Песчаная роза

– А что ты будешь делать с котенком? – спросил Максим.

– Понятия не имею.

Она действительно не знала. Бентли по-прежнему не вызывал ни умиления, ни желания оставить его у себя. Но, едва подумав о нем, Соня сразу же вспомнила, как Витька вскочил на мотоцикл со словами: «I have a dream!" – и ледяная рука, о которой она старалась не вспоминать, сжала ее сердце снова.

– Может быть, отнесу Витиным родителям, – сказала она.

Но еще не договорив, поняла, что сделать это невозможно. Явиться в переполненную горем квартиру со словами «а вот Витин котеночек»? Соня вздрогнула, представив это.

– Ты точно решила, что мы никуда сегодня не идем? – спросил Максим.

– Точно.

Он был этим явно недоволен, но и никаких особенных планов на сегодняшний вечер у него, наверное, не сложилось, и никаких сюрпризов не было приготовлено.

– Я закажу ужин?

Он взял со стола свой телефон.

– Если хочешь.

– Соня!

– Но мне правда все равно. К тому же я в обед наелась сладостей.

– Тебе можно не беспокоиться о фигуре.

– Я и не беспокоюсь. Просто не хочу есть.

Максим все-таки заказал ужин из мексиканского ресторана. Пришлось поесть, потому что гуакамоле было, конечно, выбрано специально для нее. Максим знал, что она любит это блюдо, значит, оно проходило уже по разряду его внимания и даже заботы, а этим она никогда не пренебрегала.

Погода к вечеру испортилась, стеклянную стену заливало дождем. При взгляде на широкие струи, стекающие по стеклу, у Сони обычно обострялось ощущение уюта. Но сейчас вместо него было что-то другое, и определить это чувство ей не удавалось. Понятно было только, что оно тоскливое и даже тягостное.

После ужина Максим ушел в спальню. Соня включила посудомойку, приняла душ, погасила по всей квартире свет и села на диван. Городские огни струились по стеклянной стене вместе с дождем, это было очень красиво.

«Я жду, когда он уснет, – подумала Соня. – Это неправильно».

Она встала с дивана и пошла в спальню тоже.

– Наверное, нам стоит поехать куда-нибудь вдвоем, – сказал Максим, когда Соня легла рядом с ним. – Куда ты хочешь?

«Никуда», – чуть было не ответила она.

Но не ответила. По той же причине, по которой не отказалась от гуакамоле.

– Сейчас везде хорошо, – сказала Соня. – Бархатный сезон начинается. Тепло.

– Читаешь мои мысли. Мне именно хочется тепла.

Он притянул ее к себе и стал целовать. Она отвечала ему, понимая, что делает это с усилием. Это понимание наполняло ее беспокойством, для которого не было основания.

Никогда она не замечала в нем тревоги. Спокойствие привлекло ее к Максиму сразу, с первого взгляда, как с первого взгляда поражает любовь. А сегодня в нем чувствовалось то, что она сочла было тревогой, что было, возможно, чем-то другим, но чем, Соня не понимала.

Однако невозможно было не понимать, вернее, не замечать, что это состояние привело его к сильному физическому возбуждению. Ей не хотелось сегодня секса, но для отказа требовалось слишком большое усилие, не физическое, не насиловал же он ее, но неосязаемое и вместе с тем слишком грубое усилие души, сделать которое она не могла.

Обманывать Максима, имитируя удовольствие, Соня не стала. Она вообще не обманывала его ни в чем, и в постели тоже. Но он вряд ли заметил ее холодность: его сотрясали судороги, и вырвавшийся у него крик был слишком громок, чтобы он мог расслышать, какое ровное у нее дыхание.

– В Испанию? – Максим еще вздрагивал, но уже еле ощутимо. – К Марбелье как ты относишься?

Он перекатился на спину и закинул руки за голову.

– К Марбелье я отношусь хорошо.

Соню почему-то покоробило, что он продолжает разговор так, будто не было его крика, его судорог, еще не затихших в ее теле. Хотя этот ровный тон тоже был всего лишь знаком честности, принятой между ними.

– Выберешь отель сама, или я?

Наверное, надо было честно же объяснить, почему она не хочет ехать. Но Соня сказала другое:

– Я летний отпуск уже брала. Теперь смогу только в декабре.

– Неужели нельзя договориться? Поменяться с кем-нибудь.

– Поменяться нельзя. У каждого свое направление работы и свой график. Так у нас устроено.

– Жаль. Тогда поехали на выходные.

– На два дня в Марбелью?

– Отгул ты тоже не можешь взять?

– Отгул могу. Один. Но даже если у меня будет не два, а три дня, то в Марбелью получится как-то скомканно.

– Не думаю. Но спорить не буду. – Он перевернулся на живот, посмотрел исподлобья. В глазах было то непонятное, что она заметила только сегодня. – Давай забронирую коттедж в Подмосковье. Погода, конечно, не испанская, но сентябрь обещают теплый. Поищу что-нибудь у озера. Может, искупаемся даже.

Почему Максим так настаивает на поездке, было ей непонятно. Будто он женат, она замужем, и им приходится искать, где уединиться. Но не напоминать же, что в его лофте над Москвой-рекой уединение и так обеспечено.

– Поищи, – сказала Соня.

– На следующие выходные?

– Да.

В его поцелуе ей почудилось удовлетворение. Но, может быть, в самом деле почудилось. Ничего особенного нет в том, что они поедут на выходные к подмосковному озеру, и отчего бы ему испытывать при этом удовлетворение, будто он сумел настоять на чем-то своем?

Едва эта мысль промелькнула у Сони в голове, как тут же последовало и все, что она от себя гнала: крик Витькиной мамы, сутолока горя, нелепый котенок, которому нет дела до жизни и смерти…

«Да какое же может ему быть до этого дело? – сердясь на себя, подумала она. – Господи, что за глупость лезет в голову!»