Стильная жизнь

– Почему же? – улыбнулась Неля. – Чего это ты, интересно, от себя не ожидала?

– Не знаю, как объяснить… – Аля помедлила, глядя, как мелькает справа от дороги темный и причудливый Петровский замок. – Я, знаешь, не представляла, что смогу так раскрепоститься, настолько ни о чем не думать. Ни сомнений, ничего! Просто танцевала, веселилась…

– Да ты вообще-то ведь нормальная девка, Аль, – сказала Неля. – Ты не знала, что ли? Конечно, почему ж в «Титанике» не отвязаться – он же для того и предназначен! Ходить надо почаще…

– А платить кто будет? – усмехнулась Аля. – Ты, или Пушкин?

– Да, это проблема, – согласилась Нелька. – Ну, ничего! Вот станешь знаменитой артисткой, заведешь себе шикарного спонсора и будешь сколько хочешь где хочешь танцевать!

Аля улыбнулась Нелькиным словам. Конечно, именно так и представляет себе жизнь актрисы ее верная подружка… Да разве только она!

«А я? – вдруг мелькнуло в голове. – А я-то вообще ничего себе не представляю…»

Но ей было так хорошо, так легко танцевать этой ночью, а теперь в машине было тепло от печки, и огни вдоль Ленинградского проспекта так таинственно мерцали по дороге к дому.

«Декабрь, январь, февраль… Целых полгода еще! – подумала Аля. – До экзаменов полгода, зачем же заранее думать о той жизни, которая, может быть, еще только будет потом?»

Глава 4

Полгода, отделявшие Алю от экзаменов в ГИТИС, пролетели гораздо скорее, чем она ожидала. И мысль о том, что надо ведь что-то делать, – пришла к ней только летом…

То есть нельзя сказать, что Аля ничего не делала всю зиму. Все делала – понемножку. Немножко занималась надоевшей математикой со своими двоечницами, немножко подучивала басни и прозу к творческому конкурсу.

Немножко спорила с родителями, не верившими в серьезность ее намерений.

– Но почему тебе кажется, что это просто блажь? – возмущенно спрашивала Аля у мамы. – Почему это непременно должно пройти через полгода, если до сих пор не прошло?

– Но одно то, что мы даже не догадывались… – пыталась объяснить Инна Геннадьевна. – Ведь мы действительно даже не догадывались, Алька!

– А могли бы догадаться, между прочим, – съязвила она. – Что я, по-вашему, из МАДИ в прошлом году сбежала ради того, чтобы вам насолить?

– Нет, мы так, конечно, не думали, – оправдывалась мама. – Но думали, что ты по легкомыслию… По безалаберности своей! Мне все-таки кажется, что так не готовятся в ГИТИС, как ты. Он, кстати, по-моему, как-то иначе теперь называется?

– Да, РАТИ, – кивнула Аля. – Российская академия театрального искусства. Но и ГИТИС тоже – по привычке.

– Странно, что ты хотя бы это знаешь, – заметил отец. – Мне, конечно, трудно объяснить, Аля… Но я думаю так же, как мама. Если бы это было у тебя серьезно, по-моему, ты больше времени уделяла бы подготовке. С репетитором бы занималась, что ли. Да ты там была хоть раз?

– Была один раз, – кивнула Аля. – Узнавала, что читать надо будет на конкурсе.

– Один раз! – хмыкнул Андрей Михайлович. – Так я и думал. Александра, да ведь ты понятия не имеешь о том, как все это происходит! Может быть, там есть какие-нибудь курсы, консультации какие-нибудь бывают. А ты занята собой, сама себе что-то выдумываешь – и считаешь, что этого достаточно.

В глубине души Аля действительно считала, что этого достаточно. То есть она как-то не думала об этом специально: просто жила наедине со своими желаниями и стремлениями.

И вот наступил момент, когда надо было оставить свой уютный кокон и решиться наконец узнать: есть он у нее, этот самый талант, или она все-таки обречена на обыкновенную жизнь, которой живет большинство людей?

Но Аля старалась заглушить сомнения. Хватит, насомневалась в прошлом году! Теперь просто пойдет на первый тур, и будь что будет.

Да и кого можно было слушать? Максим, например, вообще спросил:

– Вот поступишь ты… Кем же я тогда буду в твоей жизни?

– Какая разница? – пожала плечами Аля. – Тем же, кем и сейчас.

«Никем, – подумала она про себя. – Ну и что?»

Перед первым туром было прослушивание. И хотя Аля уже знала, что это просто консультация, что запретить поступать никому не могут, – она все-таки волновалась, входя в аудиторию, как будто уже сейчас должна была решиться ее судьба.

И это еще мало было сказать: волновалась! У нее просто ноги приросли к полу, когда в день прослушивания она открыла дверь в институт и увидела, сколько народу толпится в коридоре…

Толпа показалась ей просто неисчислимой! И, главное, это была не просто толпа, а какие-то совершенно особенные люди. Они вели себя так странно, что Але даже показалось на минуту, будто все здесь немного не в своем уме.

Они смеялись громче, чем смеются обыкновенные люди, они двигались стремительнее и изящнее, чем двигаются обыкновенные люди, они разговаривали друг с другом так, как будто уже участвовали в каком-то бесконечном и беспорядочном спектакле, они прямо в коридоре читали какие-то невообразимые монологи…

Но дело было даже не в этом. Каждый из этих впервые ею увиденных абитуриентов, со своими жестами, разговорами, монологами, – был так выразителен, что сразу казался гениальным. Или, во всяком случае, необыкновенно талантливым – конечно, куда талантливее, чем Аля.

Кроме того, она никогда не видела такого количества красивых девушек! Казалось, будто лучшие фотомодели спрыгнули с журнальных обложек и собрались в узком коридоре первого этажа, перед восьмой аудиторией… Особенно одна была – Аля просто ахнула про себя, увидев ее: высокая, с длинными пепельными волосами, с лицом Василисы Прекрасной и с такими движениями, что невольно вспоминались слова: «Выступает, будто пава…»

Аля представила свои худые плечи, острые ключицы – и поежилась.

Несколько парней сидели в конце коридора на полу и бренчали на гитарах – преувеличенно нервно и преувеличенно громко.

Аля почувствовала, что ее начинает бить мелкая дрожь. Она с трудом уняла ее, входя в аудиторию.

Женщина средних лет сидела за столом одна, и лицо у нее было спокойное, почти приветливое.

– Ну, что вы хотите прочитать? – спросила она.

– Грин, «Алые паруса»… – ответила Аля, стараясь, чтобы голос звучал погромче.

– Пожалуйста, – разрешила женщина. – Да не волнуйтесь, не волнуйтесь – читайте!

Аля читала тот отрывок, когда Ассоль видит входящий в бухту корабль капитана Грэя: показалось, что эти наполненные счастьем строки обязательно должны принести счастье и ей…

– Достаточно, – сказала женщина, послушав ровно две минуты.

Аля растерянно посмотрела на нее. Почему достаточно, неужели она так плохо читает?

– Что ж, можете попробовать поступать, – развеяла ее сомнения женщина за столом. – Желаю успеха! Пожалуйста, следующая.

Уже выходя из аудитории, Аля услышала, что следующая девочка – маленькая, худенькая – монотонным тоненьким голоском тоже читает отрывок из «Алых парусов».

– А меня спросила, куда я еще поступаю, – рассказывала в коридоре красавица, похожая на Василису Прекрасную. – Я говорю: во МХАТ, в Щепку, в Щуку.

– Тебя во МХАТ возьмут, – авторитетно заявила другая, долговязая, в потертых джинсах и ярко-зеленой блузе. – У тебя фактура мхатовская, туда одних красавиц берут. А сюда – выразительных!

– А ты откуда знаешь? – заинтересовалась Василиса.

Долговязая посмотрела снисходительно.