Грех прощения. Не совершай греха прощения

– Ага, – ответил Матвей. Он продолжал стучать пальцами по лбу.

– А почему голова болит?

– Много работы, – пояснил он и повторил: – Богинская в джинсах!

– Я ношу джинсы, когда погружаюсь в творческий процесс, – заметила она.

– Ты сказала, что писала до утра. Что пишешь?

– Роман.

– Роман?! – еще больше удивился Матвей.

– Но ты же сам говорил, что с моим талантом прозаика нужно писать романы. Забыл? – Анна хитро улыбнулась. – Знаешь, в чем твоя проблема, Матвей? – Он молчал, поэтому она продолжила: – Ты слишком мало обо мне знаешь.

– И о чем роман? – проигнорировал он замечание.

– О том, как жить жизнь, – коротко ответила она.

Он улыбнулся. Анна прочитала на его лице неверие, но в этом случае не собиралась убеждать в обратном. Они подъехали к ресторану. Матвей, как всегда, забрал рюкзак и открыл ей дверь. Анна подала руку. Он окинул силуэт оценивающим взглядом:

– Джинсы, между прочим, крутые, а вот рубашка сюда не подходит.

Анна опешила. Посмотрела на себя. На ней белая рубашка из тонкого батиста и светло-голубые рваные джинсы-бойфренды. Джинсы, аналогов которым она не видела ни у кого. Каждый раз, когда она их надевала, девушки подходили с вопросом «Что за марка?». Потому что ткань, цвет, вытертость и вырезы производили неизгладимое впечатление. Завершали образ бежевые босоножки на тонкой шпильке. Анна посмотрела на Матвея возмущенно и холодно произнесла:

– Чтобы давать оценку чьему-то стилю, нужно самому быть безупречным. На твоем месте я не стала бы делать замечание моей рубашке Chloe из коллекции этого года, будучи одетым в растянутую майку и узкие выцветшие джинсы.

Матвей замер, потом пробормотал:

– Я надел первое, что попалось на глаза.

– А почему ты решил, что я сделала по-другому? – парировала она.

– Ну да! Ты же любишь папиков! Они носят респектабельные костюмы.

Она посмотрела ошеломленно и ответила ледяным тоном:

– Между мной и Стасом была разница в десять лет. Я не верю в отношения с большой разницей в возрасте.

«А вот тебе, я заметила, нравятся женщины постарше», – хотела добавить она, но сдержалась. Однако ехидная улыбка проступила на лице, как будто она это сказала.

Они пересекли зал ресторана и вышли на летнюю террасу: практически все столики свободны. Матвей уверенно направился в дальний угол. Анна расположилась на диване, он сел напротив. Она заказала кофе с молоком, воду и мороженое. Он – лимонад. Доктор сверлил ее долгим взглядом. Своим фирменным взглядом.

– Я же просил! Не выходи из комнаты! – неожиданно воскликнул он. На лице Анны застыло удивление.

– А у тебя кольцо! – растягивая гласные, упрекнул он.

Перевела взгляд на свою правую руку. На безымянном пальце в лучах солнца переливались бриллианты. Кольцо не обручальное, но подумать так можно. Она носила его в те периоды, когда хотела минимизировать внимание мужчин. Просто поднимаешь руку и сообщаешь: «Я замужем!» Хотелось сказать: «Ты сам вышел из комнаты, Матвей!» Но вместо слов вылетел глухой звук: Анна закашлялась.

– Ты болеешь? – удивился Матвей.

– Нет. Сама не понимаю, что происходит, – она выпила воды. – Избегаю излишнего внимания мужчин, – коротко пояснила она появление кольца, когда кашель отпустил.

Матвей пронизывал ее взглядом.

– Так ты ездила в Одессу? – вдруг выдал он. Вопрос прозвучал как выстрел.

– Нет, – автоматически ответила она.

– Почему?

«Следователь» внимательно всматривался в ее лицо. В эту секунду Анна отчетливо поняла, что он отслеживает невербальные признаки лжи. Появилась возможность проверить глубину его познаний.

– Мы должны были ехать компанией, а в итоге оказалось двое мужчин и я. Мне такая комбинация показалась опасной, – соврала она.

– Поэтому ты не поехала? – не сводя с нее глаз, спросил он.

Кивнула в ответ. Матвей просиял и радостно воскликнул:

– Ты как я! Никак не могла определиться – с кем. – Он неожиданно вскочил и в секунду оказался на диване рядом с ней.

– Так ты же определился, – подтрунила она.

Матвей посмотрел внимательно. Она почувствовала, что его коленка соприкоснулась с ее. Он громко вздохнул и отрицательно покачал головой:

– Понимаешь, я вижу себя с тобой сегодня и не вижу через двадцать лет. А с ней я не могу представить себя сейчас, но вижу в старости.

На лице Анны читалось удивление.

– Я вообще не понимаю, как ты можешь увидеть нас, если ты совсем не знаешь меня. Ты не провел со мной ни дня, – сказала она то, что думает.

– А ты видишь нас в старости?

– Десять дней назад мы расстались. Забыл?

Матвей поджал губы.

– Я живу здесь и сейчас, – продолжила Анна. – И если тебе хорошо с кем-то в настоящем, то когда-нибудь может прийти старость. «Завтра» не наступит никогда. Завтра ты проснешься, и это опять будет сейчас.

«Как можно не понимать очевидного?» – подумала она.

– Могу дать тебе совет, – из ее груди вырвался вздох. Матвей ждал продолжения. – Реши, что для тебя важнее: настоящее или эфемерная старость, до которой можно и не дожить.

– Ты точно инопланетянка, Аня! – разочарованно застонал он.

Анна смотрела удивленно: неужели он ожидал, что она станет уговаривать его быть с ней? Ей почему-то вновь стало жаль его. С ней происходило что-то инстинктивное. Хотелось прикоснуться к нему. Она не успела себя остановить. Дотронулась до его руки:

– Хочешь, я помогу тебе?