Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России

Служение на Холмщине

В марте 1892 года иеромонах Тихон переехал в город Холм Люблинской губернии Царства Польского. Он стал инспектором Холмской духовной семинарии. Первоначально он пробыл на Холмщине недолго – около двух месяцев. Но за это время успел завоевать расположение не только коллег-преподавателей, но и правящего архиерея – архиепископа Флавиана (Городецкого) Варшавского и Холмского.

В мае того же 1892 года отца Тихона перевели в Казань – ректором семинарии с возведением в сан архимандрита. Однако вскоре освободилось место ректора Холмской семинарии, – в связи с переводом архимандрита Климента в первопрестольную, на должность ректора Московской семинарии. И архимандрит Тихон по ходатайству владыки Флавиана был возвращен в Холм, став ректором Холмской семинарии. Сам он воспринимал все эти перемещения как волю Божию. «Преблагой Господь судил мне, взятому от вас, возлюбленные братья, в далекую Казань, снова быть с вами, молиться и трудиться вкупе и, как новому предстоятелю сего учебного заведения, открыть молитвой наши учебные занятия» [5. с. 15] – так сказал он, приветствуя преподавателей и семинаристов с началом нового учебного года.

Церковная жизнь на Холмщине сильно осложнялась острыми национальными и религиозными распрями. Среди местного польского и западноукраинского населения сильны были униатские и католические традиции, несмотря на то что официально уже несколько десятилетий униатство было упразднено, а католическая проповедь не поощрялась. Бывали случаи, когда священноначалие внедряло обычаи, принятые в Центральной России, но непривычные местному населению. Часто это создавало конфликты. Существовал ряд проблем – культурных, и экономических, и собственно в семинарской жизни.

Главной экономической проблемой была традиция предоставления квартир преподавателям – они занимали часть семинарских помещений, что было очень неудобно для учащихся, которым и так не хватало помещений. Но, как вспоминал впоследствии преемник ректорской должности святителя Тихона владыка Евлогий (Георгиевский), «архимандрит Тихон повел дело так, что постепенно все жильцы выехали» [8, с. 93].

Вскоре после этого стараниями архимандрита Тихона в семинарии был устроен храм – во имя святителя Феодосия Черниговского. Храм обустраивался исключительно на средства жертвователей, среди которых первыми были отец Иоанн Кронштадтский и служащие Холмской семинарии. В этом храме совершалось ежедневное богослужение, причем каждый из шести классов имел свой день для клиросного послушания.

Но гораздо серьезнее были проблемы культурные. Это и преимущество польского языка и польской культуры в глазах учащихся и части преподавателей, и местные обычаи, и настороженное отношение местного населения к духовенству, приехавшему из Центральной России. Все это было сугубой заботой архимандрита Тихона, поскольку одновременно с работой по руководству семинарией он, по благословению владыки Флавиана, несет множество епархиальных должностей: благочинного монастырей Холмско-Варшавской епархии, члена, а затем председателя Холмского отделения епархиального училищного совета, председателя Холмского Свято-Богородицкого православного братства.

Тем не менее будущий святитель прекрасно справлялся со всеми возложенными на него послушаниями. Как писал впоследствии митрополит Евлогий (Георгиевский), «архимандрит Тихон был очень популярен и в семинарии, и среди простого народа. Местные священники приглашали его на храмовые праздники. Милый и обаятельный, он всюду был желанным гостем, всех располагал к себе, оживлял любое собрание, в его обществе всем было приятно, легко. Будучи ректором, он сумел завязать живые и прочные отношения с народом» [8, с. 93–94].

Архиерейство

Отметив успешное служение архимандрита Тихона, епархиальный архиерей, владыка Флавиан (Городецкий), хотел видеть его одним из своих ближайших помощников. Тем паче что такой случай представился в 1896 году, после ухода епископа Гедеона, викария Холмско-Варшавской епархии, на покой. Архиепископ Холмско-Варшавский Флавиан сразу же сделал представление Святейшему Синоду о назначении архимандрита Тихона на освободившееся место викария Холмско-Варшавской епархии епископа Люблинского. Но представление было отклонено, поскольку в то время кандидату в епископы не исполнилось еще и тридцати двух лет, а по правилам Церкви требовалось, чтобы епископ был не моложе тридцати трех лет. Архиепископ Флавиан около года оставался без викария и вновь обратился с ходатайством в Священный Синод, уже не только от себя, но и от православного населения края.

4 октября 1897 года прошение было удовлетворено Святейшим Синодом и утверждено императором. Наречение и посвящение в епископский сан решено было произвести в Санкт-Петербурге. А уже 18 октября состоялось наречение архимандрита Тихона (Беллавина) во епископа Люблинского, викария Холмской епархии. Произнося речь, положенную по чину наречения, архимандрит Тихон сказал фразу, пророчески предопределившую весь его жизненный путь и ставшую девизом его служения: «Ныне разумею, что епископство есть прежде и более всего не сила, почесть и власть, а дело, труд и подвиг. И в самом деле, легко ли быть всем вся (см. 1 Кор. 9: 22)? Легко ли изнемогать за всех, кто изнемогает, и воспламеняться за всех, кто соблазняется (см. 2 Кор. 11: 29)? Легко ли быть образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте (1 Тим. 4: 12)? Легко ли суметь, когда следует одного обличить, другому запретить, третьего умолить со всяким долготерпением (см. 2 Тим. 4: 2)? Легко ли нести ответственность и за себя, и за паству, и за пастырей? Легко ли все сие? Святой апостол Павел свидетельствовал о себе: по вся дни умираю (1 Кор. 15: 31). И истинная жизнь епископа есть постоянное умирание от забот, трудов и печалей» [5, с. 19–20].

На следующий день, 19 октября 1897 года, в Троицком соборе Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге архимандрит Тихон был рукоположен в епископа Люблинского, викария Варшавской епархии. Он стал самым молодым из современных ему иерархов Русской Православной Церкви. После хиротонии епископ Тихон ненадолго задержался в Санкт-Петербурге, дабы принять участие в архиерейской хиротонии архимандрита Вениамина (Муратовского). Так будущий Патриарх и святитель впервые встретился с одним из будущих главарей обновленчества. А вскоре по возвращении в свою епархию владыка Тихон встретился с еще одним будущим лидером обновленческого движения – иеромонахом Антонином (Грановским), который в то время был переведен в Холмскую семинарию преподавателем.

Архиерейское служение святителя Тихона на Холмщине продолжалось недолго – всего одиннадцать месяцев. Но за это короткое время он оставил по себе добрую память. Уроженец Центральной России, святитель Тихон, по образному выражению уже неоднократно цитировавшегося владыки Евлогия (Георгиевского), «в сане епископа… еще более углубил и расширил свою связь с народом и стал действительно для Холмщины «своим архиереем» [8, с. 94]. Эту же мысль еще более ярко выразил один из священников-галичан, после посещения его прихода святителем Тихоном сделавший в церковной летописи такую запись: «Первый раз в архиерее вижу человека» [6, с. 122].

Вообще за недолгое время своего архиерейства на Холмщине святитель Тихон посетил более ста приходов и обителей. Он старался везде послужить – где литургию, где всенощную, где, по недостатку времени, молебен.

Но уже в феврале 1898 года покровитель святителя Тихона, владыка Флавиан, был переведен на Кавказ и назначен Экзархом Грузинской Церкви. Новым архиепископом Холмским и Варшавским стал владыка Иероним (Экземплярский). Его отношения со святителем Тихоном можно охарактеризовать как ровные, но прохладные. Владыка Иероним не скрывал, что хотел бы иметь возможность лично выбрать викария, а епископ Тихон не питал к нему того пиетета, как к владыке Флавиану. Однако при взаимном уважении и несклонности обоих к конфликтам и интригам их совместное служение могло бы продолжаться долго, если бы не стечение обстоятельств, приведшее к конфликту святителя Тихона с игуменьей Екатериной (в миру графиней Ефимовской).

Неоднократно в истории Церкви бывали случаи взаимного непонимания или даже конфликтов между праведниками. Так было и на этот раз. Епископ Тихон, будучи благочинным монастырей, совершал ревизию в женских обителях. Побывав в Леснянской обители (получившей свое название от станции Лесная Полесской железной дороги), он поставил на вид игуменье отсутствие положенной отчетности и сказал ей о том, что недопустимо распоряжаться монастырским добром, как личной собственностью. Это очень обидело матушку Екатерину – молитвенницу и подвижницу, отдававшую все силы на служение ближним, тем паче что Леснянская обитель, основанная по благословению преподобного Амвросия Оптинского, первоначально создавалась на личные средства игуменьи. Еще более ее обидел нелестный отзыв святителя Тихона в докладе правящему архиерею.

В результате она отправилась в Санкт-Петербург с жалобами на епископа Тихона. Синодальные знакомые матери игуменьи скоро поняли, что подробный разбор дела может стать неблагоприятным для самой жалобщицы. Поэтому святитель Тихон был переведен с повышением – на самостоятельную, хоть и отдаленную, кафедру и назначен епископом Алеутским и Аляскинским.

Взамен его во епископа Люблинского, по рекомендации матери Екатерины, был рукоположен архимандрит Герман – настоятель Яблочинской обители. Надо заметить, что это вызвало огромное неудовольствие правящего архиерея. Несмотря на прохладные отношения с епископом Тихоном и невмешательство в дело с жалобой в Санкт-Петербург, архиепископ Иероним не хотел иметь викария, назначенного подобным образом. «Архимандрит Герман на монашеских юбках, как на парусах, выезжает» [8, с. 103] – так охарактеризовал владыка Иероним своего нового сотрудника.

Проводы святителя Тихона были очень эмоциональными. Едва до Холмщины дошла весть о переводе епископа Тихона, как, по словам эконома Холмской семинарии диакона Владимира Очередко, «весь край пришел в смятение и обильно проливал слезы разлуки с любимым архипастырем» [5, с. 23].

В самый день отъезда народ перекрыл железнодорожное полотно, не желая отпускать владыку Тихона. Лишь вмешательство самого святителя, обратившегося к провожающим с прощальным словом, помогло успокоить народ.

Миссионерство в Америке

30 ноября 1898 года епископ Тихон прибыл в Америку. Исторически и географически обширнейшая епархия святителя Тихона делилась на две части: Алеутские острова и Аляску, где паства состояла в основном из коренного населения (алеутов, эскимосов, индейцев), и собственно Северо-Американский континент, где большинство православных были выходцами из Старого Света – славяне, греки, сирийцы и т. д.

При вступлении на Алеутскую кафедру епископ Тихон сказал: «По неизречимой милости Божией в Церковь Христову были призваны и язычники, населявшие пределы Аляски и Алеутских остовов. Они были оглашены и просвещены светом веры Христовой валаамскими иноками, которые первые посеяли семена евангельского благовестия. После них святое дело их продолжали преемники и архипастыри алеутские, а среди них протоирей Иоанн Вениаминов и мой предшественник – преосвященный Николай, иже бысть муж силен словом и делом. Волею Божиею призван и аз, недостойный, апостольскому служению здесь, и вот отныне и я мой народ назову моим народом…» [7, с. 5–6]

Так началось миссионерское служение святителя Тихона в Америке. Оно продолжалось около десяти лет, с 1898 по 1907 год. Период миссионерского служения в Америке был очень важен для святителя Тихона. Впоследствии первые годы, проведенные в Сан-Франциско, он называл лучшими в своей жизни.

Но не обошлось и без трудностей. Ко времени прибытия епископа Тихона в Америку Святейший Синод прекратил выдачу субсидий Американской епархии. Так что приходилось опираться лишь на собственные, епархиальные, средства, что было непросто из-за малочисленности православных приходов и их разбросанности по всему материку. Для живой связи с паствой святитель Тихон, продолжая традиции своих предшественников, православных миссионеров в Америке, совершал трансконтинентальные миссионерские путешествия из Калифорнии на Аляску и с западного побережья США на восточное.

Уже в первый год своего архипастырского служения в Америке святитель Тихон предпринял миссионерское путешествие из Сан-Франциско на север Аляски. Сначала путь этот проходил на корабле вдоль побережья Тихого океана, затем на байдаре по северным рекам Аляски, вдоль которых располагаются поселения эскимосов.

Вот один из эпизодов путешествия святителя на байдаре (байдара – большая лодка, деревянный каркас которой обтянут тюленьей кожей) по реке Юкон: «В 4 часа раздались трезвон и салюты, и мы отчалили. Через час прибыли в село Нуналеанхагмют – это летняя резиденция Икогмютского тоена. Тоен и все живущие с ним радостно вышли навстречу своему архипастырю и после принятия благословения от него спешили, как дети любимому отцу, нести ему дары от трудов своих – рыбу, икру и прочие подарки. На берегу реки развели огонь и стали приготовлять закуску и чай. В это время владыка изволил подняться почти по отвесной скале на местное кладбище, находившееся на вершине холма. Помолившись об усопших, владыка любовался открывшимся отсюда на реку и окрестности видом. Не гнушаясь бедной, грязной обстановкой и сильным запахом рыбы, владыка посещал затем семейства туземцев в их летниках и палатках» [29].

Далее путь лежал вдоль притоков этой реки, по речушкам, озерам и болотам, местности «совершенно пустынной и дикой», где можно было встретить только диких зверей (медведей, лисиц и выдр) и птиц, а над всем – «мириады немилосердно жалящих комаров» [29].

За 78 дней этого трансконтинентального первого миссионерского путешествия по Северо-Американскому континенту владыка преодолел расстояние в 7300 миль, или более 11 000 километров. Милосердие и любовь архипастыря к своей пастве, заброшенной в дебри крайнего севера Аляски, не останавливали ни расстояния, ни опасности пути, ни угроза его собственному здоровью от эпидемий и болезней, частых у аборигенов.

«Всех провожавших его здоровых преосвященный благословил, а к болящим изволил пройти в палатки и летники, нимало не смущаясь заразительностью болезни, грязными помещениями и убийственно неприятным запахом вяленой рыбы. Каждого больного владыка благословил и утешил и со всеми простился ласковым словом, всем обещая молиться об их выздоровлении» [29].

Через два года после вступления епископа Тихона на Алеутскую кафедру, в 1900 году, епархия Алеутских островов и Аляски была переименована Святейшим Синодом в епархию Алеутских островов и Северной Америки, а правящий архиерей вместо Алеутского и Аляскинского стал титуловаться Алеутским и Североамериканским.

И недаром: число православных приходов в Америке при епископе Тихоне возросло с пятнадцати до семидесяти пяти. Благодаря трудам святителя несколько тысяч униатов (эмигранты из Карпатской Руси) перешли в православие. Участились случаи обращения в православие и из других инославных вероисповеданий.

В Чикаго, Бруклине, других городах и селениях США и Канады открывались новые православные храмы. Также святитель Тихон неустанно заботился о переводе на английский язык православного богослужения. Сам он нередко совершал службу на трех языках – греческом, церковно-славянском и английском. В 1904 году по его благословению Изабелла Гапгут перевела Служебник, Требник и некоторые другие богослужебные книги на английский язык. Епископ Тихон лично корректировал перевод богослужебных книг. За эту работу ему было присвоено звание доктора богословия в университете штата Висконсин. Это было выражением признания его духовно-просветительской и научно-богословской деятельности.

В 1905 году, после завершения строительства кафедрального собора в Нью-Йорке, туда, по инициативе святителя Тихона, была перенесена архиерейская кафедра. В том же году Святейший Синод по достоинству оценил миссионерские труды святителя – епископ Тихон был возведен в сан архиепископа, имея при этом двух викарных архиереев – Иннокентия (Пустынского), епископа Аляски (1903–1909), и Рафаила (Фававини), епископа Бруклинского (1903–1915). Последний окормлял приходы православных арабов, эмигрантов из Оттоманской Турции, и приходы на восточном побережье Америки.

Но святитель Тихон трудился не ради почестей и славы – ему было важно духовное благосостояние епархии. Поэтому куда более значимой наградой для него было благословение Святейшего Синода на открытие православных духовных учебных заведений в Америке. Сразу же после получения благословения в Минеаполисе была открыта первая духовная семинария для подготовки православных священнослужителей в Америке, а также подготовительное духовное училище в Кливленде.

Сам святитель Тихон объяснял насущную необходимость создания православных учебных заведений в Америке следующим образом: «Епархиальное начальство лично может приглядеться и испытать кандидатов в священство. Как местные уроженцы, таковые навсегда останутся здесь, в Америке, служить, а не будут вынуждены высчитывать «времена и лета» для своего отшествия на родину отсюда; как родившиеся и воспитавшиеся здесь, они будут знать свой народ и его нужды глубже, чем приезжающие из России и начинающие с азов свое знакомство с условиями здешнего быта, с языком и положением церковного дела здесь… Таких местных кандидатов желает сам здешний народ. Как бы ни были хороши священники из России, все же не все считают их родными… С этим приходится считаться для обеспечения успешного хода миссионерского дела» [29].

Необходимость религиозного образования была обусловлена также и острым противостоянием экспансионистским методам различных протестантских и католических миссий на Аляске. Обозревая состояние и нужды североамериканской православной миссии за 1899–1900 годы, святитель Тихон с горечью писал в одном из отчетов: «Особого внимания и забот требуют Уналашка и Кадьяк (Алеутский округ), так как в первой есть методистский приют для девочек, а близ второго, в Лесном, баптистский приют для мальчиков и девочек. В приюты эти забирают православных детей-сирот, особенно от смешанных браков, а иногда и незаконнорожденных от американцев. Когда берут детей, то говорят родителям или родным, что не будут препятствовать детям содержать православную веру; но само собой разумеется, что это простой обман… Они не позволяют посторонним, например, нашим священникам, учить приютских воспитанников православной вере, считая это вмешательством во внутреннюю жизнь приюта. Такой взгляд высказывал мне заведующий баптистским приютом, когда я летом 1899 года посетил приют его» [29].

Во время своего пребывания на Американской кафедре архиепископ Тихон уделял много внимания новооткрытой Миннеаполисской семинарии. Он часто бывал там, став настоящим духовным отцом для семинаристов и преподавателей: «При архиепископе Тихоне, – вспоминал один из преподавателей духовной семинарии в Миннеаполисе, – все были объединены общностью положений, интересов, чувств и мыслей. В миссии господствовало блаженство мира, согласия, дружбы и любви. Не было разрушительных ссор, озлоблений и взаимной ненависти, не было свары, не было разделений – был один архипастырь и одно стадо» [29].

После перенесения кафедры из Сан-Франциско в Нью-Йорк и образования многонациональной епархии Северной Америки архиепископ Тихон предложил изменить статус миссионерской епархии. Понимая всю сложность развития православия в США и Канаде, святитель Тихон предлагал меры, способные консолидировать православное население в Новом Свете. «Северо-Американскую епархию, – писал он в Святейший Синод, – следует преобразовать в экзархат Российской Церкви в Северной Америки. Дело в том, – писал он, – что в состав ее (епархии) входят не только разные народности, но разные православные Церкви, которые, при единстве в вере, имеют каждая свои особенности в каноническом строе, в богослужебном чине, в приходской жизни; особенности эти дороги для них и вполне терпимы с общей православной точки зрения. Посему мы не считаем себя вправе посягать на национальный характер здешних Церквей, напротив – стараемся сохранить таковой за ними, предоставляя им возможность быть непосредственно подчиненными начальникам их же национальности (сирийские, сербские и греческие приходы и избрание для них епископов). В своей области каждый из них самостоятелен; но дела, общие для всей Американской Церкви, решаются соборно, под председательством русского архиепископа. Жизнь в Новом Свете по сравнению со Старым имеет свои особенности, с которыми приходится считаться и здешней Церкви, а посему этой последней должна быть предоставлена большая автономия (автокефальность), чем другим русским митрополиям. В состав проектируемого Американского Экзархата могут входить:

1) архиепископия Нью-Йоркская, коей подчинены Русские церкви в Соединенных Штатах и Канаде;

2) епископия Аляскинская, обнимающая Церкви православных жителей Аляски (русских, алеутов, индейцев, эскимосов);

3) епископия Бруклинская (сирийская);

4) епископия Чикагская (сербская);

5) епископия Греческая.

Для Американской миссии важно также получить разрешение об отношении к англиканам и их иерархии» [29].

В дополнение к ранее образованным «русским» викариатствам Нью-Йорка и «арабским» в Бруклине архиепископ Тихон предложил дополнить их Сербской епархией в Чикаго и Греческой епархией.

В следующем, 1906 году святитель Тихон основал первый на Американском континенте православный Свято-Тихоновский монастырь (во имя святителя Тихона Задонского) – в Пенсильвании, близ города Скрантона. При обители была устроена школа-приют для сирот. По мнению правящего архиерея основание монастыря должно было послужить укреплению позиций Православия и развитию миссионерской деятельности. Вот как об этом говорил он сам: «Будущее сокрыто от ограниченного взора человеческого, и теперь еще не знаем, что внесет в жизнь страны сей все усиливающаяся волна славянской эмиграции и мало-помалу возрастающая здесь Православная Церковь. Но хотелось бы верить, что не останутся они бесследными здесь, не исчезнут в море чуждом, а в духовную сокровищницу американского народа внесут присущие славянской натуре и русскому православному люду алчбу духовную, порывы к небесному стремление к всеобщему братству заботы о других, смирение, покаянные чувства, терпение. Прекрасным рассадником для воспитания этих чувств, для сохранения и возрастания этой духовной закваски и является православный монастырь… Монастырь может быть также и хорошею школою для подготовления псаломщиков. В них, с постоянным открытием приходов в Штатах, ощущается большая нужда. Выписывать их в России очень дорого стоит. Между тем можно подготовить их из местных уроженцев и для сего посылать таковых в монастырь, где лучше всего они могут выучиться уставу и церковным напевам. Монастырь может нести и вообще просветительную службу для православной миссии» [29].

Святитель и впоследствии не забывал своим попечением основанный им Свято-Тихоновский монастырь. В 1910 году, будучи уже архиепископом Ярославским, он пожертвовал монастырю из своих личных сбережений 10 тысяч рублей.

Также в 1906 году наконец были изданы переведенные на английский язык книги «Богослужения Святой Православной Церкви». Святитель Тихон принимал деятельное участие в подготовке этого издания и был одним из его идеологов, считая, что перевод богослужебных книг на английский язык откроет новые перспективы для Православия в Америке.

Святитель Тихон регулярно созывал пастырские совещания, которые, по его словам, «необходимы не только для совместного обсуждения дел, но и для совместного их решения». В феврале 1907 года в Майнфилде (штат Пенсильвания) был созван исторический Всеамериканский Собор, который собрал представителей православного духовенства и мирян. И вдруг незадолго до его открытия пришла неожиданная весть – о переводе святителя Тихона в Россию, на Ярославскую кафедру. Это сообщение удручило православную паству Америки.