Выбегаю из супермаркета и глазами ищу Никиту. Вижу лавочку, пакеты с продуктами, а вот моего ребенка нет. Оглядываюсь по сторонам, ощущая, как внутри все холодеет. У меня начинают трястись руки, а ноги становятся ватными. В голове мгновенно всплывают факты о похищениях, насилии и всей той мерзости, о которой страшно даже подумать. Ужас опутывает меня липкой паутиной. Кручу головой, мечусь по лицам людей, но Никитку не нахожу.
Подбегаю к скамье и пытаюсь отыскать в своём рюкзаке телефон. Что нужно делать в таких ситуациях? Куда звонить, куда бежать? Ругаю себя последними словами. Господи, как можно быть такой непутевой мамашей?
– Ва-ау! Вот это тачка! – где-то рядом слышу родной голосок.
Оборачиваюсь и вижу ту самую яркую желтую машину: двери открыты и подняты вверх. Рядом стоит какой-то мужик в солнцезащитных очках, улыбается. А в салоне машины…не может этого быть…
В салоне мой сын…
Срываюсь с места и начинаю истошно кричать:
– Никита, Никита! Что происходит?
Подбегаю к мужику, на ходу выуживая из рюкзака газовый баллончик. С недавних пор он всегда при мне.
– Отойдите от моего ребенка, я вызову сейчас полицию! – наставляю баллончиком на мужика.
– Так, спокойно, мамаша, – мужик поднимает ладони, показывая, что не опасен, а потом нарочито медленно снимает очки.
А мужик – вовсе и не мужик. Молодой парень.
– Мама, мама, – испуганно лопочет Никитка.
– Сынок, выходи из машины. Что этот дядя тебе сделал? Он тебя обижал? Может что-то предлагал? Господи! – меня прорывает, как водосточную трубу. Поток вопросов сыплется как песок.
Максим
– Э-эй, дамочка! – пытаюсь перекричать заведенную мамашку, но она меня в упор не слышит.
– Сынок, родной, с тобой все в порядке? – осматривает парнишку.
– Да все с ним нормально! Успокойтесь уже. И аккуратнее с этой штукой, – кивком головы указываю на баллончик в ее руке. Эта ненормальная забыла, что ли, про него, размахивая им во все стороны?
Только я успеваю об этом подумать, как чувствую сильнейшее жжение в глазах.
– Твою мать, – ору я. – Какого хрена? – Глаза начинают непроизвольно слезиться, а горло першить. Закашливаюсь, утыкаясь носом в локоть. – Ребенка убери отсюда.
Пацаненок кашляет и судорожно хватает ноздрями воздух.
Сквозь пелену слез вижу в открытом рюкзаке этой идиотки бутылку с водой. Выхватываю довольно резко и даю пацану пить. Смачиваю руки, плескаю себе в лицо водой и умываю пацана. Девчонка ошарашенно стоит и смотрит с застывшим ужасом на лице.
Пришибленная какая-то.
– Никитка, Никитка, сынок… Господи, прости, милый, – отмирает эта ненормальная и бросается к сыну.
Сегодня однозначно хреновой день! А он, на минуточку, только начался…
Мамаша утаскивает голубоглазого к скамье и начинает суетиться над ним.
Сажусь в машину.
Ну на хрен, пусть сами разбираются.
Вот какого черта я повелся на пацана?
Опускаю двери и завожу мотор. Последний раз бросаю взгляд на мальчишку, но встречаюсь с полыхающими страхом, злостью и ужасом глазами девчонки.
– Истеричка, – напоследок бросаю в окно.
– Маньяк, – слышу в ответ и срываюсь с места.
Кем я только не был в этой жизни и, кажется, меня уже ничего не могло удивить. Но маньяк? Серьезно?
5. Саша
– Никит, ты как?
Господи, мне так страшно: сердце бешено колотится, того и гляди выпрыгнет из груди, а слезы застилают глаза. Я ведь не собиралась распылять баллончиком, всего лишь хотела припугнуть, но, видимо, случайно нажала. Ничего не соображала, чисто материнский инстинкт сохранения и защиты своего дитя. «Незнакомый человек затащил под каким-то предлогом ребенка в машину», – всплывают заголовки из газетных страниц. Сколько таких случаев в жизни?! Вот, о чем я думала в тот момент.
Жаль, что не успела запомнить номера. Хотя машина запоминающаяся, вряд ли в городе найдется с десяток таких ярких желтых иномарок.
– Мам, да все нормально.
– Никита, вот скажи, зачем ты сел к чужому дяде в машину? Ведь мы столько раз с тобой это обсуждали, смотрели ролики. Сынок? Он тебя чем-то заманил? Что он тебе сказал? Может, игрушку или конфеты предложил? – я присаживаюсь перед сыном на корточки и беру его за руки.
– Ничего, мам. Ничем он меня не заманивал. Я сам, – виновато шепчет Никитка и опускает головку.
– Что сам? – удивленно смотрю на сына.
– Сам попросил посидеть за рулем.
– Ох… – вырывается из меня.
– Прости, мам, я подвел тебя, расстроил. Но мне так хотелось ее потрогать, – плачет сын и вытирает мокрые щечки кулачками.
У меня сжимается сердце. Мой наивный, любимый сынок. Крепко обнимаю своего автолюбителя и реву вместе с ним. Больше ни за что и никогда не оставлю его без присмотра.
Никитка – самое дорогое, что у меня есть. Я воспитываю его одна: горе-папаша слился сразу, как только узнал о моей беременности. Молодая наивная второкурсница поддалась чарам бывалого пятикурсника Романа, ставшим первым парнем, первым мужчиной и первым в жизни козлом. Что ж, бывает…
Мой сын – лучшее, что со мной случилось за всю 26-летнюю жизнь, и каким бы ни был засранцем его биологический отец, любовь у меня к Нику безусловная и всеобъемлющая. Можно долго рассказывать, как мне было тяжело одной, без мужской поддержки, студентки факультета психологии, как сложно было потом совмещать грудного ребенка и учебу. Мамы поймут! Вот и моя мама меня поняла и поддержала. По сей день не устану благодарить родителей за помощь.
Мои родители живут в области, но, когда я родила Никитку, мама переехала на время ко мне в город, в мою однокомнатную съемную квартирку. Папа работал, помогал деньгами, а мама сидела с новорожденным внуком. Я через три месяца после родов вернулась в институт – доучиваться последние курсы. Трудные были времена: сессии вперемешку с бессонными ночами под крики неспящего Никитки, детские болезни одновременно с практикой, нервные срывы, истерики и прочие материнские радости. Казалось, вот отдадим Никитку в садик и станет полегче. Но ни тут-то было! Оказалось, что детский сад – это когда неделю ребенок ходит, а две – лечится дома, и так по бесконечному кругу!
У меня не было выбора и мне пришлось успешно окончить Институт. Мой руководитель дипломной работы предложил работу в научно-практическом центре медико-социальной реабилитации, где занимал хорошую должность. Я согласилась на неполный рабочий день, до обеда. А после того, как Никитке исполнилось четыре года, иммунитет окреп и в садик мы стали ходить стабильно, мама вернулась в область, а я вышла на полный рабочий день.
6. Саша
Ненавижу понедельники! Как же я ненавижу понедельники! Это просто сюр какой-то! Со мной всегда что-то случается именно по понедельникам! Я практически ни разу не пришла на работу в понедельник вовремя. Вот и сейчас я дико опаздываю. А по понедельникам, как на зло, у нас планерка.