Чужие боги

– Здесь боги Египта всесильны.

– Видел я их силы, – усмехнулся Арсам.

– Когда ты так говоришь, мне становится страшно, – призналась Анахит.

– Так ты боишься за меня?

– Да… – выдохнула она и потупилась.

– Тогда я люблю эту страну и всех этих богов! – счастливо улыбнулся влюблённый.

– Пообещай мне, – попросила женщина, – больше не злить ни богов, ни номарха.

– Я, честно, постараюсь, – прижал руку к сердцу перс, – но они все так неожиданно обижаются и злятся.

Анахит поставила на пол возле Ахеменида каменную статуэтку:

– Пока ты в моём доме, пусть этот Бог домашнего очага защитит тебя, мне так будет спокойнее, – быстрым шёпотом произнесла она и поспешно вышла, оставив рядом с фигуркой лампу.

Влюблённый проводил её нежным взглядом, прислушиваясь к звуку её лёгких шагов, и, только когда они стихли, перс посмотрел на нового защитника, – маленькая фигурка оказалась сладко улыбающимся карликом.

– Опять Бэс! – сплюнул Ахеменид.

Он снова разлёгся на своей циновке, но сон не шёл к нему. Его раздражало неотступное внимание каменного оберега. Казалось, что Бэс не сводит с него своих хитрых круглых глаз.

– Была б моя воля – вышвырнул бы тебя куда подальше! – обратился перс к карлику. – Да твоя хозяйка мне слишком дорога.

Он подошел и просто повернул фигурку к стене. Но не успел Ахеменид вернуться к своей циновке, пристроить свой свёрнутый халат под голову и блаженно потянуться, как заметил хитрый прищур египетского божка. Фигурка опять стояла на прежнем месте и ехидно улыбалась Ахемениду. Арсам повторил маневр, и мгновение спустя он снова увидел ехидного Бэса.

– Ты что, издеваешься?! – воскликнул он.

– Я здесь, чтобы следить за порядком, – скрипучим голосом объяснил божок.

– Здесь всё в порядке, – заверил перс, – можешь отдохнуть и оставить меня в покое!

– Теперь не могу, мне тебя поручили.

– Тогда охраняй вход, – нашёлся персидский воин, – чтоб ничего не случилось.

Хитрость удалась, и уродливый божок сам собой повернулся к двери. Арсам вздохнул с облегчением, однако скоро заскучал и снова обратился к Бэсу:

– Эй, а ты уже перестал дуться или мне ждать новых неприятностей?

– Я не злопамятный, а теперь и вовсе нельзя.

– Выходит, нам надо дружить?

– Выходит, – недовольно согласился хранитель очага, – только ты мне всё равно не нравишься!

– Какая досада! – усмехнулся Ахеменид. – Это почему же?

– Ты задумал зло, – Бэс собрал низкий лоб в тяжёлые складки, – ты задумал зло нашему хозяину.

– Херихору? – уточнил Арсам.

– Хозяину дома, главному жрецу – Херихору.

– Да, – рассмеялся перс, – старик на меня очень обидится, зато хозяйке будет хорошо.

– Хозяйке служит моя жена.

– Похожая на тебя?

– Да, – гордо кивнул Бэс.

– Бедняга, но ты ведь её любишь?!

– Очень.

В голосе карлика послышалось тепло и нежность. Его ужасная внешность преобразилась.

– Значит, она счастливая, – вздохнул Арсам.

– В любви я подсобить не могу, – солидно произнес защитник очага, – но хозяйка доверяет жене свои сердечные тайны; скажу по секрету – ты ей симпатичен.

– Неужели Анахит разговаривает с ней, точно так же, как мы?

– Не совсем, – засмеялся Бэс, – хозяйка говорит, а моя Бэсит внимательно слушает.

– Ну да, вы же каменные, – вспомнил Ахеменид, – осталось понять, отчего я с вами общаюсь, – вздохнул перс.

– Такими тайнами я не ведаю, спроси у кого-нибудь другого.

– Например, у Осириса, – буркнул Арсам.

– Осирис один из главных богов, хозяин загробного мира.

Ахеменидом завладела страшная мысль, холодом скользнула по спине:

«Может, я уже умер? И всё, что происходит в последнее время, – чудеса загробного мира…»

Арсам смолк, глубоко задумался. Бэс только этого и ждал, не желая продолжать разговор с этим назойливым смертным. Он разом окаменел и утратил малейшие признаки своей недавней активности. Перс даже не смотрел на него, погрузившись в невеселые размышления:

«Выходит, я всё-таки утонул! Ведь именно тогда всё началось! Сперва были огромные быки из Экбатан, – вспоминал он. – Странно: одно и тоже имя Шеду у нас и у египтян означает совсем разное; вот бы дома посмеялись, если б я рассказал, что здесь Шеду не крылатый бык, а маленький мальчик с луком».

Перс улыбнулся, и, будучи оптимистом, сделал весьма своеобразный вывод:

«Если я мёртв и всё вокруг нереально, значит, здесь мне уже ничего не грозит! Можно творить всё, что захочется!»