Маковый венец

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! – проскрипел он.

Братья прыгнули первыми, на долю секунды он увидел две изломанные в воздухе фигуры.

Луиза ответила, но Нильс не услышал слов. Однако он сумел прочесть по губам:

– Не знаю, верю.

С этими словами она толкнула бандита в спину.

Через десять с половиной секунд он дернул за шнур, и лопатки рванулись вверх, выворачиваясь белыми крыльями.

***

Братьев она нашла первыми. Линкс и Рехт исхитрились в полете взяться за руки, и она проследила их сдвоенный полет до излучины мелкой речушки, на берегу которой стояла допотопная мельница с лопастями, выкрашенными в синий цвет. Эти лопасти хорошо были видны издалека. Приземлившись первыми, инженеры отследили траекторию остальных. Потому они уже спешили навстречу Луизе, когда она шла, не сводя глаз с синей мельницы и припадая на ушибленную ногу.

– Куда упал Нильс? – первым делом спросила она.

Братья повели ее в сторону леса, куда унесло бандита. На то, чтобы до него добраться, у них ушло больше часа, хотя в небе это были считанные секунды. Как только деревья перестали сливаться в одну зелено-коричневую полосу, они разглядели белесое полотно спасательных крыльев, распростертое на пышных кронах. Луиза перешла на бег, несмотря на хромоту. Линкс и Рехт едва за ней поспевали.

Нильса обнаружили болтающимся в шести метрах над землей. Казалось, он спал.

– Нильс! – крикнула Луиза. – Нильс!

Тот открыл глаза и завопил, дергаясь, точно зверь в силках.

– Мать вашу, снимите меня отсюда!

Луиза приказала Братьям натянуть одно спасательное полотно над землей, и сама ухватилась за его край.

– Режь веревки! – велела она бандиту.

Нильс красочно описал, где и при каких обстоятельствах он видел Луизу, Братьев и всю их родню.

Лу вздохнула и выложила последний козырь:

– Ты боишься высоты? Вот уж никогда бы не подумала…

Вскоре Нильс уже стоял на земле, костеря науку и ее «поганых выкормышей». Пусть говорит, что хочет. Главное они живы и…

– Нильс, мы дома.

Еды у них не оказалось – все сгинуло вместе с «Этель». По словам Братьев, бедняжка все же загорелась в воздухе и рухнула где-то в полях в нескольких километрах от места, откуда в них стреляли.

Луиза в мужской одежде и Нильс с его железным оскалом и косами воина привлекли бы к путешественникам лишнее внимание. Так что было решено отправить в ближайшую деревню Братьев – купить припасов и разведать обстановку.

Крылья спрятали в лесу, укрыв их слоем гнилых листьев и земли.

Двигались быстро, голод только подстегивал их. Когда начало смеркаться, Луковка и бандит засели за небольшим холмом, откуда видны были черепичные крыши и дым из труб. Ветерок доносил до них запахи готовящейся пищи – тушеной капусты, толстых сосисок в хрустящей шкурке и вареного картофеля. Образы кушаний перед внутренним взором Луизы были так ярки, что ей уже мерещился вкус. Нильс развалился на молодом клевере, продолжая ворчать. На девушку он не смотрел. Видимо, злился за шпильку о страхе высоты.

Вскоре их спутники вернулись из разведки. Все в молчании набросились на снедь: острый домашний сыр и буженина показались им пищей богов.

Проглотив огромный кусок мяса и отдышавшись, Луиза отерла рот тыльной стороной ладони и спросила:

– Узнали что-нибудь?

Линкс хмуро взглянул на нее из-под нечесаных светлых патл.

– Узнали. Такого лучше бы и не знать, – Линкс протяжно шмыгнул носом и начал рассказывать.

Кантабрия готовилась к войне, а потому военные на пограничных гарнизонах с большим подозрением встречали каждый поезд, каждый корабль. А заметив никем не заявленный дирижабль, летящий с юга, стали палить по нему без предупреждения.

– В деревне говорят, что видели валькирий, летящих по небу на крыльях. И что они – предвестницы кровопролития.

– Ты не слишком похож на валькирию, Линкс.

– Ты тоже, – огрызнулся инженер. – На, кстати, мы тебе юбку купили.

Бумажный сверток перелетел через небольшой костер и приземлился на ее коленях.

– Красную? В зеленую полоску?! – Луиза тряхнула головой. – Не важно. Что еще известно о войне? С кем она?

– Все говорят, это судья… твой отец, – глухо пробормотал Рехт. – Он убил олонского императора. И теперь… Короче…

Олово, притаившееся в крови Луизы, вскипело за доли секунды. Она поднялась на ноги и зашагала в ночь, в густой мрак, не разреженный ни единым огоньком пастушьего костра. Ее звали, но девушка не откликалась. Она шла бездумно, бесцельно, не разбирая дороги, пока ее и без того охромевшая нога не наткнулась на камень. Луиза пнула его и со стоном повалилась на траву. Клевер, покрывавший холмы, принял ее тело, как перина.

Луизе не хотелось смотреть на звезды. Ей не хотелось, чтобы звезды смотрели на нее. Легкая эйфория от полета и возвращения в Кантабрию сошла на нет. Лу спрятала лицо в ладонях.

Война. Отец. Агнесс, должно быть, в ужасе. Наверняка, она ненавидит Луизу за все, что натворила ее семья.

Но Луиза Спегельраф больше не будет убегать. Ни от своего имени, ни от прошлого. Она встанет перед глазами королевы и примет любое наказание – за себя, за брата, за отца.

К ее возвращению Братья уже спали, натянув куртки до носов и кепки до глаз.

– С облегчением, – буркнул Нильс, не отрываясь от жареной ножки то ли кролика, то ли курицы.

Луиза молча показала ему непристойный жест, но вокруг было слишком темно. Костер затухал.

– Там для тебя еще подарочек. Придавили, чтоб не улетел.

Она посмотрела туда, куда Нильс указывал полуобглоданной костью. Там, под камнем, лежал обтрепанный кусок бумаги с каким-то портретом. Луиза подняла груз и обомлела.

С плаката смотрело ее собственное лицо. Под изображением было ее имя, настоящее, полное. Еще слова: «живой и невредимой», выписанные крупными буквами и безумная цифра.

– Триста тысяч гульденов, – севшим голосом прочитала Луиза.

– Парни сказали, случайно увидели в трактире. Там была еще уйма таких бумажек, висят давно. Что думаешь?

Голова Луизы шла кругом, руки и ноги вмиг похолодели, олово присмирело, застыло.