Отдых на озере

– Да я знаю, – начал понемногу расслабляться Артём. – Хорошо, что ты успела до града вернуться. Где бы мы тебя там на дороге искали. Ты плакала, что ли?

– Нет, это, наверное, дождь, – соврала я и машинально провела пальцами под глазами, вытирая потёкшую тушь. На подушечке указательного пальца немедленно оказалась выпавшая ресница.

– А, ну ладно тогда, – пожал плечами Артём, недоверчиво косясь на мои красные глаза. – Ты к нам после ужина заходи, Владец чай фирменный заварит. Подруга твоя там шуршит, всё организует. Церемоний модных мы не устраиваем, но земляникой лесной угостим. Я сбегал в лес, набрал.

– Спасибо, обязательно приду, – улыбнулась я.

– Ну ок, тогда до встречи, – сказал Артём и вразвалку зашагал в сторону тренерского коттеджа.

Теперь, со спины, в своих широченных бермудах и жилете он больше всего напоминал огромного трёхлетнего ребёнка.

– Я всё устроила. – Запыхавшаяся Наташа ворвалась в мою комнату и бросилась в кресло. – Сейчас поужинаем, подождём полчаса-час, пока мелким организуют отбой, и пойдём с тобой на званое чаепитие.

– Да поняла уже, – вяло ответила я, только что намазавшая плечи аптечной мазью, но всё ещё испытывающая дискомфорт. – Заметь, иду туда только ради тебя, хотя и не уверена, что тебе так уж это необходимо. Ты и без меня чудесно справляешься. Для чего ты к тренерам ходила?

– Ну, конечно, конечно, необходимо! – принялась вращать глазами Ната. – Не к ним я ходила, а к Янке. Гроза же начиналась, а Янка её жутко боится. Твоему вот ребёнку все эти катаклизмы фиолетово.

– Ему да, – согласилась я. – Он меня обычно сам в грозу успокаивает.

– А этот Влад какой-то непробиваемый, – пробурчала заботливая мать. – Я к ним заодно зашла, так, на минутку. Ну и что. Шашкин опять вертится, приседает, надоел – ужас. А Влад книжкой какой-то по медицине отгородился, на общение почти не вытянуть. Хорошо хоть вынудила на чай нас с тобой пригласить. Поэтому подружим пока компанией, а там видно будет. Время есть. Да, завтра мы после обеда все идём в лес собирать грибы.

– А чего вообще не ночью? – удивилась я.

– Ну ты даёшь, – покрутила пальцем у виска Ната. – Сильно тебя солнышком ударило, видимо. Дождь прошёл только что. Грибам время надо, чтоб вырасти. К утру не успеют. Артём сказал, в лесу сухо, но лисички есть. Они вкусные. А совместное приготовление пищи очень сближает! Может, после дождя ещё что нарастёт.

– Ну да, логично, – согласилась я.

– И в придачу завтра после обеда Шашкин будет занят с детьми! Его очередь. Понимаешь? Отстанет наконец. Процесс пошёл, – подмигнула Наташа и выпорхнула из моего номера.

На ужин мы явились при полном отпускном параде. Точнее, при нём была моя соседка, облачившаяся по случаю желанного приглашения на чай в длинную облегающую красную юбку с высоким разрезом, белый ажурный пуловер, кокетливо спадающий с одного плеча, и элегантные мюли. Меня же зашедшая в мой номер перед походом в столовую Наташа не выпустила, не переодев предварительно из лёгкого спортивного костюма в романтичное платье в сине-голубой цветок и белые кружевные кеды.

– Как можно не иметь с собой в отпуске приличной обуви? – негодовала приятельница. – Дай хотя бы волосы твои в божеский вид приведу.

Толпа детей в сопровождении воспитателя Лили как раз выходила из столовой. Севка жестом показал мне, что у него все прекрасно, и, издав боевой клич, помчался вместе с двумя друзьями на игровую площадку.

Там уже маячила фигура Шашкина в оранжевой футболке. Яна, демонстративно закатив глаза, что-то проворчала об умственных способностях мальчиков, но зашагала следом.

Я понимающе улыбнулась и, вспомнив о предусмотрительно захваченном с собой в столовую пакете, окликнула воспитательницу:

– Как хорошо, что мы вас встретили, Лиля. Вот, возьмите, я купила канцтовары по списку. И дополнительно там продавцы какие-то мелочи положили. В общем, разберётесь.

– Большое спасибо, Люба, – всё ещё немного смущаясь, сказала воспитательница. – Завтра же примемся с ребятами их активно использовать.

– Ой, может, не надо? – попыталась пошутить я, имея в виду сомнительные способности сына к ручному труду, но увидев, что Лиля сразу же нервно затеребила свои стянутые в конский хвост светлые волосы, аккуратно свернула беседу.

– И почему она меня так боится? – спросила я Наташу, когда мы вошли в полупустую столовую.

– Не знаю, – соседка пожала округлыми плечами и присела за столик, – может, просто потому что ты для неё взрослая тётенька. А может, совесть замучила мерзавку, что ребёнка твоего при тебе же несносным назвала.

– Да, неловко получилось, но я ведь не злопамятная. Только странно.

– Что?

– Вот смотри, мы уже несколько дней ходим к Лиле на йогу, а она до сих пор не в курсе, что у неё занимаются наши дети. Получается, парни с ней не особенно общаются?

– Да, похоже, ею из них интересуется только Шашкин, но исключительно по причине своей всеядности, – злорадно отметила Наташа.

– А ты, я смотрю, не очень любишь молодых конкуренток, – засмеялась я и хотела уже приступить к салату, но застыла с вилкой в руке.

Перед нашим столиком возникла пожилая дама в шляпке и с очень возмущённым выражением лица. Она держала в руках стёганую сумочку, из которой высовывался мелко дрожавший собачий нос.

Я инстинктивно приготовилась защищаться. Не иначе Севка чем-то оскорбил за ужином тонкую душевную организацию старушки или случайно наступил на её драгоценного питомца.

«Да, скорее всего, последнее, ведь он обычно бежит, не разбирая дороги», – пронеслось в моей голове.

– Люба! Как такое может быть, Люба? – воскликнула возмущённая дама, чем окончательно ввела меня в ступор.

– Ммммм, – промычала я, собираясь с мыслями, и на всякий случай положила вилку.

«Откуда она знает моё имя?»

Сидевшая напротив меня Наташа с любопытством переводила взгляд с меня на старушку и обратно.

– Ты здесь уже почти целую неделю, да ещё и с сыном, – верещала дама. – А я узнаю это от твоей матери только сегодня. Да и то, если бы я оставила свой телефончик в саквояже, а не прихватила с собой в администрацию, где работает интернет, то и не поговорила бы с ней, и ничего бы не узнала. Впрочем, о чём это я. Ведь я и сама собралась сюда почти спонтанно, когда Светлана Аркадьевна любезно позвала. Откуда бы твоей матери было это известно?! Прощены, вы обе прощены. Ты ведь меня всё равно быстро бы узнала при встрече и подошла поздороваться, верно, деточка? Мы же с тобой, маленькой, были такими отличными подружками!

В процессе произнесения тирады дама растеряла первоначальное возмущение и теперь выглядела и звучала вполне мирно.

Наташин взгляд, метавшийся между мной и пожилой собеседницей, напротив, теперь выражал известную степень азарта.

Жернова моей памяти со скрипом завращались, составляя мысленную схему. Моя мать, маленькая я, затейливое имя, услышанное мной на стоянке.

– Клара Эдуардовна! – неожиданно даже для самой себя выпалила я и расплылась в натужной вежливой улыбке, изрядно при этом, впрочем, в душе приуныв.

Главная сплетница маминой кафедры, отбывшая наконец несколько лет тому назад на заслуженный отдых, и теперь не оставляла привычный родной коллектив без своего настойчивого внимания. Насколько я знаю, она активно писала в созданный ею же чат для сотрудников и выспрашивала там все свежие новости.

Лично я видела её последний раз лет двадцать назад. Немудрено, что узнать даму без серьёзных усилий с моей стороны было проблематично. Моя мама её не то чтобы не любила, просто относилась к ней с известным юмором, как к досадной неизбежности, но при этом всё же иногда с ней общалась.

– Ну конечно, деточка! Какая встреча, я так рада! Ты такая умница и красавица, – закудахтала дама. – А муж с тобой приехал? Как ребёночек учится? Кем ты теперь работаешь? О втором уже задумываетесь?

– Кларочка, милая, – мягко сказала подоспевшая подруга дамы, положив той руку на плечо. – Оставь девочку в покое, она ещё не ужинала. Познакомь нас и оставь. Всё потом обсудите.

Я с благодарностью посмотрела на вторую даму.

– Ах да! – опомнилась Клара Эдуардовна. – Светлана, познакомься, это Люба, дочка моей коллеги, и…

– Наташа, – уныло сказала Наташа.

– И Наташа, – радостно подхватила Клара Эдуардовна. – А это, девочки, моя подруга Светлана Аркадьевна, мы с ней вместе в хоре поём.