Соль на моих губах

– Да уж. К этому сверхчеловеку лучше не подходить. О точно давай будем называть его Человек-паук!

– Ха-ха-ха, – я смеюсь просто не удержавшись. – Ну зачем же так? Я его вообще никак не планирую называть. Просто Семён и все.

– Короче, м-да попала ты, сестрёнка.

– Почему? Ты что-то про него знаешь? – хмурюсь.

– Нет, не больше твоего. Один раз просто видела, как Графов спорил с кем-то. Дашка, он огонь, лучше его не злить. Он бешеный. Вот кто настоящий псих!

– Это обычная презентация по философии, я его злить не собираюсь. Да и вообще может мне самостоятельно все сделать? Ему скинуть на почту и попросить выучить материал. Все просто, – улыбаюсь, обрадованная собственной находчивости.

Тот факт, что мне придется делать совместную работу с самым известным парнем в институте меня сильно пугал. Не хотела я с ним лишний раз встречаться, сегодняшнего общения мне хватит на всю оставшуюся жизнь.

– Не знаю даже, смотри сама. Хочешь этому засранцу жизнь облегчить? Пусть сам все учит, – недовольно фырчит подруга.

– Я ещё подумаю, – задумчиво бормочу.

Мы подходим к гардеробу. Берём свои куртки и большой черный пакет Аллы с вещами для меня. Одеваем верхнюю одежду и выходим из института.

Конец ноября. На улице сегодня тепло и ещё светло. Студентов много. Большая компания девушек и парней гудит на крыльце. Мы с Аллой проходим мимо. Я даже не смотрю на них, потому что краем глаза замечаю кто они – дети из богатых семей, красиво дорого одетые девушки и холеные стильные молодые люди.

Я вздыхаю и ускоряю шаг.

– Дашка, ты обещала дать мне конспект за ту неделю. Помнишь? Принесла?

– Да, конечно, совсем забыла. Пойдем присядем на скамейку. У меня столько книг, что так быстро не найдешь.

– Пошли.

Мы располагаемся около главного корпуса на длинной скамейке. Я открываю большую сумку и ищу толстую исписанную тетрадь по истории. Вдруг в боковом кармашке звонит телефон.

– Подожди, может, бабушка звонит. Нужно ответить, – я переключаюсь на входящий и достаю свой старенький «Самсунг». Точно, вызов от нее.

– Да, бабуль.

– Даш, Даш, бабушке плохо. Она просит тебя срочно вызвать врача и приехать домой, – хнычет Маришка в трубку.

Сердце в испуге замирает.

– Что? Где вы? Дома? – я вскакиваю со скамьи.

– Даш, мы дома. Бабушка лежит с закрытыми глазами. Приезжай скорее, мне страшно.

– Господи помилуй. Только не реви, успокойся, буду через двадцать минут, вызову врача. Откроешь им двери, если меня ещё не будет.

– Даш, я боюсь. Приходи быстрее, – детский родной голос полон страха. Я переживаю за сестру. Ей всего десять.

– Не реви! Все будет хорошо с бабушкой, – я сбрасываю вызов.

Алла смотрит на меня.

– Что случилось ещё?

– С бабушкой беда. Маришка плачет. Мне домой надо. Давай завтра передам. Не расстроишься?

– Забей на конспект, побежали скорее. Бабушка важнее какой-то учебы.

Алла резко встаёт, и мы быстро идём к главным воротам института. Но не успеваем понять, что на лавочке забыли пакет с одеждой.

– Эй, это ваше? – в спину летит недовольное женское фырканье.

Мы как по команде оборачиваемся, сразу понимая что это обращение к нам.

К лавочке, где мы только что сидели, подошла большая компания мажорных студентов. Это третий курс, я узнаю многих ребят. Это с ними проходила лекция у Олега Валентиновича. Среди них Миронова, которая не смогла ответить на вопросы, и Семён.

– Ой, пакет забыли, это же надо так опростоволоситься.

– Дашка, эх ты – вареники с картошкой, – шипит Алла на ухо.

– Эй вы! Забираете это. Даже не сесть. Это наше место, не знали? Что у вас там? Книги? – смеётся высокая брюнетка.

У нее темные волосы, заплетённые в высокий гладкий хвост. Одета она в кожаные леггинсы, свободную белую толстовку. Стоит признать она очень круто выглядит.

К ней подходят ее друзья.

– В чем дело, Ань? – спрашивает один из парней, подойдя ближе к нашему огромному пакету. Он бритоголовый и выглядит сурово.

– Да вот загородили нашу лавочку. Понаехали из деревни, – писклявым недовольным тоном говорит она и показывает ярко накрашенным пальчиком на нас.

– Этот?

Лысый наглец хватает наш пакет и дёргает за ручки. Тот на мой ужас рвется и половина вещей валится на асфальт. Среди них – голубая блузка на серебристых пуговицах, потертые джинсы, брюки и даже теплые плотные колготки коричневого цвета. Весь мой гардероб теперь красуется на земле как бельмо на глазу. Миронова с подругами смеётся, и та брюнетка вместе с ними.

Я нервно прочищаю горло.

– Это что за шмотье? Эй, Ницше, это твое? – спрашивает брюнетка сквозь противный смех.

Ницше? Боже, как стыдно. Они мне и прозвище успели придумать. Кошмар.

– Алла, что делать? Я к ним не пойду, – шепотом говорю подруге, хватая ее за рукав куртки.

– А как же вещи? – так же шепотом отвечает.

Народ начал с любопытством заглядываться на вещи. Семён, заметив шумиху, обращает внимание на вещи, а потом и на нас с Аллой.

– Эй, Ницше, твой секонд-хенд? – Семён подходит к одежде и касается носком тяжёлого ботинка голубенькой кофточки.

Все заливаются смехом. А я горю как звезда Бетельгейзе. Самая яркая в созвездии Ориона. Мне так жаль блузку и себя в придачу. Слезы обиды готовы вырваться из глаз. Да как он смеет?