Ловец сновидений

Таня не стала спорить с инициатором дуэли и занялась регистрацией дуэли. Девушке, на первый взгляд, задание показалось не особо интересным, но от того только сильнее захотелось с ним справиться. Ведь во время игры приходилось каждый день справляться с внезапными поворотами сюжета и дополнительными условиями. И Цветкова отлично справилась и даже гордилась той историей, которая получилась в итоге – милая сказка в духе историй о Нарнии, и в то же время своеобразная и неповторимая, отражающая своего автора.

В дуэльном задании требовалось выбрать одну из известных сказок и придумать для неё пять альтернативных концовок. Необходимость переписать написанное ранее остро напомнила журналистке то, чем она занималась на работе. Как человек творческий, она очень трепетно относилась к чужим работам и от того, что кто-то самовольно брался переделывать чужой замысел, её коробило. На работе она успокаивала себя лишь тем, что заметки с чужих новостных сайтов, которые ей давали переделывать, творчеством нельзя назвать даже с натяжкой.

На написание текста по заданию отводилось четыре дня. Первые два Таня перебирала в голове все сказки, которые помнила. Одни казались ей слишком уж затёртыми, а хотелось чего-то нового. Ту же Золушку и Красную Шапочку на какой только лад не переписывали. Другие сказки казались девушке невыразительными или малоизвестными. Читатели могли даже не понять, с какой концовкой им следует сравнивать.

В конце концов, Цветкова подошла к своему книжному шкафу, отложила в сторону тома Джеймса Уайта, Бернара Вербера, Толкиена и Лукьяненко, чтобы добраться до стоящих в глубине сборников со сказками народов мира.

– Вот оно!

С сияющими глазами Таня вытащила сборник сказок Андерсена. Была одна история, за которую девушка была обижена на датчанина с самого детства. Собственно, дочитав сказку «Девочка со спичками», Татьяна закрыла тогда книгу и больше никогда её автора не читала: «И это детская сказка? Ничего себе сказочка! У сказок должен быть хороший конец!»

– Прошу прощения, мистер Андерсен, – вспомнив фильм, в котором как раз фигурировал такой персонаж, Таня прыснула. – Так вот, надеюсь, вы не обидитесь, если я чуть подправлю вашу сказку. Из самых светлых побуждений.

Весь следующий день на работе дуэлянтка Цветкова не выпускала из рук блокнот, в который записывала идеи концовок. Блокноты вообще были личным фетишем Татьяны. В то время, как почти все перешли в ведение записей в смартфоне, наборе текста в формате электронных документов прямо со смартфона, Цветковой, чтобы настроиться на рабочий или творческий лад, нужно было прописать план на бумаге. На её столе всегда было полно записок, а монитор облеплен цветными стикерами с напоминаниями и списками.

Вечер же прошёл в написании текста. Придуманные концовки не всегда означали именно счастливое завершение для девочки со спичками. Они скорее давали ей выбор и предлагали новый путь, но ни в одном из вариантов девочка не умерла на морозе под стеной дома.

Чтобы оформить пост в сети Таня даже устроила фотосессию своему томику сказок, потому как хорошего фото именно этого издания в сети она не нашла, а хотелось, чтобы на картинке фигурировала именно та книга, в которой девушка и познакомилась с зацепившей её сказкой.

Текст не оставил читателей равнодушными, и под ним завязалась дискуссия. Одни благодарили за добро, которого иногда не хватает в жизни, другие приводили доводы, что у Андерсена как раз был хороший конец, если трактовать с христианской точки зрения. Татьяна, не будучи склонной оправдывать страдания во имя абстрактной великой цели и предпочитая думать о живых людях, отвечала вежливо и сдержанно, но в целом была довольна интересом к тексту.

Завершив работу над своим «выстрелом», Цветкова позволила себе прочитать работу своей оппонентки. Валя справилась с заданием раньше, но Таня не хотела, чтобы второй дуэльный текст повлиял на неё. Валентина подошла к заданию с юмором и на разные лады переписала концовку сказки о Колобке. Комментариев под её текстом было куда больше. Людям нравились смешные и лаконичные варианты, придуманные Валей.

– Ну, каждому своё. Мне моя версия нравится.

Следующие три дня секунданты читали тексты, оценивали их и писали развёрнутый комментарий с пояснением оценок. Согласно правилам, они приносили свой вердикт в личные сообщения дуэлянтам и в командный чат, если оба игрока были из одной команды. Видимо, это было залогом объективности судей.

Первые два секунданта высказались на второй день. Счёт составлял 1:1, а значит слово третьего было решающим.

Завершающий день дуэли в реальной жизни Тани оказался крайне загруженным. Так совпало, что прошло крупное районное мероприятие по подведению итогов года в разных отраслях района. Церемония награждения проходила во второй половине дня. Районная газета, само собой, освещала это событие в сети и печати. Вызванный мероприятием коллапс в редакции был связан с тем, что итоги подводили в четверг после обеда, а именно по четвергам готовый сверстанный номер передавался в типографию для печати газеты, выходящей по пятницам. А откладывать на неделю репортаж, чтобы не спеша его оформить, запретило районное руководство: «Новости должны быть свежими!»

Статьи писались на коленке прямо в концертном зале. Фотоотчёты с короткими заметками в режиме реального времени рассылались по всем соцсетям. Верстальщик, получающий обрывки статьи и фотографии прямо по ходу мероприятия, рычал и метал молнии, скомканные распечатки и один раз даже пластиковый, к счастью пустой, стаканчик.

Править текст и приводить в порядок фотографии помогали всей редакцией, задержались на два часа, но успели до конца рабочего времени типографии.

Тане не терпелось зайти в чат и узнать вердикт третьего секунданта. Особенно было интересно читать их комментарии, указывающие на сильные и слабые места в текстах. Этот нюанс в дуэлях понравился только встающей на ноги писательнице больше всего. Но в течение для времени на социальные сети не было совершенно, а до кучи у телефона села батарея.

Цветкова умела смаковать удовольствие, потому по приходу домой не сразу включила компьютер. Она хорошо знала, что может надолго зависнуть на интересном обсуждении и вообще забыть поесть. Потому сначала Таня переоделась, поужинала и только тогда с чашкой чая уселась в своё кресло, уже привычно улыбнулась ловцу снов и открыла мессенджер.

«Надо было что-то слезливое писать, а не сраного Колобка брать!» – сообщение, высвечивающееся в превью чата, заставило Татьяну напрячься. Девушка собралась и заставила себя открыть сначала сообщение от третьего секунданта. Он отдал победу ей без комментариев. По сути, были нарушены правила, раз судья не расписал подробно оценки по списку критериев, но по неопытности Цветкова не знала, насколько это серьёзное нарушение с точки зрения правил.

Зато уже поняла, насколько это зацепило её оппонентку. Непрочитанными в командном чате значилось больше трёхсот сообщений. И большая часть из них была посвящена стенаниям Вали по поводу, что её не оценили, что оказывается нужно было давить на эмоции текстом, а не пытаться в юмор, хотя шутки ведь сочинять сложнее. И вообще она настолько коряво написала, что судьи не удосужились прокомментировать её работу, она ничтожество и бездарность. «Белки» со своей стороны засыпали её «обнимающими» стикерами и убеждениями в том, что её текст хороший, весёлый и вообще они писали слезливые тексты и они никому не зашли, и что просто судьи вот такие попались, которые не оценили.

«Таня, что она ещё тебе в личку написала? Почему не расшифровала оценки? Перешли всё, что она тебе писала!» – это обращение Валентины было единственным сообщением, когда в чате вспомнили, что в дуэли вообще-то был ещё один участник, автор того самого «слезливого текста, давящего на эмоции».

В горле стоял ком, а на столе – остывший чай. Обсуждение в чате длилось уже около пяти часов, и вмешиваться в него Цветковой совершенно не хотелось. Успокаивать Валю из-за недобросовестно оформившего судейство секунданта? Её и так вся команда успокаивает. Оправдывать? Но в чём? Таня не видела своей вины. Стало горько и обидно из-за такого однобокого освещения ситуации, но что-то править… Слишком много уже было написано.

– Как-то очень уж радужно я расфантазировась относительно этой компании, – девушка вздохнула и обхватила колени руками. – Семья… Ага, как же. Кто громче плачет, вокруг того мы и будем хлопотать. Терпеть не могу такое поведение. Кажется, мне и здесь нечего делать…

Глава 5

Весёлые безумные разговоры чередовались в командном чате с научными дискуссиями и фото-флешмобами. Телефон Тани давно был забит селфи, которыми она делилась во время таких акций. Благодаря этому сокомандники знали в лицо хотя бы часть «белок», а сама Цветкова перестала стесняться снимать сама себя.

– То же мне фотограф нашёлся, который сам себя красиво сделать не может. Ноги в руки и вперёд!

В галерее смартфона девушки заодно можно было очень наглядно отследить процесс отрастания волос. Отправив очередное фото, Татьяна сосредоточилась на чтении продолжавшейся всю первую половину воскресенья дискуссии о том, было ли нашествие монголо-татар на Русь или это выдумки историков.

Игорь Солнцев: «Наиболее необходимый ресурс – порядка восьмисот тонн зерна на двухнедельный переход. Это мы только о сорока тысячах лошадей говорим. Ещё и людей харчевать отнюдь не охотой».

Алексей Косыгин: «А лошади там не примерно те же якутские, которые на подножном корму неплохо обходятся?»

Жорж Серов: «Явно не современные. Их лошади, судя по останкам, были скорее похожи на пони, чем на Пржевальских или муромских тяжеловесов каких-нибудь. А еда? Зачем с собой тащить? По пути ведь запасы пополнять можно».

Инга Пескова: «Фураж – лошадиная еда, это первейшая необходимость. Всадник может потерпеть, пожевать ремень кожаный, а лошадка – нет. Сдохла лошадь от голода по дороге – монгол скарб на себе потащил?»

Татьяна с удовольствием вклинилась бы в разговор, но дискуссия давно закончилась, а по правилам сетевого этикета не прилично было отвечать в большом общем чате на старые сообщения по закрытой ветке разговора. Потому девушка просто продолжила чтение. Изучение таких диалогов здорово помогала понять мировоззрение и круг интересов её онлайн-друзей.

Игорь Солнцев: «Хорошо. Но если открыть монографии по нашествию и увидеть цифры от двести пятидесяти до четырёхсот тысяч всадников… Одна лошадь под ним, одна заводная, одна отдыхающая. Миллион лошадей. Сплошняком съедает то, что под ногами».

Инга Пескова: «Угу, двухнедельный переход. А ведь для этого перехода этих лошадей ещё чем-то надо было выкормить, пока они, собственно, из жеребят в лошадей выросли. Опять упирается все в ресурсы кормёжки. Ни зерна, ни травы в достаточных объёмах сами монголы не производили… Они же кочевники в лесопустыне, какие там земледельческие угодья могут быть на такую ораву?»

Алексей Косыгин: «Если открыть монографии, то какой давности?»

Жорж Серов: «Из монографий двадцатого века, может быть даже раньше, следует, что ни о каких даже ста тысячах речи не идёт. Тридцать-сорок максимум. И такой армады вполне достаточно, чтобы разорить крупный посёлок городского типа или даже городок вроде моей Йошкар-Олы».

Алексей Косыгин: «Вообще-то «урезать осетра» имеет смысл и в отношении сопротивления нашествию. Насчет того, что двадцать тысяч «захлебнулись бы под Новгородом» и всё такое. По средневековым меркам армия в двадцать тысяч – это «Караул» и «Спасайся кто может».

Игорь Солнцев: «Я вот на официальные данные смотрю. Да, такое стадо могло подмять Русь на триста лет. Подмять могло. Не могло собраться и дойти. С другой стороны, те двадцать тысяч, о которых предполагаешь ты, могли собраться и дойти. Но не смогли бы уцелеть. Новгород, Муром, Киев были сильны достаточно сами по себе, чтобы уничтожить такое количество монгол».

Жорж Серов: «Значит, правда где-то посередине».

Игорь Солнцев: «Или, вообще, в стороне, а монголы там пограбить воюющих соседей подрядились. Я скорее в трёхсотлетнюю гражданскую войну поверю. В пользу этого говорит и исчезновение некоторых княжеств на востоке путём поглощения не сказать, чтобы более сильными соседями. Так вот, крупная междоусобица и грабящие пожарища монголы – это логично. Жора, кстати, точно заметил, что монголы не осаждали города. Их ресурсы не позволяли развивать эту тактику. Или сразу вышло налететь и разграбить, или шли прочь. А тут мы имеем дело с многократными осадами, характерными для другой военной школы».

Илья Ионов: «Хм. Я вот почему-то слышал не про двести и не про тридцать-сорок тысяч всадников, а про четырнадцать туменов, от которых по дороге откалывалась часть, если находила себе место для кочевья. Потому что и даром им не сдалась эта Русь с её лесами».

И в очередной раз Таня поймала себя на мысли, что с особым вниманием отлеживает ту ветку разговора, в которой участвует Игорь, и не без удовольствия отмечает, что согласна с его аргументами. Она и сама как-то участвовала в подобной дискуссии с отцом и дядей, и сейчас Солнцев повторял её слова.

Алексей Косыгин: «Я не сторонник альтернативной истории, под которую «летописи переписывали» и вот это всё».

Игорь Солнцев: «Зато, вопросов не вызывает ни по ресурсам, ни по применяемой тактике».

Алексей Косыгин: «Любые измышления такого класса – про массовое переписывание истории, такое, что вот прямо не обнаруживается откровенно, – сразу идут по ведомству фантастики».

Егор Мишин: «Да ладно! Тебе выше элементарно по ресурсам расклад дали. Если говорить о городе, где зависло это самое татаро-монгольское ханство, то за триста лет «угнетения» Руси у них должны были появиться памятники культуры, записи и монеты».

Алексей Косыгин: «По ресурсам дали некоторые соображения без расчетов и источников. Я дискуссии на эту тему читаю давно, так что всякое «ига-не-было-были-мелкие-набеги» уже даже раздражать перестало. Что до «города, где зависло» – а кто сказал, что они зависали в городах на постоянном месте жительства?»

Нита Пушнина: «Какие памятники?.. Если они не оставались на завоеванной территории, а назначали дань, которую собирали те же князья, и уходили».