Роман без последней страницы

Мине милка изменяет.
Я такого не прощу.
За волосья оттаскаю,
Непременно отомщу.

Манечка схватилась за голову и выскочила из клуба на мороз в своих белых туфельках. Как добежала до дому, не помнила. Заскочила в комнату, закрылась на крючок и рухнула на кровать, чувствуя себя подлой преступницей. Проплакала до утра. Очень жалела Проню, а заодно свою загубленную, никому не нужную жизнь.

Утром в воскресенье ее навестила тетка. Принесла валенки, платок и фуфайку.

– Проня вчера принес. – Она присела к ней на кровать. – Ты чего это, девка, надумала? Мало тебе позора? Еще захотела? Все село про вас с Проней судачит, куда ни пойди. Думаешь, нужна ты этому долговязому городскому. Хоть он и начальник, а все же мужик. Сама знаешь, что мужикам от нас, баб, нужно. Не девочка уже. Должна понимать. Поматросит он тебя, да здесь же, в деревне, и бросит. Думаешь, в город с собой возьмет? Как же…

Манечка зарыдала, уткнувшись в подушку. Тетка погладила ее по худенькой, дрожащей спине.

– Выбрось его из головы. Скоро свадьба. Проня мужик надежный. Любит тебя. Заживете как люди.

Уходя, тетка положила на стол тряпку с блинами. Митенька вытащил один и принес его матери.

– На-ко, маманя, поешь…

– Уйдем мы с тобой, Митенька… – всхлипнула Манечка. – Завтра уйдем.

* * *

Весь день она никуда не ходила. И к ней никто не ходил. Вечером собрала узелок. Приготовила саночки, которые сделал Проня, чтобы Мите с горок кататься, привязала к ним бечевку покрепче и прилегла рядом с сыном.

Из села они вышли ночью, когда все еще спали. Больше всего Манька боялась кого-нибудь встретить, поэтому сначала шла по лесу. Потом, выбившись из сил, пошла по дороге.

Вдоль дороги стояли мрачные ели. Лютый мороз сковал зимник и тайгу на многие километры. Манька тянула санки, в которых сидел ее маленький сын, завернутый в одеяло. Запрокинув голову, мальчишка смотрел в черное небо. Он не знал, куда его увозят и что с ними будет.

До Колбы было около десяти километров. Где-то там, за рекой, стоит изба колбинской бабки, до которой надо дойти, отогреться, а потом отправиться дальше. Паспорт у нее есть, думала Манечка, на работу всегда устроится и Митеньку своего вырастит. Станет ее сыночек большим начальником. А она будет жить возле него, жить да радоваться, какой он у нее большой, красивый да умный.

Тянет Маня саночки, упирается. Тонкая бечевка режет замерзшую руку. Встанет, возьмет бечевку другой, а эту – за пазуху и греет там, пока не надо менять. Прошла километров семь – до утра уж недалеко, вот-вот сани да машины по дороге поедут. Нужно шибче идти, а сил уже нет. Валенки тяжелыми гирями тянут к земле, ветер ледяной лицо исхлестал. Сесть бы да отдохнуть хоть маленько, а потом дальше идти…

Встала Манечка, выбрала деревце и съехала с санками под него. Митеньку проверила, одеяльцем укрыла, поправила узелок. Села под дерево, сжалась комочком и закрыла глаза.

И так ей сделалось хорошо, такая благодать навалилась, что уже не чувствовала ни холода, ни усталости. Чудилось ей, что она уже не в лесу на темной дороге, а среди красивых и добрых людей. Бабы в сияющих платьях, мужики – в костюмах с атласными лацканами, а она, Манечка, – всех красивей. На ней белое платье, и она кружится, кружится, кружится…

Глава 52

Неотвратимая неизбежность

Дайнека легко простила Нину и Эльзу Тимофеевну за покрывательство отцовской затеи.

– Девочка, мы хотим тебе только добра, – сказала ей Эльза Тимофеевна, подавая чай в старинном севрском фарфоре.

Нина, войдя в роль заговорщицы, загадочно улыбалась.

Вышло так, что до девяти утра Дайнека разоблачила отца, узнала о результатах его расследования, поверила в то, что он ее любит, и попила чаю с Ниной и Эльзой Тимофеевной. Короче, все дела переделала.

Вернувшись домой, они с отцом продолжили разговор. Он сел на диван, включил телевизор, понизил уровень звука.

– Вчера мне сообщили, что в Муртуке отыскали дочь Марии Саввичны. Она рассказала, что накануне свадьбы с Проней Исаевым за Манечкой ухаживал какой-то приезжий. Из-за этого был скандал, ее осуждали. Хоть Исаев и говорит, что Маня ушла и пропала, не исключаю, что она сбежала с этим приезжим. Теперь нужно отыскать хоть какие-то упоминания о нем. Узнать, кто он такой, как зовут, исследовать его жизнь. Возможно, тогда отыщутся следы этой женщины и ее сына. В областном архиве по моей просьбе уже работают. Однако из Муртука, а потом из области поступила информация, что ищем их не только мы. Говорят, какие-то вежливые ребята копают, интересуются, но как-то ненавязчиво, по-тихому. Хотел бы я знать, кто это. Уж очень профессионально работают.

Он прислушался.

– Мой телефон. Со вчерашнего дня остался в кармане куртки.

Отец вышел в прихожую и вскоре вернулся мрачный.

Дайнека спросила:

– Что-то случилось?

– Случилось.

– Что? – напряглась она.

– В областном архиве, где велись поиски, выгорело хранилище. В нем были нужные нам документы.

– И что же теперь?

Вячеслав Алексеевич мягко прошелся по комнате.

– Знаешь, иногда мне становится страшно. Некоторые события происходят с какой-то неотвратимой неизбежностью. Как будто под воздействием некоей мощной энергии, которую сложно представить и совершенно невозможно контролировать.

– Но ведь когда-нибудь это все закончится, – проронила Дайнека.

– Будем надеяться, – он посмотрел на часы. – С минуты на минуту сюда придет следователь.

– Крюков?

Отец кивнул, и в тот же момент в дверь позвонили. Как и предполагалось, явился следователь. На первый взгляд он был не в настроении. На второй – очень зол.

– Послушайте, – он обратился к Вячеславу Алексеевичу, потом перевел взгляд на Дайнеку. – Я знаю, что вы ведете свое расследование. Отчего бы вам не поделиться новостями с рабочей лошадкой?

– Рабочая лошадка – это вы? – поинтересовался отец.

– Потопайте с мое, посмотрим, не вырастут ли у вас копыта.

– Не вырастут, – успокоил его Вячеслав Алексеевич и добавил миролюбиво: – Хватит пикироваться. Я и сам хотел с вами поговорить.

– Где?

– Идемте в мой кабинет.

Сообразив, что ее не зовут, Дайнека даже не рыпнулась. Она изрядно подустала от этой истории и с легким сердцем осталась в гостиной. Мужчины ушли в кабинет.

Одной пришлось оставаться недолго. Минут через пять ей позвонил Сергей.