Элла покинула здание!

– Рейян Белянский! – позвала я.

Начальник даже не дрогнул.

– Шеф!

Старший следователь невразумительно что-то промычал.

– Мой рабочий день закончен, – сказала я, решив, что это мычание вполне можно засчитать в качестве ответа. – Если я вам больше не нужна, я иду домой.

Белянский и на этот раз не оторвался от бумаг, даже не взглянул на меня, и я, посчитав свой долг исполненным, тихо прикрыла дверь.

Отряхнув жакетик, пригладив появившиеся за день складочки на юбке и протерев пальцем браслетик работника управления, я с улыбкой подхватила свой ридикюль и легкой походкой вышла из приемной. По коридору шла с улыбкой, по лестнице неслась легкой длинноногой газелью и лишь в холле чуть притормозила, чтобы пожелать спокойной смены уже другому работнику охраны. Все с той же довольной улыбкой я покинула здание и, напевая себе под нос, спустилась по ступенькам, краем глаза замечая взгляды столпившихся на углу жандармов.

И лишь отойдя на пару кварталов, я перестала улыбаться, а плечи сами собой чуть поникли.

– Уф, Элка, – выдохнула я едва слышно, – ты справилась. Дальше будет проще. Ведь так?

***

Новое утро началось для меня с аромата нежных сырных слоек, купленных по дороге на работу, и запахов трав, на покупку которых я потратила весь предыдущий вечер. С упоительной тяжести солидного брикета чая, завернутого в несколько слоев бумаги и бережно запертого в жестяной плоской коробке. С бульканья молока в стеклянной бутылке и мыслей о скором завтраке.

В кафе я не забежала, проспала, но по пути на работу успела перехватить все то, что должно было компенсировать мне вчерашнее блуждание по окрестностям. Рядом с моим Лиловым переулком я обнаружила две вполне приличные булочные. Я попала в них перед закрытием, но успела купить себе по паре разных плюшек, чтобы дома оценить качество предлагаемой продукции. Нашлась и бакалея, работавшая до поздней ночи, но там я могла добыть разве что крупы, сухофрукты, орехи и чуть вялую дыньку. А вот мясных лавок обнаружилось целых три! Маги значительно упростили работникам ножа и топора жизнь, а гномы с их особыми холодильными установками упрочили ситуацию, так что даже среди ночи я смогла купить свежую вырезку и отменный кусок копченой свиной ноги, которую для меня тут же напластали тончайшими ломтиками.

Хотелось на все наплевать и нестись домой, но я погуляла еще и была вознаграждена, обнаружив крошечный угловой магазинчик с неприметной вывеской. Облупленная зеленая краска на двери и рамах витрин, мутноватые стекла и два больших круглых горшка с красной геранью у входа, – так встретила меня маленькая уютная лавочка, где не было ничего случайного.

Там не теснились на полках многочисленные баночки и коробочки с яркими этикетками, не торчали тут и там завлекательные плакаты с рекламой, на которой белозубые красотки радостно сжимали в руке чашку с эмблемой известной марки. Но там половину пространства занимали плотно набитые двадцатикилограммовые мешки с кофе, а полки ломились от стянутых бечевкой плоских круглых блинов чая. В крупных стеклянных банках, скрытых за занавеской, поблескивало что-то еще, но меня интересовал именно чай.

За высоким столом-прилавком, собранным из отполированных за многие годы поддонов, восседал сухонький старичок в круглых очечках. Он внимательно следил за тем, как легкий парок вьется над широким приплюснутым чайничком, и не обратил на меня внимания.

Подойдя ближе, я почтительно замерла, дожидаясь нужного момента.

– Как кружит, а? – с восторгом произнес старичок и поднял на меня довольный взгляд. – Загляденье, скажите!

– Чай танцующих вод? – предположила я и не сдержала возгласа восторга, когда парок заискрился и стал золотисто-оранжевым.

– Именно! – воодушевленно ответил старик. – Отменная партия!

Ни о чем не спрашивая, он вынул из-под столешницы две широкие плоские чашки без ручек и бережно разлил чай. Опустив сумку и бумажный пакет на пол, я присела на высокий стул и внимательно вгляделась в золотисто-оранжевые глубины, дожидаясь, когда пар, а вслед за ним и чай вновь изменят цвет и станут насыщенного темно-оранжевого оттенка. Прежде мне не доводилось пробовать такой чай, но Фанни мне о нем рассказывала.

Мы со старичком с почтением дождались наилучшего момента и одновременно пригубили прекрасный напиток из плошек. Помолчали, наслаждаясь вкусом.

– Превосходно, – выдохнул старичок, допивая чай. – Скажите?

– Изумительно, – согласилась я, испытывая почти благоговение. Всю мою усталость как рукой сняло, в теле появилась бодрость, а душу наполнил прилив радости.

Этот чай считался редкостью и стоил каких-то умопомрачительных денег. Его выращивали в соседнем королевстве на склонах гор, расположение которых держалось в строжайшем секрете, но все знатоки были в курсе, что свое название чай получил от двух дюжин водопадов, располагавшихся в окрестностях чайных плантаций. Говорили, что чайные листочки срывают лишь в том случае, если после дождя появляется радуга и отражается в водопадах. Будто бы именно из-за воды заваренный чай и обладает необычными свойствами, похожими на колдовство тончайшей работы, но не имевшими к магии никакого отношения.

Фанни утверждала, что сразу после заваривания, пока парок над чайничком еще белый, чай почти не имеет вкуса. Если попробовать чай, когда он похож на утонувшее в воде солнышко, то его вкус покажется легким, как ароматный липовый взвар, но стоит подождать еще немного – и чай вознаградит терпеливого человека пряностью и терпкостью апельсина, сладостью и пьянящим ароматом винограда. Но реальность превзошла мои ожидания, и я со смешком признала, что не могу вразумительно описать истинный вкус этого чая. Была терпкость, была сладость, и запах чая был невероятным, но словами описать этот глубокий многогранный вкус не получалось.

– Чай – как прекрасное живописное полотно, – вновь наполняя плошки, произнес старичок. – За один глоток его можно оценить, но, пробуя вновь и вновь, всякий раз замечаешь что-то новое, понимаешь все лучше и лучше.

Я искренне улыбнулась и согласно кивнула.

– А вы понимаете толк, милейшая рейна, – с удовольствием пригубив чай, неспешно произнес старичок. – Спасибо. Всегда приятно встретить того, кто разбирается.

– Думаете? – с толикой кокетства спросила я и зажмурилась от удовольствия.

– Я же вижу! В этом городе, знаете ли, отвратительный ритм жизни, – посетовал старичок, снимая с носа очки и протирая их маленьким клетчатым платком. – Ни у кого нет времени, чтобы выделить каких-то полчаса и просто насладиться чашечкой чая, отличной погодой и приятной компанией. Как вам в столице?

Я не стала спрашивать, откуда старичок, которого, как потом выяснилось, звали Аристарх Бжехецкий, узнал, что я лишь недавно приехала в столицу. Он рассказал мне сам. Я сначала погрешила на магию, но все оказалось гораздо проще: с владельцем магазинчика каждый день чаевничал владелец кафе, где управление оплатило мне завтраки и ужины, а из-за волос меня вряд ли можно было с кем-то перепутать.

Мы еще долго неспешно наслаждались чаем, и я с искренней улыбкой слушала рассказ о том, как же рейяну Аристарху удалось добыть чай танцующих вод. Из магазинчика я вышла с огромным кульком кофейных зерен, двумя круглыми брикетами чая и массой сверточков с гвоздикой, мускатным орехом, корицей, зеленым и черным кардамоном, мятой и имбирем.

– Так… – протянула я, выставляя все, что принесла с собой, на стол.

Сырные слойки аккуратно разложила на широком блюде. Их было много, но от этого небольшие золотистые конвертики смотрелись еще лучше.

– И сколько в тебя нужно? – спросила я у широкого чайничка, прикидывая объем.

В приемную вернулась уже с подносом. Водрузила его на свой рабочий стол и с нежностью выставила в рядок чайник с настоявшейся темной терпкой заваркой, еще один чайник с подогретым молоком, большую широкую чашку с блюдцем и слойки.

Полюбовавшись получившимся натюрмортом, я медленно налила в чашку молоко, а после стала добавлять заварку, двигая чайник немного по кругу. Фанни долго учила меня определять пропорцию на глаз, твердя, что с опытом я смогу с первой попытки добиться янтарно-оранжевого оттенка правильно приготовленного черного чая с молоком.

– Прекрасно, – похвалила себя, чуть поболтав в чашке ложечкой. – А теперь…

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник заспанный шеф с изрядно примятыми с одной стороны волосами. Глянув на меня, рейян моргнул, а потом заметил стоявшую передо мной чашку.

– Ше-е-еф, – слабо прошептала я, не успев ничего сделать.

Белянский в пять больших глотков опустошил чашку, заглянул туда и красноречиво протянул мне. Вздохнув и закатив глаза, я по новой наполнила чашку, а потом сходила за еще одной – для себя. И совершенно не удивилась, обнаружив, что следователь без зазрения утащил с тарелки слойку.

– Шеф, будете должны, – строго заметила я. – Это мой завтрак и я из своего кармана все оплачивала.

Белянский что-то нечленораздельно промычал, жуя вторую слойку. Наполняя чашку для себя, я исподволь его разглядывала. На нем была та же одежда, что и вчера, а на щеке отпечатался уголок книги. Рейян был бледнее вчерашнего и щетина проступила отчетливее. Но я не могла не признать, что в целом в качестве начальства мне достался довольно красивый мужчина. Ему бы только поспать… И поесть нормально.

«Но это не значит, что я отдам на растерзание мои слойки!» – мысленно завопила я, обнаружив, что Белянский схарчил уже половину сырных конвертиков.

С приглушенным стоном я подхватила блюдо и подалась назад так, чтобы до моего завтрака не добрался один невыспавшийся следователь. Не обнаружив больше еды, рейян окончательно проснулся и наконец осмотрелся.

– Что… что вы натворили? – возмутился он, проводя рукой над очищенным от папок столом. – Дела… Вы их переложили?

– Тут мое рабочее место, – напомнила я, деликатно жуя слойку. – Не могла же я на полу сидеть.

– Хракс! – ругнулся Белянский. – Теперь придется начинать все с самого начала. Вы же все перепутали!

Я чуть поморщилась и глотнула чаю.

– Не орите, – попросила я, принимаясь за вторую слойку. – Что я могла здесь перепутать? Тут был полный бардак. Нет, хаос!