? Хотя эта идея и льстила.