Молчание громче крика

Из аэропорта Софья поехала в Камышлов на обычном рейсовом автобусе. Она смотрела на мелькавшие за окном пейзажи и думала о том, куда следует пойти и кого навестить. Когда автобус свернул в Камышлов, она, ожидая увидеть городской пляж и озеро, заметила лишь обмелевшую лужу.

– Где же озеро? – вырвалось у неё.

– Спустили воду, чистят дно, – сказала сидевшая рядом женщина. – С пятьдесят четвёртого года не чистили. Давно пора.

Сакраментальная фраза «ничто не вечно под луной» многое объясняла, но не уменьшала печалей. Вспомнив, как в детстве она купалась в озере с дворовыми ребятами, а повзрослев, целовалась на пляже с Колей, Софья поняла, что высохшее озеро стало первой из ожидавших её потерь.

На вокзал автобус прибыл точно по расписанию. Она вышла из салона, дождалась, когда водитель откроет багажник, и забрала свою сумку.

За спиной раздался знакомый голос:

– Соня? Садкова?

Она обернулась и радостно вскрикнула:

– Павел Алексеевич!

Это был Соколов, её школьный учитель. Софья помнила его молодым, пришедшим в школу после окончания института. Теперь перед ней стоял солидный мужчина в плаще и шляпе.

Он спросил:

– Какими судьбами здесь?

– Приехала к тётушке.

– Ты, если не ошибаюсь, теперь москвичка?

– Уже двадцать лет.

– Соскучилась по родному городу?

– Кажется – да.

– А по школе?

– Не очень… – Софья рассмеялась. – Я, знаете, никогда не любила учиться.

– Ну, всё равно, заходи.

– Работаете там же?

– Да, – кивнул Соколов. – Только теперь – директором.

– Поздравляю. – Она подняла с земли дорожную сумку.

– Давай поднесу, – предложил Павел Алексеевич.

– Сумка не тяжёлая.

– Тогда до встречи. – Прежде чем уйти, Соколов напомнил: – Надеюсь, в школу ты всё же зайдёшь.

К дому, где жила тётя Маша, Софья пошла пешком. Но эта прогулка приумножила её разочарования. Взгляд поднаторевшего в житейских перипетиях человека подмечал несовершенства и провинциальную запущенность города. Здесь всё изменилось, но каждый угол и двор вызывали у Софьи множество воспоминаний.

В многоэтажном доме тёти Маши всё осталось таким же, как двадцать лет назад, даже подъездный запах. Поднявшись на четвёртый этаж, Софья приготовилась к самому страшному – увидеть тётушку в беспомощном состоянии. Ещё в самолёте она разработала краткосрочный план действий, включавший в себя подбор хороших врачей, сиделки и в самом крайнем случае переезд тёти Маши в Москву. Желая компенсировать двадцатилетнее отсутствие, Софья была готова на всё.

Каково же было её удивление, когда, подойдя к квартире, она заметила на пороге румяную тётю Машу, одетую в футболку и джинсы.

– В окно тебя увидела. Заходи, моя деточка!

Софья вошла в прихожую, опустила сумку и уставилась на тётю Машу.

– Ты вроде помирать собралась?…

– Как видишь – вполне здорова.

– Выходит, обманула?

– Взяла грех на душу. Но по-другому ты бы не приехала. Мне и правда скоро помирать. Хочу переписать на тебя квартиру. Больше оставить некому.

– Могла всё объяснить, и я бы выбрала время…

– Ну, хватит! – Тётя Маша заключила Софью в объятия. – Столько лет не виделись! Здравствуй! Помоешь руки – быстро за стол. Я груздей со сметаной сделала, картошечки на сале пожарила.

За столом тётя Маша приступила к расспросам:

– Как родители?

– Живут за городом, отец баню строит, мать садом занимается.

– Сама-то замуж не вышла?

– Нет. – Софья покачала головой.

– Правильно сделали, что в Москву переехали. Даже мне, старухе, здесь скучно.

– Ты, тётя Маша, лучше про себя расскажи.

– Да что про меня? Таблетки выпила, в магазин сходила, суп сварила – и все дела. Утром проснулась, и хорошо. Уже рада. Тебе спасибо за денежки, что высылаешь. Если бы не ты, не знаю, как бы жила.

– А что за спешка с переоформлением квартиры? – спросила Софья.

– Всё надо делать вовремя. Я хоть и держусь, но лет-то мне уже много. Неизвестно, когда Боженька приберёт, может, и завтра. И что тебе потом делать? А переоформим квартиру, возьмёшь – и сразу продашь.

– Не говори чепухи.

Тётя Маша с нежностью посмотрела на Софью и погладила её по голове:

– Ложись, отдохни. Завтра идём к нотариусу.