Мой Каракурт

Мои родители – Желясков Константин Иванович (1928-2014) и Радушко Варвара Родионовна (1927-1992) прививали своим детям именно такие качества. Они личным примером показывали, как важно трудолюбие, честность, целеустремленность и умение преодолевать трудности. Когда мне было 5 лет, родители построили собственный дом и мы перешли туда жить. Дом состоял всего одной комнаты, построенной из "ломпачей" (самодельные блоки из глины и соломы). В доме не было воды, печки – готовили на улице, на костре; не было мебели – спали в единственной комнате на соломе. Никто не жаловался на бедность, стойко переносили бытовые проблемы и неустроенность.

В новый дом мы перешли жить из родительского дома моего отца, в котором остался жить его младший брат – Георгий Иванович с женой Еленой. Я решила, что будет несправедливо уходить в новый дом с пустыми руками, поэтому уходя прихватила все монетки, которые россыпью лежали на подоконнике в доме Георгия Ивановича.

Мне казалось абсолютно правильным принести в новый дом хоть что-то полезное, ведь у нас ничего нет, а в старом доме осталась вся мебель и другие полезные вещи.

Через пару часов мама заметила у меня в руках деньги и спросила, где я их взяла. Я честно рассказала- откуда, и искренне добавила, что нам они намного нужнее. Мама мне сказала, что брать чужое нельзя, даже если нам это больше пригодится, даже если очень хочется – и сейчас же нужно вернуть людям монеты, рассказать, что сделала, извиниться и пообещать больше такого не делать.

На улице уже стемнело, не было ни одного фонаря или лампочки, по дороге находился недостроенный дом, которым дети пугали друг друга и рассказывали, что оттуда из чердачного окна ночью выползают черти и охотятся за ребятами.

Я очень не хотела ночью никуда идти. Поэтому я охотно разрешила маме самой отнести монетки и извиниться от моего имени. Мама настаивала – это должна была сделать я самостоятельно. Я пыталась торговаться – сделаю, но завтра утром.

Мама была непреклонна – не откладывая, именно сейчас, чтобы лучше запомнить! От страха я расплакалась и прорыдала всю дорогу до старого дома. Там вернула монетки, извинилась. Уже по дороге обратно я заметила маму, которая шла за мной всё время, чтобы мне было не так страшно. Эту историю и выводы из неё я запомнила на всю жизнь!

Я всегда очень гордилась своими родителями. Помню свои детские мысли: "Как же хорошо, что у меня именно эти родители (а не какие-то дебоширы и пьяницы)! Какая же я счастливая, что родилась именно здесь, в Жовтневом, в СССР (а не в Африке или Китае)! "

Моя мама – Радушко Варвара Родионовна, родилась 14 июля 1927 году – 11 декабря 1992 года. Бабушка по матери – Кравченко Феодосия – Украинка (1904 -1966). Дедушка по матери – Радушко Родион – Болгарин (1902 -1947).

Мой отец – Желясков Константин Иванович, родился 30 января 1928 года – 30 июля 2014 года. Бабушка по отцу – Чернева Анна Георгиевна – Гагаузка (1903-1947). Дедушка по отцу – Желясков Иван Константинович – Гагауз (1905-1947).

Моя мама всегда была веселым, активным, целеустремленным и энергичным человеком. Она сохраняла оптимизм и жизнелюбие в самые тяжелые времена.

Мама родилась в 1927 году в бедной семье, в которой было шестеро детей. Во время голодовки 1947 года её отец Родион отдавал всю еду жене Феодосии и детям, поэтому они выжили. Отец мамы умер и все шестеро детей остались на попечении одной Феодосии.

Мама очень хотела учиться, но у неё не было даже обуви, чтобы в зимнюю слякотную погоду дойти до школы. В семье была всего одна пара галош, поэтому на семейном совете решили, что в школу пойдет старший брат – Федор. Он должен был научиться писать и читать, а потом обучить этой грамоте остальных братьев и сестер. Но Федор учился спустя рукава и не смог научить чтению и письму остальных в семье. Затем отправили в школу старшую сестру моей мамы – Надежду, в этих же калошах, надетых на теплые вязаные носки, но история повторилась. Тогда послали в школу мою маму Варвару, самую юркую, сообразительную девочку в семье. Только она, приходя из школы, объясняла чему они учились в классе, показывала, писала карандашом на бумаге и в конце концов все домашние преодолели 4 класса, научились писать и читать.

Семье очень тяжело жилось после смерти дедушки Родиона. Бабушка Феодосия не работала в колхозе, так как у неё было шестеро детей, которых не на кого было оставить дома. Никаких выплат от государства в то время не было. Бабушка выкручивалась, как могла, кормила шестерых детей овощами и фруктами из своего огорода. Самым же большим подспорьем было разведение индюков. В округе было много необработанных полей, в которых дети могли их пасти. Бабушка разводила около 200 индюков в год. Только моей маме доверяли продавать индюков на рынке в Болграде. Бабушка знала, что Варвара продаст товар по выгодной цене и принесет домой все вырученные деньги. Ведь мама знала, что от каждой принесенной копейки зависит жизнь братьев и сестер. Благодаря бережливому и расчетливому ведению хозяйства, общим усилиям всей семьи, удалось выжить и вырастить шестерых детей.

Дети подрастали и в семье решили самого старшего ребенка научить какому-то ремеслу, чтобы он в дальнейшем зарабатывал себе на хлеб. Брат мамы – Федор, целый год ходил в подмастерьях у портного в Болграде. С трудом оплачивали его обучение из скудного бюджета семьи. И каждый раз, возвращаясь, с занятий, мама спрашивала его, чем они сегодня занимались. Он все рассказывал. Как они обрабатывали шкуры, чтобы они были мягкими и податливыми шитью. Как снимали мерки с человека, выкраивали, резали, шили, штопали и украшали. Мама внимательно выслушивала, запоминала и научилась на практике применять свои навыки.

Прошел год обучения. Брат Федор, так и не научился шить изделия из овечьих шкур. А мама, не посетив ни одного занятия, научилась отлично шить. И всю жизнь мама шила – дубленки из овечьих шкур, шапки, безрукавки из шкур ягнят. Её мастерство так ценилось, что к ней приезжали заказчики из соседних сел. Папа всегда был маминым помощником в этой домашней артели. Помню всю жизнь, папа замачивал шкуры овец, потом долго их обрабатывал мелом, до тех пор, пока шкуры не становились мягкими и белоснежными, приятными на ощупь. Потом он долго выполнял подручную работу мамы, вырезал на полосках шкуры разные узоры, для украшения у безрукавок – карманы, воротники. А мама снимала мерки с людей, шила изделия. Отбоя не было от желающих. Я тоже непосредственно участвовала в этом процессе. Так как я была, как мама, быстрая, шустрая, с хорошей памятью, то мама меня посылала по селу сообщить очередным клиентам, что нужно прийти к нам в такой то день – на примерку изделия, или принести нитки определенного цвета или подкладочную ткань для дальнейшей работы. Все село меня отлично знало, а я назубок выучила, кто, где живет. Прошло много лет с тех пор, но люди по-прежнему продолжают носить мамины изделия. А увидев меня издалека, люди вспоминают, как я девчонкой прибегала к ним и звала на примерки.

Мама умела шить не только тулупы из овчины, но и любую другую одежду. Хотя этому тоже не училась. Мамину старшую сестру Надежду решили обучить полезному ремеслу – шить платья, блузки. Она ходила на обучение к сельской портнихе, но учили неважно. Тогда мама объяснила Наде, что шитье – это элементарное дело, здесь тот же принцип, что и при пошивке шубы: снимаешь размеры у человека, отражаешь на бумаге все размеры, получается выкройка. По выкройке режешь ткань, сшиваешь, примеряешь несколько раз, украшаешь платье и все готово! В результате, мама всю жизнь шила и верхние изделия из овечьих шкур, и платья, блузки на заказ, что было немалым подспорьем семейному бюджету.

Моя мама всю жизнь работала в колхозе имени Ленина в селе Жовтневом – кассиром, бухгалтером, воспитателем в детском саду, в птичнике, в полевой бригаде. Она стала первой комсомолкой в селе и именно ей доверили в голодовку 1946-1947 годов работать учетчицей, выдавать хлебные пайки односельчанам. Мама работала летом от зари до ночи – кроме работы в колхозе, у нас было большое хозяйство, огромный огород, виноградники. Долгими зимними вечерами, никогда не сидела сложа руки. Была организатором вечерних посиделок с соседями – по очереди собирались у каждой из соседок и помогали справиться с трудной работой – чистили овечью шерсть, пряли нитки из шерсти, вязали носки, безрукавки, готовили нитки и лоскуты для ковров. Из этих ниток ткали уникальные ковры в болгарском, албанском и гагаузском стиле, которые до сих пор сохранились у меня, у сестры и брата. А ее изделия из овечьих шкур до сих пор носят люди в Жовтневом. В том числе, мой муж носит тулуп, который помог пережить 40-градусные морозы на Севере, в Тюменской области.

Папа родился в 1927 году в зажиточной, состоятельной семье, в которой было четверо детей. Во время голодовки 1947 у них отобрали все продовольственные запасы, даже те, что оставались после выплаты всех налогов. Попытка спрятать часть пшеницы в замаскированной яме в огороде не удалась, поэтому зимой родители моего отца – Анна и Иван, умерли от голода. Меня назвали в честь матери моего отца – бабушки Анны, которую я никогда не видела.

Папа окончил 7 классов румынской гимназии, а с приходом в 1940 году советской власти, несколько лет обучался в этой же гимназии, но языком обучения стал русский. Он умел разговаривать на 5 языках: своем родном – гагаузском, болгарском – родном языке своей жены Варвары, албанском, русском и румынском.

Сразу после свадьбы, которая состоялась 1 августа 1948 года, папу мобилизовали в школу фабрично-заводского обучения. Несколько десятков человек из села насильно отправили в Донецкую область. Там в городе Енакиево организовали школу ФЗО, которая готовила рабочих для шахт. Несмотря на то, что за побег из ФЗО грозила колония, папе сбежал обратно в Жовтневое, ведь дома его ждала молодая жена Варя и малолетние брат Георгий и сестра Анна.

Папа всю свою жизнь работал в колхозе имени В.И. Ленина строителем. Он никогда не обучался специально какому-то ремеслу. Внимательно наблюдая за работой старших товарищей – столяров, плотников, печников, он перенимал их навыки, учился новому.

Папа был наблюдательным, внимательным, старательным, аккуратным, поэтому быстро стал востребованным мастером. В Жовтневом была очень востребована профессия печника, ведь каждый дом отапливался дровами или углем. В печке готовилась еда, выпекался хлеб, с помощью неё отапливались подсобные помещения для выращивания молодняка – индюков, цыплят, уток и гусей. Буржуйки нужны были в парниках, где выращивали раннюю рассаду помидор, огурцов, баклажан, перца. Каждый выходной у папы был расписан – он строил печи односельчанам.

Наряду с печами, папа занимался изготовлением на заказ деревянных ворот, заборов, штакетника, столов, стульев, табуреток. Иногда он также выкапывал бассейны для хранения питьевой воды. Папа занимался этим в свободное время, после основной работы в колхозной строительной бригаде.

В 1973 году папа самостоятельно, в помощниках у него были только жена и дети, построил для нашей семьи новый кирпичный дом. Дом построен на совесть, он до сих пор в отличном состоянии!

Мой отец приобрел заслуженную репутацию трудолюбивого, аккуратного, обязательного, ответственного и непьющего мастера. Сейчас работу столяра и плотника вытесняет прогресс. Все больше в селе устанавливают железные ворота, пластиковые окна. Но потребность в печах, думаю, никогда не уйдет в забытье.

Мама и папа работали в колхозе на совесть, с утра до позднего вечера. Родители были передовиками производства, их фото висело на доске почета возле сельсовета. Папа получил золотую медаль к 100- летию В.И. Ленина. За работу в колхозе начисляли трудодни и выплачивали мизерную зарплату. Чтобы прокормить, одеть и побаловать своих троих детей, родители всё своё свободное время занимались индивидуальным предпринимательством: шитьем, строительством, столярным делом, продажей мяса, овощей на рынке.

Моя мама умела усердно работать и хорошо отдыхать. Она была очень музыкальна, любила петь и танцевать, исполняла мелодичные болгарские песни. Мама очень хотела, чтобы мой брат научился играть на музыкальном инструменте: купила гармонь, наняла учителя. Но Коле это решительно не нравилось, он так и не научился играть. Папа же был совсем не артистичным, не любил танцы. Он увлекался географией, с удовольствием разглядывал карты и атласы, находя и узнавая свои родные места и далекие неизведанные. Это увлечение перенял мой сын Костя. Я похожа на маму, всегда любила петь и танцевать. С четвертого по десятый класс пела в школьном хоре, до сих пор помню все наши песни. Вот кого надо было учить играть на музыкальных инструментах!

Родители частенько брали нас с братом в открытый летний кинотеатр. В темные летние ночи в этом кинотеатре, на белом полотне нам показывали фильмы, почему-то очень часто индийские. Я даже помню сюжеты и названия этих фильмов – "Цветок в пыли", "Мистер Питкин в тылу врага" и другие.

У нас не было телевизоров, обычных для сегодняшних детей бытовых удобств, но у меня было очень счастливое детство!

Мы много гуляли, проводили целые дни на улице, постоянно попадали в разные истории, из которых с успехов выходили победителями. Я вспомнила несколько историй из своего детства.

Суворовский мост

Самыми хорошими моментами в школьной жизни, были летние каникулы. Особенно мы любили длинные летние каникулы, когда при первой возможности мчались на улицу, что бы поиграть с друзьями. Мама уходила на работу рано утром и давала мне на целый день перечень заданий на день. С утра я полола огород, травку рвала птицам, поила и кормила всю домашнюю птицу, а ее было немало: гуси, утки, куры, индюки. Нужно было принести воды из колодца, постирать немного свои вещи, разжечь огонь в печи, что бы приготовить к вечеру еду на всю семью из курицы. А ведь нужно было еще поймать и свернуть ей шею! С первого класса я занималась всеми домашними делами, что бы облегчить маме труд.

В обеденное время, когда выдавался перерыв в домашних хлопотах, и после 7 часов вечера, когда вся семья поужинала, я проводила время на улице, с подружками.

Мы очень весело проводили время: играли в подвижные веселые игры, бегали в рощу на нашей улице, бегали к роднику, залезали на колючие деревья и там воровали яйца из вороньих гнезд, дабы уменьшить численность этих наглых птиц, которые воровали домашних цыплят, находили и собирали на «баире» сакыз и делали из него жевательную резинку.

Часто по вечерам мы с подружками ходили по улице и пели песни. Особенно запомнилась песня – «Дунай, Дунай, а ну узнай, где, чей подарок?» У нас это так хорошо получалось, что нас приглашали с концертами в Жовтневский детский сад. В детском саду выступали с любимыми танцами и песнями, самостоятельным кукольным театром, для чего сами делали кукол и готовили сценарий.

Как то летом, после окончания 5 класса , мы с подружками играли на речке " Карасулак". Подружки – это я, Валя Желяскова, Аня Узун, Нина Гроздева, Саша Пейчева, Стана Бакановская. Там сохранился старый – старый мост, через нашу речку «Карасулак». По этому мосту еще с 1790 году Суворов с войсками шел из румынского города Галаць на штурм Измаила. Мост часто латали, перестраивали, ведь он был предназначен для прохода пешими людьми и повозками, а не для автомобилей. В конце концов, рядом с ним построили новый мост.

Новый мост построили, а старый – еще не успели снести. А сельским, озорным ребятишкам – именно то, что надо ! Есть где развлекаться, брать высоты, себя показать в силе, ловкости.

Летом, речка Карасулак высыхала, а под новым и старым мостом оставалась невысохшая грязь. От старого моста остались два рельса и два провода большого диаметра. Мы придумали отличное развлечение. Сначала бегали по рельсу с одного берега на другой. Бегали с закрытыми глазами, но этого было мало нам. Моя подружка Валя Желяскова, очень легкая, невесомая, порхала, как бабочка по проводам, висела на проводе вниз головой на пальцах ног, бегала по проводу с закрытыми глазами. Но мы не хотели от нее отставать. Все девочки очень старались и наконец-то освоили бег по проводу с закрытыми глазами, с одного берега на другой.       Нам долго не давался самый главный, коронный трюк Валюши – нужно было висеть на проводе вниз головой на пальцах ног. В процессе освоения этого трюка, я несколько раз падала лицом вниз, в грязь, в намол. А это очень, очень неприятно. Я очень гордилась собой, когда освоила этот трюк.

К вечеру все девочки освоили этот трюк и висели на проводах вниз головой, на пальцах ног, оказалось, что мы так устали, что не можем подтянуться и дотянуться руками до провода, что бы сойти на берег.

Быстро наступила темная южная ночь, нужно было идти домой, к тому же за целый день упражнений на мосту на нас не было чистого пятна. Отступать было некуда – все мы дружно упали в грязь и пошли по домам. Надеюсь, это была лечебная грязь!

Коварный забор

В моем детстве не было телевизора, интернета и гаджетов, поэтому мы много времени проводили на улице.

Я очень любила подвижные игры. Одной из самых любимых игр была игра "Выше земли". По правилам, когда игрок убегает от ведущего, он может залезть на любую скамейку, качели, бревно, дерево, забор, главное – чтобы ноги не касались земли. Мне отлично подходили эти правила; я любила забраться повыше – на колючую акацию, чтобы проинспектировать гнездо ворон, на самую высокую гору на баире, чтобы увидеть всё село как на ладони. Особенно я любила бегать по штакетнику, по забору, который ограждал наш дом с улицы и продолжался дальше, ограждая дом нашей соседей, маминой сестры Надежды и её мужа Петра.

В пробежках по забору я достигла большого прогресса, показывая друзьям, что могу пробежаться по забору с закрытыми глазами. Мне неоднократно удавалось похвастаться этим фокусом!

Как-то в летний воскресный день, когда я пробегалась с закрытыми глазами по забору, моя нога случайно соскользнула, и я рухнула на деревянную скамейку около забора. Хлынула кровь, при падении я разорвала верхнюю губу. Хорошо, что мама была дома. Она тут же выбежала на шум, отвезла меня в соседний районный центр Болград, где мне зашили губу. На память о моем озорстве остался шрам над верхней губой. После этого несчастного случая я не перестала бегать по заборам, но я стала более осторожной. Теперь я бегала только с открытыми глазами!

Экспериментаторы

Мне было 5 или 6 лет, когда как-то жарким летним днем мы играли во дворе у наших соседей Гроздевых. В нашей дружной детской компании я была самой младшей, но старалась ни в чем не уступать своим старшим товарищам. Вот старшие ребята, в том числе мой брат Коля, решили испытать меня на выносливость, силу воли и поставить на мне рискованный эксперимент. Мои друзья по нашей улице – Аня Долгова, Мария Димитриева, Гроздевы Василий и Мария, Касим Анна и Дима, мой брат Николай, Николай Пейчев.

Мы зашли в «Плевник», это такое специальное помещение при хозяйственных постройках, где хранится солома, для домашних нужд. Солома служила для растопки печки, солому стелили в хлев домашним животным, чтобы им было чисто и тепло зимой. Для того чтобы солому донести до определенного места, нужны были специальные носилки. Носилки были двуручные, очень тяжелые, из толстой проволоки, которая образовывала ковш. Эти носилки перевернули ковшом вниз и накрыли меня ими сверху. Я была слишком маленькой, чтобы перевернуть тяжелые носилки и выбраться наружу, поэтому оказалась запертой в ковше, как в железной клетке. Для пущего веселья, солому под ковшом подожгли мои соратники по играм. Солома была хорошо высушена и огонь быстро разгорался, тут ребята испугались, не зная как потушить пожар, и с радостными криками «Пожар! Пожар!» быстро убежали.

По счастливой случайности, подружка моей мамы, Санта Касим работала в своем огороде, услышала вопли о пожаре и увидев дым – первая прибежала на мой крик. Она-то меня и спасла. Вечером родители не стали меня утешать, а еще и отругали за то, что я согласилась играть в такие опасные игры. В дальнейшем мы с ребятами проводили время, менее захватывающим образом и играли в лапту, выбивалки, городки.