Завтра ты умрешь

– Генрих Петрович говорит, что это условие необходимо, иначе я причиню вред пациентке… То есть Ксении. Он сказал, что это может ухудшить ее положение. Я же ей не враг!

– Ну да, ты ее заложница! – уже в сердцах заметила Ника. – Я тебя не узнаю, ты не была такой ведомой!

– Люди меняются, – не стала спорить подруга. – Я скажу тебе больше – я боюсь даже думать о том, что уволюсь, потому что с Ксенией точно будет сильный припадок. Ты права, я будто в плену… Какой-то замкнутый круг! Сегодня, после встречи с тобой, я все думала об этом, потому так и напилась. Страшно стало, пришли какие-то похоронные мысли… Ты точно не приедешь? Тебе бы понравилось, гарантирую! Тут такая природа, рядом лес, озеро… С Ксенией общаться необязательно, она и сама к чужому не выйдет.

– А в твоем контракте не запрещается приводить гостей? – удивилась Ника. – Гуманно и… Неосторожно с их стороны! Откуда они знают, что это не повредит больной?

– Есть оговорка: гости должны быть женского пола и без детей, – уточнила Наталья. – Тогда ничего ей не повредит. Ксения не выносит вида семейных пар, и особенно с детьми. Да что там – она и собственных детей не выносит, я же говорила. Короче, проблемы у нее тяжелые, не сомневайся, но тебя бы они не коснулись.

– А знаешь, я как-нибудь приеду. – Ника сделала знак мужу, нетерпеливо приоткрывшему дверь. – Вот распутаюсь немножко с делами на работе, посажу кое-что на даче… Этак недельки через две, идет?

– Обманешь, не приедешь! – обиженно сказала подруга, и на этом их разговор закончился, к большой радости Олега. Узнав, кто звонил, он высказал мнение, что теперь жена может забыть о спокойных вечерах – скучающая в загородной золотой клетке подруга будет регулярно требовать любви и сочувствия. Та пожала плечами – ей и самой пришла в голову такая мысль.

– Надеюсь, на самом деле ты не собираешься туда на экскурсию? – поинтересовался Олег, увлекая жену в комнату, где уже горел зеленый ночник. Супруги передвигались почти ощупью, опасаясь что-нибудь задеть и разбудить ребенка.

– Конечно нет, – шепотом ответила Ника, развязывая пояс халата. – Я пообещала просто так, чтобы ее успокоить.

Она говорила не вполне искренне, но именно этого ответа ждал ее муж, а ради сохранения мира в семье Ника не считала вредным иногда приврать. Олег обнял жену и, щекотнув ей шею горячим дыханием, шепнул, что очень любит и, хотя весь день был рядом, ужасно соскучился. Она ответила неопределенным коротким смешком и, прижимаясь к нему, мельком подумала, что, несмотря на все свои неприятности, крупные и мелкие, она куда счастливее подруги, связанной странным контрактом и еще более странными собственными страхами. Еще раз она вспомнила о Наталье через полчаса, проваливаясь в глубокий блаженный сон. Та на миг приснилась ей в образе Герды, играющей с говорящими цветами в зачарованном саду, над которым не властно само время. В ярком коротком сне не было ничего страшного, но Ника тут же проснулась, как всегда просыпалась от кошмаров. «Эта часть сказки всегда меня пугала, – подумала она, переворачиваясь на другой бок и слушая дыхание спящего мужа. – Даже не знаю почему. Цветы рассказывают о мертвых… Старуха останавливает время в своем саду… Мне казалось, что именно там Герда была в наибольшей опасности, хотя в сказке только там ей ничто вроде бы не угрожало. Но это было слишком похоже на саму смерть!»

От мрачных мыслей ее отвлекло тихое, сонное всхлипывание сына – тот и во сне не переставал оплакивать тритона с оранжевым брюхом. Через минуту он затих, и вскоре в маленькой квартирке все спали.

Глава 2

Рабочее утро тридцать первого августа Ника через пять минут после прихода в редакцию окрестила безумным, а через пятнадцать назвала сумасшедшей саму себя – за то, что не догадалась прогулять такой заведомо пропащий день. Иностранный отдел журнала, в котором она работала третий месяц, с тех пор как сын пошел в ясли, был заражен школьной лихорадкой. Большая часть сотрудниц готовилась отправить чад за знаниями, а их бездетные коллеги и матери малолетних детей, поддавшись всеобщему возбуждению, тоже утратили интерес к работе. Ника тщетно пыталась работать, спрятавшись в своем уголке за монитором компьютера и парой цветочных горшков, символически отгораживающих ее «зону» от общего пространства офиса. Она старалась вдуматься в текст переводной статьи, но сбивал гул голосов, обсуждающих достоинства и недостатки школ, в которые должны были отправиться дети. Ника давала себе слово не слушать, но при этом машинально настораживалась, вылавливая из беспорядочного гомона интересную информацию. «Через какие-то четыре года это ждет и меня! – с ужасом думала Ника, возвращаясь к несчастной статье. – Алешка вырастет, не заметим! Свекровь права, мы с Олегом сумасшедшие фаталисты! Ребенку нужна будет своя комнатка, а чего стоит хорошая школа?! Вон, послушать только! Как мы выдержим? Справимся ли? Да, но другие-то выдерживают, значит, сможем и мы. Главное, не психовать заранее!»

Ее скромный рабочий энтузиазм разделял только случайно забредший в редакцию внештатный сотрудник, иногда писавший для журнала социально-психологические очерки. Он без труда выпросил себе соседний с Никой компьютер – его хозяйка тем временем яростно отстаивала перед подругами достоинства круглосуточных школ-пансионов – и теперь копался в архиве, отыскивая какой-то старый материал. С Никой они были знакомы шапочно, но когда он с ней заговорил, она сразу вспомнила его редкое имя.

– А у вас что, нет школьников? – спросил он, с интересом поглядывая на соседку, уткнувшуюся в компьютер.

– Лет через пять появятся. – Ника поправила сползшую на лоб косынку, в этот день оранжевую. Привычку носить косынки она привезла с собой еще из Питера, переняв ее у старшей сестры-художницы. Олегу эта мода нравилась. Он говорил, что жена в этих косынках поверх длинных русых кос, свободно падавших на спину, напоминает ему комсомолку времен нэпа. – Так что пока могу только посочувствовать подругам. А знаете, Ярополк, я хочу вас кое о чем спросить…

– Вообще-то Ярослав, – вежливо поправил тот и засмеялся, увидев ее смущение. – Ярополк – это псевдоним. Мне лично это имя больше нравится, да и всем моим знакомым девушкам тоже.

Тощий, подвижный, вечно облаченный в бесформенные штаны с накладными карманами и растянутые яркие свитера, ее собеседник напоминал скорее студента, чем практикующего психолога, всерьез занимающегося написанием научно-исследовательских статей. Для полноты образа не хватало лишь сползающих с носа очков, но, судя по всему, зрение у Ярослава было в порядке. В его первое появление Никино внимание привлек хруст – зашедший в редакцию гость непрерывно грыз громадное зеленое яблоко, а покончив с ним, достал из кармана второе. С тех пор, видя его, Ника каждый раз отмечала, что его вкусы не изменились – он по-прежнему истреблял яблоки в неограниченных количествах. Очередное лежало перед ним и сейчас – на этот раз красное, с блестящими боками, еще не надкушенное.

– Мне тоже кажется, что Ярополк интереснее, – решила она сделать комплимент. – Особенно для того, кто подписывается под статьями…

– Ну, мне до вас далеко! – Ярослав продолжал дружелюбно улыбаться. – Эника Елагина – вот что звучит! Ведь это не псевдоним?

– Нет, все правильно. В моем случае надо благодарить папу. Ему хотелось называть дочь Никой, но он считал, что это сокращенная форма, а полное имя Вероника мне не подойдет. Так что взял и придумал свое собственное, эксклюзивное. Спасибо, Земляникой не назвал!

– Наверное, назвал бы, если бы вы жили в Америке! – подхватил шутку Ярослав. – Там запросто называют детей Яблоками, например!

– А он и живет сейчас в Чикаго. – Ника снова отвернулась к монитору. – Кстати, откуда у вас такая любовь к яблокам? Только на моих глазах вы, наверное, килограммов десять съели!

– Приятно узнать, что ты кому-то небезразличен! – снова смутил ее веселый сосед. – Значит, для вас я – мужчина с яблоками. А вы для меня – девушка в платочке. По-моему, пора перейти на «ты»?

Она легко согласилась с его предложением, тем более что ей начинало казаться, что этот парень очень подходит для доверительного разговора, который ей не терпелось начать.

– Так вот, я тебя, как психолога, хотела спросить вот о чем. – Ника сделала знак подвинуться ближе, и заинтригованный Ярослав подъехал к ней в кресле на колесиках. – Представь себе ситуацию. Богатый загородный дом, с прислугой и охраной. В этом доме уже пять лет безвыходно живет женщина лет тридцати. Ее там держит муж, потому что не хочет отправлять жену в больницу. Он пытается скрыть ее душевное состояние даже от близких подруг и не пускает их общаться с женой. Все думают, что она живет в Испании. Он оплачивает ее личного психиатра, купил ей услуги компаньонки, чтобы жене не было одиноко. С женщиной пять лет назад что-то случилось, а что – даже эта компаньонка не знает. Она не выносит вида детей, даже собственных, так что те живут за границей. Вообще, не любит ничего, что касается замужества, беременности, это может нанести ей травму. Что ты можешь сказать обо всем этом?

Лицо Ярослава становилось все более серьезным по мере того, как она рассказывала, взгляд – все более цепким и внимательным. Первым делом он поинтересовался, не идет ли речь о реальном лице?

– Потому что если это так, то ясно, что эта женщина стала жертвой и своего мужа, и этого мудрого личного психиатра!

Удрученная Ника не ответила, но по выражению ее лица Ярослав понял, что попал в точку. Он нахмурился:

– Ник, пойми, ты сейчас рассказала мне о настоящем кошмаре! Муж, наверное, боится неприятной огласки, вот и предпочитает бороться с ее болезнью домашними средствами. А этот психиатр для них там царь и бог, и, конечно, он не собирается упускать такую дойную корову! Женщина больна, а они держат ее взаперти, в изоляции, как прокаженную! И какой бы там ни был богатый муж, он не может создать ей на дому настоящую больницу, обеспечить все процедуры, терапию… Ты можешь связаться с этой женщиной?

– Наверное, – вконец растерялась Ника. – Через подругу… Моя подруга и есть ее компаньонка… Неужели все так серьезно? Она говорит, что муж для ее хозяйки готов луну с неба достать…

– Он может быть благороднейшим человеком, но он не врач! – отрезал Ярослав. – И я тебе скажу, что этот психиатр тоже ведет себя вразрез с врачебным кодексом. Хотел бы я с ним увидеться!

– У тебя такой вид, будто ты готов набить ему морду, – заметила Ника. – И не кричи, на нас уже смотрят! Как знать, может, и увидишься. Эта история не давала мне спать, и вот я решила посоветоваться со специалистом. Мне самой казалось, что ситуация ненормальная, и ты подтверждаешь… Тут по крайней мере есть над чем подумать. Знаешь, у меня ведь была когда-то мечта – заниматься журналистскими расследованиями, а не этим… – Она грустно кивнула на монитор, где мерцал текст переводной статьи. – Конечно, если получится статья, то не для нашего журнала.

– А я, наверное, никогда не стану настоящим журналистом. – Ее собеседник вытащил яблоко и с нервным хрустом надкусил его. – Для тебя это материал для статьи, а для меня – врачебное преступление. Как увидеть эту женщину?

Ника задумалась:

– Я могу это сделать, меня туда пригласили, а ты… С тобой ничего не получится, ты мужчина, а туда пускают только гостей женского пола, причем строго без детей.

– Час от часу не легче! И твоя подруга считает, что там все в порядке?

– Представь, да. Возможно, надо все увидеть своими глазами… Вот я и увижу! – окончательно решилась Ника. – Позвоню и напрошусь в гости!

– Возьми фотоаппарат! – Ярослав выудил из глубокого кармана серебристый чехольчик размером с сигаретную пачку. – Цифровой, умеешь пользоваться?

– Разберусь. – Она спрятала его в сумку. – Что снять?

– Все, а особенно всех. Кого только удастся. – Глаза у парня азартно горели, он резко жестикулировал надкусанным яблоком: – Ее саму, этого психиатра, ее мужа, всех!

– А если они будут против? Боюсь, им не понравится, что их снимают, ведь предполагается, что хозяйка пятый год проживает в Испании.

– Делай это по возможности незаметно. – Ярослав развел руками и уронил яблоко. Оно с громким стуком покатилось по полу, вызвав оживление в офисе. Теперь на них действительно смотрели все. Ника с улыбкой встала из-за стола, настигла беглое яблоко у каблука начальницы и с той же улыбкой бросила его в корзину для мусора. Странно, но ее действия как будто пробудили прочно задремавшую рабочую совесть сотрудниц отдела – те явно стушевались, уяснив, что трудится одна Ника, оживленный разговор увял, и вскоре все разбрелись по своим местам. Ярослава попросили освободить кресло, и Ника вышла проводить его в коридор.

– На нас будут смотреть как на потенциальных любовников, вот увидишь! – предупредила она своего нового приятеля. – Ты к нам без дела не заходи, а если захочешь со мной поговорить, звони, я выйду.

Они обменялись телефонами, причем Ярослав дал и домашний, предупредив, что звонить можно даже ночью.

– Я живу один, так что никто меня от ревности не зарежет! – С этими словами заметно посерьезневший после разговора психолог удалился. Ника еще раз взглянула на его визитки – их было две. «Ярополк Лузевич, член Союза журналистов», – лаконично сообщала одна, напечатанная на матово-белом картоне. «Ярослав Игоревич Лузевич, психотерапевт, кандидат медицинских наук», – с достоинством представлялись серебряные буквы на зеленоватой тисненой карточке. «Ярослав Игоревич! Прямо не Лузевич, а Рюрикович!» – усмехнулась она, пряча визитки в карман джинсов. Когда Ника вернулась в офис, там была уже вполне обычная рабочая атмосфера – насколько она может быть рабочей сразу после сдачи номера, когда никто никуда не спешит. Авралы и истерики начинались, как правило, в двадцатых числах каждого месяца. Ника наконец сумела вдуматься в текст переводной статьи и уже прикидывала, как ее можно будет адаптировать на русской почве – на ту же тему, но с более насущными проблемами и местными героями, – когда у нее в сумке запел мобильный телефон. Муж часто звонил ей незадолго до обеденного перерыва, но на этот раз номер был незнакомый. «Ярослав соскучился?» – Ника нажала на кнопку отзыва, ожидая услышать его голос, но заговорила женщина.

– Извините, что звоню, но меня попросила ваша подруга, Наташа, – сказала та. – Она сама сейчас говорить не может.

– А что случилось? – испугалась Ника. Заметив на себе любопытные взгляды сотрудниц – сегодня она была обречена на всеобщее внимание, – женщина поспешно вышла в коридор. – Что с ней?

– С ней-то порядок, только подойти она не может. – Голос звонившей звучал скорее устало, чем тревожно. – Она очень просит вас приехать, мы пришлем машину с шофером. Только скажите точно, куда.

– Прямо сейчас? – Ника взглянула на часы. – Я на работе.