Любовь и чуть-чуть абсурда

Все тотчас поняли, что он вполне согласен с её словами.

– Если бы мы все без исключения разлюбили друг друга, то уже давным-давно вернулись бы домой. А теперь придётся нам умереть, как умирают рыбы, лошади и овцы! Тфу…

Эта громогласная Рыжая отчаянно махнула рукой.

– Никто уже давно никого не любит, – выкрикнули мужские голоса разрозненно отовсюду. – а секс ведь это совсем не любовь. Ха-ха…

– Значит притаились среди нас и такие предатели, – продолжала она и этим противоречием вызвала ещё больше недоумения, все сразу разоблачили её провокацию.

В этот момент Ю-а и Тер заметили, как многие оглянулись и посмотрели именно на них.

Влюблённые хотели попятиться от этих гневных взглядов, но люди окружали со всех сторон и пятиться было некуда. Тогда хотели отвернуться, но люди смотрели отовсюду и казалось, запросто могут наброситься прямо немедленно и растерзать их за этот роковой проступок.

– Неужели мы единственные во всём городище искренне любим друг друга? – прошептала Ю-а своему спутнику.

Тот ничего не ответил – ему показалось, что любой ответ на этот вопрос неуместен. Да, они любят друг друга. А при чём тут остальные?

– Вот пусть они и проваливают отсюда! – сердито прокричали ещё голоса.

– Нас много! Нас много! И все мы любим друг друга, – вдруг пронеслось эхом сквозь толпу.

Шаман удивлённо встрепенулся, а рыжеволосая женщина, которая до сих пор стояла рядом с ним, ошарашенно всплеснула руками – но ни она, ни он ничего не сказали, настолько потрясло их отчаянное и роковое признание своих сородичей.

– Мы покинем городище все вместе, – тогда твёрдо заявил Шаман.

Он снова выждал паузу, но больше никто ничего не поспешил сказать. Тогда он продолжал.

– Моё решение уже не обсуждается. Потому что я чувствую и вижу намного больше, чем вы, и знаю, что и когда делать и как будет правильно… На этом собрание закончено. Два дня у нас есть на сборы и на то, чтобы попрощаться с этим священным местом, где прожили мы так долго, особенно не бедствуя. Через два дня на рассвете мы двинемся в путь.

– Через два дня? – ошарашенно подхватила толпа.

Явно все сочли, что этого времени слишком мало, чтобы проститься с городищем.

– Вот так сразу? Так внезапно? – продолжало раздаваться со всех сторон.

– Может быть через месяц? Или через год? – предлагали особенно встревоженные этим известием.

Шаман поднял над головой свой огромный бубен, как делал он крайне редко, и все услышали его пронзительный звук, который для всех был священным. Люди сразу замолчали, как будто больше и вовсе нельзя было говорить. Будто этот шаманский бубен своим звучанием обозначил роковую черту – это был чрезвычайно серьёзный знак, и все знали, что теперь решение принято окончательное и больше не обсуждается.

Тем не менее собравшиеся не расходились.

Прошло не больше минуты и люди вдруг какими-то странными усилиями побороли в себе этот священный трепет – гнев и недоумение блеснули в глазах некоторых, так что готовы они были прямо немедленно поспорить с Шаманом или втайне стали придумывать какой-нибудь свой хитрый план, чтобы не покидать городище вместе со всеми. Впрочем Шаман предчувствовал такой поворот событий и для этого у него тоже был свой план, но его он решил пока утаить.

Рыжеволосая женщина в ярких бусах продолжала стоять на том же месте рядом с Шаманом, будто выжидая чего-то ещё.

Потом она заговорила, когда окружавшая их толпа понемногу начала редеть.

– Мне кажется, нас не ждёт в этом пути ничего хорошего, – сказала уверенно прямо в самое ухо Шаману.

До этого она побоялась озвучить свои предсказания всем горожанам, потому что говорить такое было никак нельзя и это могло спровоцировать всеобщий бунт.

– Я знаю, – кивнул Шаман. – но зато мы поживём ещё какое-то время и населим эту планету нашими детьми. В другом случае возможно нас уничтожат уже совсем скоро за наш неисправленный проступок – за нашу неиссякаемую любовь.

– А ты знаешь, что такое старость? – спросила женщина.

– Нет, – нахмурившись, отозвался Шаман.

– Это самое страшное, что может произойти, – продолжала она. – мы все покроемся морщинами и будем едва передвигаться на больных ногах, у нас выпадут зубы и мы не сможем ничего есть, а потом будем долго лежать, глядя в небо, и в слезах умирать.

На несколько секунд Шаман прикрыл глаза, удивившись, откуда она это может знать. Потом постарался представить в своём воображении описанную ею картину. Вздрогнул.

– Да, так и будет, – сказал он, вернувшись из этого недолгого забытья. – похоже ты даже больше можешь предвидеть, чем я. Наверно ты тоже шаманка?

– Нет, я просто Рыжая, – отозвалась она.

– Знаю, рыжеволосые люди часто обладают необъяснимыми способностями, – согласно кивнул он.

Женщина засмеялась, но вовсе не весело – в этом её смехе прозвучали нотки грусти.

– Так может пусть лучше нас уничтожат здесь и сейчас? – продолжала она.

Теперь её рыжие волосы отливали медью и сияли на солнце намного ярче всех её украшении.

Шаман решительно покачал головой.

– Знаешь, я ведь тоже не разучился любить, – смело заявил он, отчего у собеседницы его чрезвычайно округлились глаза.

– Правда? – недоверчиво переспросила Рыжая.

Он кивнул.

– И я очень хочу, чтобы любовь населяла эту планету, чтобы любовь жила в сердце каждого, живущего здесь. Пусть мы умрём, но у нас родятся дети и они будут здесь жить, а у наших детей родятся ещё дети… И все будут бесконечно влюбляться и любить друг друга.

Усмехнувшись, Рыжая махнула рукой в ответ на эти его слова.

– Мы уже не будем знать ничего об этом, – с досадой проговорила она.

– А зачем нам знать? Они будут счастливы, это точно. Но счастье их будет совсем другим.

– Да, другим. Эти люди не будут понимать знаки, которые дают звёзды, а значит будут часто ошибаться и плакать от своих бед.