В машине отец ей сообщил, что взял несколько дней отпуска.
– Думаешь, несколько дней тебе хватит? – спросила Дайнека.
Вячеслав Алексеевич отреагировал на ее вопрос очень странно: остановил машину, повернулся и уставился на нее темным взглядом.
– Мне кажется, ты водишь меня за нос и чего-то недоговариваешь.
Забившись в автомобильное кресло, Дайнека смотрела на него с удивлением.
Увидев этот детский испуганный взгляд, он прикрыл веки и провел ладонями по лицу.
– Прости меня.
– Папа, мне кажется, это ты что-то скрываешь.
– Просто я не уверен, что тебе нужно об этом знать.
Дайнека вздохнула.
– Чего уж, говори, если зашел разговор.
– Нет, – отец покачал головой.
Она отстранилась и доверчиво посмотрела ему в глаза.
– Предлагаю обмен.
Он улыбнулся и погладил ее по руке.
– Не понимаю…
– Я тебе – про то, что мне рассказал Музычко. Ты мне – про то, что тебя гложет.
– Идет, – отец протянул развернутую ладонь, и Дайнека шлепнула по ней в знак одобрения.
– В общем, так… – Начав неопределенно, она тем не менее выложила всю историю за пару минут.
Когда пришла очередь Вячеслава Алексеевича, дело пошло куда трудней.
– Ты знаешь, что я обратился в службу безопасности с просьбой, как теперь говорят, пробить номера того «Бентли».
– Пробили? – спросила Дайнека.
– Пробили, – ответив, он замолчал.
– И что?
– На ней разъезжает субъект, от которого лично я предпочел бы держаться подальше.
– Кто он?
– Теперь – крупный предприниматель.
– А раньше? – Дайнека спросила потому, что чувствовала: под словом «теперь» скрывается какой-то особый, значимый смысл.
– Человек, погубивший много людей.
– Преступник?
– Да.
– И он сам всех губил?
– Такие, как он, все делают чужими руками.
– Понимаю. Но как это связано…
– С тобой? – Отец снова завел машину и тронулся с места. – Возможно, именно его голос ты слышала в квартире Тихонова.
– Почему «возможно»? Он поднялся на третий этаж и зашел в его квартиру. Думаешь, это он убил Полежаеву?
– Не думаю. Но связь существует.
– При чем же здесь я? – удивилась Дайнека.
– Все, кто так или иначе коснулся этой истории, подвергаются опасности. И если он побывал в квартире за пару дней до убийства – это что-нибудь да значит. Я просил тебя никому ничего не рассказывать. Ты не сберегла информацию, и я не знаю, насколько широко она разошлась.
– Думаешь, мне угрожает опасность?
– Не думаю. Просто уверен. У меня чутье на такие вещи. Особенно если это касается моей дочери, – он бросил взгляд на Дайнеку и тихо добавил: – Моей единственной дочери.
Она помрачнела и спустя минуту спросила:
– Скажешь его имя?
– Ефременко. Семен Михайлович Ефременко. На него не найти управы. Он очень опасен. Однажды я участвовал в сделке, в которой он имел свой интерес. Один очень уважаемый чиновник не поставил под договором свою подпись. Через несколько дней он исчез.
– Его не нашли? – спросила Дайнека.
– Нет, ни живого, ни мертвого. Все точно по Сталину: нет человека – нет проблемы.
– А сделка?
– Ее одобрил другой чиновник. И быстро все подписал.
Дайнека сказала:
– Ясно. И что теперь делать?