Пряный аромат угрозы

– Заходи.

Он закрыл за мной дверь, молча пересек комнату и сел на подоконник, где, очевидно, сидел до моего прихода. Босиком, в потертых джинсах, рубашка наполовину расстегнута, а в руках неизменная сигарета. Как будто ничего и не произошло.

– Хочешь чего-нибудь? Здесь есть неплохой коньяк.

Странно, что сегодня все предлагают мне выпить.

– Нет.

Я не знала, с чего начать.

– Что будешь теперь делать? – все, что я смогла произнести на французском.

– А что? Ты про сделку?

Я заледенела. Таким же тоном он мог говорить о погоде.

– Да, про сделку.

– Пока не знаю, – он говорил, не глядя на меня, продолжая курить. – Время покажет.

– Странный ответ. Для тебя.

– Для меня? Почему – для меня?

– Просто… на тебя не похоже.

– Ты ожидала, что я начну метать огненные стрелы и звонить послу?

– Тебе смешно?

– Да. Честно – да.

– Отчего же?

– Смешно смотреть на то, как люди уничтожают лакомый кусок просто из желания насолить.

– Ты о чем? Фридман тут ничего не решает. И он…

– Я не о Фридмане, а об этом тупом ублюдке, твоем начальнике.

– К счастью, уже бывшем.

Он молча взглянул на меня, возможно, пытаясь что-то прочесть на моем лице.

– Тем лучше.

– Так что же, по-твоему, за лакомый кусок он уничтожил? Помимо меня, разумеется.

В тот момент я готова была его возненавидеть. Столько цинизма, безжалостного равнодушия, спеси я ни в ком не встречала. Я подумала, что в такой ситуации нормальный человек не может себя так вести. Он должен злиться, негодовать, неистовствовать. Но это… Не может быть, чтобы внутри него все было так же заморожено, как на его лице. Я отчаянно пыталась поймать его взгляд, чтобы прочитать в нем хоть какие-то эмоции, чтобы поверить, что он тоже живой человек. Но, поймав, содрогнулась. Я увидела, что он ни о чем не жалеет; ему наплевать на эту сделку, на то, что так вышло, наверно, и на то, что меня уволили. То есть нет, не наверное – на сто процентов наплевать! Как будто в глубине души он ликовал – как если бы противник в конце концов тоже остался ни с чем. Но почему?.. Что же по-настоящему произошло?

– А ты думаешь, что с американцами у них все получится? – спросил он.

– Но… почему бы и нет. Сам генеральный так решил. Это не решение Сладкова, если ты об этом.

– Неважно, чье это решение, Элина. Важно – как они его приняли. Они не оценили ситуацию. Не знаю, чем конкретно руководствовался владелец холдинга, но на деле он такой же идиот, как Сладков.

После этого он засмеялся. У меня мурашки пошли по телу.

– Ты понимаешь, что представляет из себя человек, который ради простой, сомнительной прихоти одного из своих подчиненных пойдет на такой маневр? Ты думаешь, это нормально?

– Нет, не думаю. Но то, что меня уволили по статье за то, чего я не совершала, и тем самым разрушили мою жизнь – тоже ненормально.

– Тебя уволили, потому что ты не вписывалась в их модель. Ты же не стала его любовницей, а в итоге выставила его посмешищем.

– Откуда ты знаешь, что он этого хотел – сделать меня своей любовницей?

– А что, не видно было?

– И ты поэтому стал со мной встречаться – потому что понял это и захотел его обставить?

Я почувствовала, как мой голос задрожал. Он, видимо, тоже. Он затушил сигарету и подошел ко мне. Он не дотрагивался до меня и ничего не говорил, но от него веяло холодом, как от айсберга.

– Он подумал, что я встречаюсь с тобой для того, чтобы получить всю необходимую информацию о компании, чтобы потом, конечно, использовать ее против самой компании. Как будто кроме как через постель я не в состоянии узнать все, что мне нужно…

Он продолжал смеяться. Мне вдруг показалось, что завеса начала приоткрываться.

– Что ты хочешь сказать? Да, я понимаю, что дело тут не только в уязвленном мужском самолюбии. Ты думаешь, что он хотел одним ударом избавиться от меня и от тебя, потому что заподозрил тебя в шпионаже? Тогда, конечно, ему стало наплевать на сделку, когда он понял все это…

Он перестал смеяться.

– Он не понял того, что пока он строил козни людям, не представляющим для него никакой реальной угрозы, его отправили в нокаут. А вместе с ним и всех остальных.

– Ты хочешь сказать…

– У меня есть все на него – данные, проекты, суммы сделок. На него и остальных сотрудников компании. У меня есть вся его переписка с генеральным по поводу сделок, проектов, конференций, встреч по привлечению партнеров. У меня было все это уже на первой неделе нашего пребывания здесь, когда мы с тобой едва разговаривали за ланчем. А сейчас у меня появилось несколько идей, как всем этим распорядиться. Я не думаю, что это понравится Сладкову, Фридману, генеральному или кому бы то ни было…

– Фридман здесь ни при чем. Ты что, и ему хочешь отомстить?

– Это не месть, Элина. Я не собираюсь тратить свое время на все это дерьмо. С ним есть кому разобраться. А у меня много дел поважнее. Ближний Восток, например. Я говорил тебе, что параллельно с этим проектом мы начали работать с ОАЭ? Так вот, сейчас это очень приоритетное направление. А насчет Фридмана… Откуда ты знаешь, что он чист? Если бы мы могли быть уверены в тех, кто нас окружает, на сто процентов, никто бы не разорялся и никого бы не поглощали. – Он достал свой чемодан. – И еще был бы мир во всем мире.

Я молчала. Мне было нечего сказать. Я поняла, что сейчас он будет собирать вещи. Я должна уйти. Как можно скорее. Раз и навсегда.

– Значит, ты собираешься их уничтожить?

– Знаешь, учитывая ситуацию, их можно было бы пожалеть за их беспросветную тупость, – сказал он, захлопывая лэптоп. – Но почему-то у меня нет к ним жалости.

Я посмотрела ему в глаза.