Завтра ты умрешь

– Наташа правда очень просит, – настойчиво повторила женщина и, замявшись, прибавила: – И я тоже. Извините, я не представилась. Меня зовут Ольга, я здесь работаю горничной. Кажется, вы в курсе наших дел…

Она произнесла это осторожно, как человек, привыкший взвешивать свои слова. Ника так же уклончиво согласилась:

– Немного. Так что случилось? Зачем нужна я?

– Понимаете, мы с Наташей обе думаем, что ее нужно отвлечь. – Теперь женщина явно волновалась, хотя и пыталась это скрыть. – Этот питон, надо же… Она все время говорит о нем, плачет, нервничает больше обычного… Если бы вы приехали, она бы переключилась на вас и взяла себя в руки. Наташа говорит, вы идеально подойдете.

– Это лестно, конечно, – слегка обиделась Ника, в этот миг забывшая о том, что ее целью как раз и был визит к загадочной затворнице. Ее уязвила мысль, что она будет использована в качестве игрушки для богатой дамы. – Но, может, лучше позвать ее врача?

– Не лучше, – категорично отрезала женщина. – И потом, ни Генриха Петровича, ни Михаила Юрьевича сейчас здесь нет. Вы правда нам очень поможете!

К этому моменту Ника уже взяла себя в руки. Предложение было необычным, но что в этой истории не было таковым? В сумке лежал цифровой фотоаппарат. Мужа больной женщины и ее психиатра – главных врагов, как полагала Ника, – дома не было.

– Хорошо, пришлите машину, – согласилась она, выждав для приличия полминуты и выразительно вздохнув. – Это далеко от Москвы?

– Ну что вы, вас быстро довезут! – обрадовалась горничная. Ее голос помолодел и зазвенел. – Будний день, завтра 1 сентября, все едут в Москву, а не за город! Диктуйте адрес!

За рулем черного «Ниссана» сидел худой мужчина лет пятидесяти с серым, изрезанным глубокими морщинами лицом. Он едва взглянул на подошедшую Нику и скупо подтвердил, что это он за ней и приехал. Она села сзади и сразу отказалась от мысли что-то выведать у этого человека – к доверительной беседе тот не располагал. Около часа, пока машина томилась в московских пробках, Ника молча страдала под звуки радио и нервный рев клаксона – шофер постоянно маневрировал, пытаясь быстрее вырваться из города. Однако стоило им оказаться на МКАД, пытка кончилась и «Ниссан» бешено рванул по полупустой трассе. Ника видела, что скорость иногда переваливает за сто двадцать километров в час, но это мало ее беспокоило – она чувствовала, что за рулем высокий профессионал. Вскоре они свернули с кольцевой дороги, миновали окраину подмосковного города, несколько кирпичных коттеджных поселков, растянувшихся по берегу реки, и остались на дороге, сузившейся до одной полосы, совсем одни. Машина сбавила ход, и Ника могла вдоволь полюбоваться мелькающим по обе стороны строевым сосновым лесом, не оскверненным ни единой постройкой. Еще одна маленькая речка, мостик с белыми бетонными перилами, поворот – и они медленно подъехали к решетчатым высоким воротам, ведущим, казалось, прямо в лес. За воротами виднелась кирпичная сторожка. Из нее, не торопясь, вышел охранник в черно-сером камуфляже, махнул рукой, и ворота разъехались, впуская машину. Через минуту Ника вышла и жадно вдохнула густой сосновый воздух, разом опьянивший ее. На миг ей показалось, что она очнулась от тяжелого, сумбурного сна – сна о работе, уличных пробках, городском шуме и смоге. Здесь было оглушительно тихо, только сосны ровно шумели в вышине – день выдался ветреный.

– Пробки в центре, да? – Из сторожки появилась маленькая коренастая женщина лет сорока, одетая в джинсы и широкую черную майку. – Уже полчаса тут караулю. Это я говорила с вами, я – Ольга. Идемте скорее, Наташа ждет.

И повела ее к дому, который виднелся за соснами чуть поодаль. Подходя ближе, Ника начала различать детали. Это оказался самый обыкновенный, типовой кирпичный особняк в два этажа с мансардой и большим балконом. Его архитектура явно не преследовала цели кого-то удивить, в сущности, дом представлял собой красную кирпичную коробку. Он казался громоздким и начинал раздражать со второго взгляда, так же, как окружившие его зеленые газоны, выглядевшие пластиковыми, и фонари на чугунных столбах. «А что ты ожидала увидеть?» – спросила себя Ника, попутно решая, стоит ли заснять этот дом на «цифру».

– Мы с Наташей одни, кухарка сегодня выходная, кроме нас только Ринат, он вас привез, и охранник, – рассказывала Ольга, ведя гостью к дому. – А ситуация правда аховая. Обычно Ксения Константиновна быстро успокаивается, но сегодня даже таблетки не помогают. До Генриха Петровича дозвониться не можем, а Михаил Юрьевич, по-моему, не понял, в чем дело. Мы позвонили, сказали, что она очень волнуется, все время плачет, а он посоветовал чем-нибудь ее развлечь. Сказал, что может вообще не приехать ночевать. Вот так… Если бы не вы, не знаю, что б мы делали!

– А вызвать другого врача не пробовали? – поинтересовалась Ника, хотя приблизительно знала, каков будет ответ.

– Другого нельзя, это надо согласовать.

– С психиатром или с мужем?

– С обоими. – Ольга цепко окинула ее взглядом. – А как вы думаете, разве можно иначе?

– Ну в том случае, если ваш Генрих Петрович недоступен, можно и нужно вызвать другого специалиста!

Эта мысль не вызвала никакого отклика у Ольги – она только пожала полными плечами, поднимаясь на веранду, украшенную вазонами с лимонными деревьями. Оттуда они попали в гостиную на первом этаже – полупустую комнату, декорированную дубовыми темными панелями и охотничьими трофеями. Над огромным камином, выложенным необработанным красным камнем, красовалась громадная, ему под стать, кабанья голова с торчащими клыками, на полу лежала медвежья шкура, опять же с головой, в углу с неприкаянным видом стоял олень. Ника содрогнулась, увидев это сборище чучел, а Ольга, заметив это, усмехнулась:

– Тут планировалось что-то вроде охотничьей комнаты, но Михаил Юрьевич передумал, не доделали.

– Он охотится?

– Да что вы! – отмахнулась женщина. – Ему дизайнер навязывал, он согласился. А когда стали делать, ему разонравилось… Таки бросили. Идемте, нам на самый верх!

Она указала на чугунную винтовую лестницу в углу. Поднимаясь вслед за горничной по узким ступеням, Ника думала о том, что подобная гостиная – отнюдь не лучшее место для женщины, страдающей душевным расстройством. Такая комната могла испортить настроение даже вполне здоровому и жизнерадостному человеку. Впрочем, помещение на втором этаже, куда они попали, тоже нельзя было назвать уютным. Голые белые стены смотрели холодно и неприветливо, большие окна были закрыты жалюзи – это придавало комнате казенно-больничный вид. В углу виднелся домашний кинотеатр, рядом – несколько кресел, передвижной бар и пара столиков. Вся эта мебель казалась попавшей сюда по ошибке, и Ника снова поежилась. Дом не нравился ей все больше и больше, и она уже не могла этого скрывать.

– Удивляетесь здешней обстановке? – От Ольги не укрылось выражение ее лица. – А кто бы стал этим заниматься? Михаил Юрьевич занят, да и не большой любитель декора… Он вряд ли замечает, что ест, не говоря о том, на чем сидит или спит. Весь в работе. Ну, а Ксения Константиновна… – Горничная вздохнула, начиная подниматься по лестнице еще выше, в мансардный этаж. – Ей тоже все равно.

– Когда же был построен дом? – поинтересовалась Ника. У нее на языке вертелся вопрос: «До того, как хозяйка заболела, или после? Когда ей стало все равно, в каком доме она живет?» Ольга слегка удивленно взглянула на нее:

– Когда построен? Точно не скажу. Во всяком случае, до того, как я сюда поступила, а я тут дольше всех служу, седьмой год… Все, мы пришли. Всю мансарду занимает хозяйка.

Они оказались в просторном холле, имевшем, в отличие от предыдущих помещений, вполне обжитой и даже уютный вид. Наклонные стены персикового цвета были прорезаны узкими одностворчатыми окнами, сквозь которые в комнату щедро лился свет. Его яркие прямоугольники лежали на блестящем паркете, будто желтые коврики. На одном из таких «ковриков» нежилась полосатая серая кошка. Завидев гостей, она приподняла мордочку, вопросительно мяукнула. Ольга засмеялась:

– Их тут полно. Хозяйка любит животных.

– А хозяин? – Ника продолжала оглядываться. Она заметила в стене напротив две светлые сосновые двери. Обе были закрыты.

– Михаил Юрьевич вряд ли знает, что тут живут кошки.

А знает ли он, что тут живет еще и его жена, подумала Ника, но благоразумно промолчала. Ольга подошла к левой двери и легонько постучала. Оттуда донесся голос Натальи:

– Приехала?

Дверь распахнулась, и Нику заключили в крепкие дружеские объятия. Она успела ощутить отчетливый запах коньяка, а когда подруга отстранилась и она увидела ее лицо, сомнений не осталось – Наталья была порядочно навеселе. Ее веки припухли и покраснели, лицо слегка отекло, а голос звучал сдавленно и хрипловато.

– Я боялась, что ты обманешь! – Она схватила Нику за руку и втащила в комнату. – Оля, спасибо!

– Тебе спасибо! – загадочно ответила та и удалилась. Наталья прикрыла дверь и заметалась по комнате, пытаясь навести порядок – как видно, мысль об этом пришла ей в голову только сейчас. Ника удивленно оглядывалась. В этой большой, светлой, обставленной дорогой мебелью комнате, несомненно, жила ее подруга – все носило отпечаток ее личности. Широкая кровать с неубранным постельным бельем, на столе перед открытым окном – поднос с остатками завтрака, куча косметики перед огромным, уходящим в потолок трюмо, и разбросанные книги везде, куда падал глаз. Примерно такой же беспорядок царил и на ее половине комнаты в общежитии, где они прожили вместе почти пять лет. Наталья была не то что врагом порядка – скорее, она просто не имела о нем понятия, и лишь инстинктивно понимала, что делает что-то не так.

– Не суетись, ничего нового я не увидела, – Ника присела в пышное кожаное кресло небесно-голубого цвета. Кресло еле слышно вздохнуло. – Где твоя хозяйка?

– У себя, это за другой дверью. – Наталья бросила в раздвинутые двери шкафа охапку смятой одежды и закрыла его. – Не смотри на меня так, я не пьяница. Просто пыталась забыться. Была горячая ночка!

– И вся эта трагедия из-за питона?

– Да какое там! – отмахнулась Наталья и, подойдя к столу, налила себе остывшего кофе. – Сперва-то да, а потом… Помнишь, как нас учили на истории – убийство эрцгерцога Фердинанда было только поводом для начала Первой мировой войны, а не ее причиной. Не Фердинанд, так кто-нибудь другой сгодился бы. Так и тут…

– И ты думаешь, я смогу ее привести в себя?

– Нет! – категорично ответила подруга. – Это уже пять лет никому не удается. Но ты увидишь, она сразу возьмет себя в руки перед чужим человеком. Она стесняется и понимает, что больна.

– Что ты ей обо мне сказала?

– Правду. Что встретила вчера на рынке институтскую подругу, что ты славная, общительная, с тобой интересно.

Ника польщенно улыбнулась:

– Спасибо за такой портрет… И, по-твоему, этого хватит?

– А вот посмотрим! Не выпьешь для храбрости?

Ника отказалась, и Наталья, пожав плечами, плеснула в кофе изрядную дозу ликера. Опустошив чашку и облизав губы, она повела подругу знакомиться с хозяйкой этого большого неуютного дома, спрятавшегося вдали от оживленных трасс среди вековых сосен. Наталья даже не постучала в соседнюю дверь, а просто нажала на ручку и открыла ее.

– Это мы, – крикнула она. – Приехала Ника!

– Заходите! – раздался в ответ негромкий мелодичный голос. В следующий миг, переступив порог комнаты, Ника увидела его обладательницу.

– Рада познакомиться, – продолжала хозяйка особняка, протягивая руку, не вставая с кресла. – Ко мне редко приезжают гости, мы живем в такой глуши! Присаживайтесь. Наташа сказала, что вы журналистка, это правда?