Любовь и чуть-чуть абсурда

Своё магическое приветствие кричали и мужчины, и женщины. Возгласы эти были не простой бессмыслицей. Большинство кричавших именно на этот день планировали какие-нибудь свои важные дела, но так как проблем никаких у них не было, то и дел по-настоящему серьёзных не было тоже. Самыми важными делами были рыбалка и охота – удача здесь была необходима, они это знали, поэтому, приветствуя солнце, рассчитывали на помощь Высших сил. Некоторые приходили поприветствовать солнце просто так, потому что именно в этот день у них было особенно хорошее настроение или накануне им как-нибудь несказанно повезло.

Выкрикивая своё: «А-ха-хэ, хэ-а!», люди ещё пританцовывали на разный манер, кто как мог и как хотел: некоторые при этом громко топали, другие хаотично махали руками над головой. Сменяя друг друга, они улыбались и также радостно, как приветствовали солнце, приветствовали и друг друга – всё это походило на нелепый, но очень красивый ритуал, который зачаровывал, потому что каждый следующий человек вёл себя совершенно иначе, чем предыдущий, и наблюдать было интересно, предчувствуя каждый раз какую-нибудь неожиданность.

Свято веря в мистическую силу утреннего приветствия, люди спешили после него заняться намеченными делами… А потом сюда приходили те охотники, которые ловили дичь накануне днём: приносили тощие тушки зайцев, уже ободранные от шкур, и разных птиц с ощипанными перьями. Разводили в центре площади большой костёр и жарили мясо.

Запах костра и жареного мяса тянулся по всем улочкам городища.

Прийти и плотно наесться дичью мог любой желающий – никаких денег и никакого товарообмена среди жителей не существовало, его ещё не придумали, потому что в этом не было никакой необходимости: пищи у них было изобилие, а добросовестное отношение к труду и друг к другу не допускало халтуру, хитрость и обман.

Лесная дичь была излюбленной пищей местных жителей, потому что своих овец и лошадей, которых они выращивали, жаль было забивать слишком часто – стада очень скудно пополнялись ягнятами. Овец в основном использовали для нечастых кровавых ритуалов и только после ели их мясо, а лошадей забивали лишь тех, которые старели и уже не могли вспахивать засеянные зерном поля.

Шаман каждое утро тоже выходил на городскую площадь.

Всегда он приносил несколько глиняных сосудов, наполненных забродившими ягодными настойками. Их умел делать только он и никто даже не пытался разведать таинственный рецепт – все полагали, что получается волшебный напиток мистическим способом, поэтому с трепетом пили его всего лишь по несколько глотков. Не привыкшие к хмельному состоянию, люди тотчас чувствовали, как слегка начинала кружиться голова – от этого становилось особенно радостно.

***

В этот день Шаман принёс земляничную настойку, несколько глотков которой он уже отведал дома раньше всех.

– Ого, сегодня особенно вкусная, – восклицали люди, подходя к нему по очереди и отпивая из глиняного кувшина, который Шаман не выпускал из своих рук.

Некоторые хотели попить побольше, но Шаман останавливал их.

– Опасно, – качал головой и грозил пальцем.

– Почему? – не понимали его.

Ведь правда всем было вкусно и весело.

– Станешь шайтаном или волком, – отвечал Шаман.

Люди знали, кто такой волк, но никогда не видели никаких шайтанов.

– Закрутишься, пытаясь поймать свой хвост, – продолжал Шаман, едва сдерживая улыбку, и его слова в самом деле звучали грозно, так что ему верили – люди вовсе не хотели становиться хвостатыми волками, злыми до безумия.

Особенно земляничная настойка понравилась женщинам, и узнав вкус этих только что поспевших ягод, они решили теперь насобирать их ещё больше и отдать все Шаману, полагая, что он их заколдовывает каким-то своим способом, отчего ягоды дают много сока и дарят испившим их радость.

Дома потихоньку каждая женщина пробовала совершить над ягодами какой-нибудь свой магический ритуал, но ни у кого не получалось сделать заветную настойку, какой баловал их Шаман, поэтому на него каждое утро смотрели с особым благоговением, восхищаясь его магической силой и не переставая удивляться тому, как каждые ягоды, поспевающие друг за другом следом, он умел чудесным способом заколдовывать.

– Наверно он относит их ночью на нашу мистическую возвышенность, – предполагали раздосадованные женщины. – а там своим бубном превращает ягоды в хмель.

Однако не завидовали этим его способностям, потому что вообще не знали, что это за чувство такое – зависть.

Зато все знали, что после земляники поспеет черника и малина, потом настойка будет из калины, диких совсем кислых яблок, рябины и костлявой черёмухи.

– Это ягоды такие священные растут в далёких лесах, – пояснял Шаман, при этом лукаво пряча взгляд под нахмуренными бровями.

Тогда люди всё с большим трепетом относились к ним – знали, чтобы собрать эти ягоды, правда надо было уходить далеко от их городища и походы такие утомляли больше, чем разные другие дела.

Когда все кувшины у Шамана совсем опустели, в воздухе ещё долго сохранялся аромат земляники, лишь чуть-чуть отдающий запахом брожения. Только тогда он поставил кувшины и размял уставшие руки.

Потом отправился к угасающему костру, чтобы тоже поесть мяса.

Охотники отрезали ему несколько большущих уже пережаренных кусков, которые он принялся есть, медленно смакуя и пытаясь определить, какой кусок – от зайца, а какой – от птицы.

– Сегодня наши охотники наловят ещё больше дичи, – с гордостью сообщали те, кто охотился в лесах вчера, и продолжали. – солнце вон какое сегодня задорное, никого не обделит своей удачей.

Голодать жителям городища не доводилось никогда.

Потом хмельные женщины, взявшись за руки, хороводом ходили вокруг костра – это тоже было утренней традицией и в хоровод вставали только те, которых их мужчина ночью удовлетворил особенно хорошо.

Женщины эти пели и прославляли мужскую силу, причём пели так громко, что слышно их песни было далеко-далеко, и это тоже было неспроста – хотели они, чтобы те женщины, которым этой ночью повезло намного меньше или совсем не повезло, зарядились их счастливой энергией. Знали они – такие женщины поутру уходят за пределы городища и на небольшом взгорье, которое меж собой называли они горой Любви, просят для своих мужчин силу и страсть, а для себя – нежность и чувственность.

Ещё поющие рассказывали друг другу, какими волнующими этой ночью были у них ощущения. А тела их до сих пор пахли мужским потом и ещё своими особенными ароматами, которые появляются только во время секса.

Шаман любовался хороводом из поющих женщин – их радость была в самом деле заразительна. Однако человек этот вовсе не стремился обрести заветную сексуальную силу, о которой они пели – мысли его были грустные, и они как ни странно не могли развеяться никакими способами…

Его упорно терзала совсем невесёлая история, которая связывала всех жителей городища.

С каждым днём волновавшее предположение укреплялось всё большей уверенностью: он полагал, что счастье, которое переполняет сердца его горожан, вовсе не случайно. И так же как здесь, они не будут уже счастливы нигде и никогда – даже если покинут это место и найдут чудесный край, который с каждым мгновеньем всё явственней и ярче появлялся в его воображении.

Особенно Шаман любил звёзды, в их загадочном мерцании находил ответы на многие вопросы. Теперь звёзды настойчиво требовали двинуться в нелёгкий путь и покинуть их уютное городище…

Именно они подсказывали, что есть где-то такое удивительное место на этой земле, где всегда тепло и сочные фрукты, созревающие на деревьях, особенно сладкие и вкусные, а рядом бушует огромный-преогромный океан, в котором водится много разной рыбы.

Однако Шаман не знал, что такое океан, и пока не спешил последовать советам звёзд…

***

История жителей городища была давней, но все её хорошо помнили.

Прибыли они на эту планету давным-давно – двести лет назад: совершенные люди из другой галактики. Новое место им сразу понравилось – здесь было красиво, тихо и пустынно. Быстро они начертили схемы и построили городище, где предусмотрели все удобства, к которым привыкли – были эти люди не только чрезвычайно умными, но и очень умелыми. К тому же не знали, что такое болезни и смерть, и наслаждались жизнью, которая на их галактике длилась вечно.

Прилетели сюда тоже не просто так – были изгнанниками, отправленными в эту далёкую ссылку за свою искреннюю любовь друг к другу. Прилетев, полагали, что двести лет изгнания промчатся незаметно. Однако время на этой планете ощущалось совсем иначе – тянулось так медленно, что невозможно было придумать, чем его заполнить.

Постепенно начал задумываться Шаман, что столь невыносимое течение времени тоже вовсе неспроста, тоже им в наказание, и упорно пытался придумать способ, как изменить его ход.

День за днём здешние обитатели ждали прилёта своих соплеменников с другой галактики.

Это было единственное занятие, которое утомляло и огорчало. Люди взывали к ним, однако всё это было впустую – за ними не прилетали, хотя срок изгнания уже давно прошёл. Также и не поддерживали с ними никаких прямых контактов.

Смутная догадка Шамана пугала его всё больше.

Мыслями своими он не стал бы делиться ни с кем и никогда – тем более не стал бы раскрывать планы и обсуждать предположения… Он один из всех уже усвоил, что значит быть хитрым и как это может пригодиться. Также знал, что говорить можно вовсе не обо всём.

Теперь он думал, что может их и не намеревались никогда забирать отсюда…

Бросили тут и всё. Высадили на этой планете, где прежде не жил никто, а была одна только пустота. Но захотели инопланетные, чтобы здесь воцарилась любовь. А вместе с любовью и всё сопутствующее – взаимопонимание, искренность и доброта. И может быть ещё бескорыстность, потому как ведь настоящая любовь обычно случается просто так и не требует никаких условий. Все эти хорошие качества преобладали в каждом здешнем горожанине без исключения. Но планета была чрезвычайно большой, а они занимали лишь смехотворно мельчайший её кусок.