Приключения Атреллы. Дорога на Регалат

– Да! В ванной спиртовая горелка для горячей воды, спирт в бутыли в шкафу. – Дери стоял в дверях, ожидая чаевых. – А еще там мыло, полотенце…

Она поняла, чего хочет настырный портье, и сказала:

– Я хозяину оставила лит, из сдачи возьми себе пару гимиков, остальное принесешь утром. А сейчас иди! И до утра меня не тревожь.

Дери ушел. Атрелла, наконец, разделась. Она шла к ванной, стаскивая с себя одежду и бросая ее на пол. В ванной она заправила горелку и, пока кипятилась в бачке вода, вертелась перед зеркалом, рассматривая себя и так и этак, распуская русую косу. Задумалась.

Изменить внешность? Чуть-чуть… ямочку на подбородке сделать, пару родинок на губе и на щеке. Нет, это все запоминается… Она помассировала ладонями лицо, одновременно посылая импульсы через пальцы к носу, щекам и лбу. Через минуту на нее смотрела из зеркала рыженькая простушка со сплошь усыпанным конопушками лицом. Похожа на себя и совсем не похожа. Может быть, добавить пигмента в кожу? Нет, рыжие – они плохо реагируют на солнце… рост не добавить, скелет менять сложно и долго. Глаза не поменять… нос сделать покурносее, губы потоньше и рот поменьше? Она мяла нос и смотрела, как лучше. Лицо ее приобрело недоброе, мстительное выражение, больше свойственное нэреитам. И вдруг она испугалась: а сможет вернуться к прежнему виду? Закрыла ладонями лицо и постаралась припомнить себя прежнюю. Посмотрела – она! Соломенные, слегка вьющиеся волосы и чистое белое лицо, без особых примет. Рассмеялась: и зачем ей маскироваться? Погладила себя: грудь нормальная, может, уменьшить? Нет… это самое ценное. Попу подтянуть? Это можно. И будто услыхала отцовский голос: «Физкультурой надо заниматься, а не перекраивать тело…». Действительно, ведь организм хитрый, уснешь измененной, а проснешься как была… за ночь все вернется.

Бачок в душевой засвистел паром – водичка вскипела!

Атрелла с наслаждением залезла под теплую струю и смыла дорожную грязь, усталость и обиду на отца. Про себя решила: поживет тут до весны, сходит в местный госпиталь, может, наймется на работу. И будет потихоньку разузнавать, как там папа живет?

Уже чистая, она покрутилась в комнате, определяя, где восток и, следовательно, восход, встала на колени и помолилась Литу привычной лекарской молитвой:

– Благодарю Тебя, Лит пресветлый, за все, что дал Ты мне в день прошедший, знания для определения болезни, твердости духа в принятии решения и сил к исцелению больных. Прости меня за прегрешения вольные и невольные, за гордыню и поспешность в поступках, и не оставь меня в милости своей, дай отдыха ночью и защити от гнева жены Твоей во время ее, – ощутив теплый толчок в груди, довольная поднялась с колен. Всегда приятно, когда тебя слышат, особенно если слышит бог.

Она накрыла все свечи, на одну нахлобучила чехол с дырочками и, устроившись под одеялом, сложила руки поверх и сказала:

– На новом месте, приснись жених невесте, – хихикнула и почти мгновенно уснула.

Снилась какая-то ерунда. Она куда-то бежала, за ней гнались, вдруг впереди появилась огромная фигура с длинными руками, ее схватили, прижали к твердой как дерево груди – и она колотила в эту грудь кулаками, но слышались удары словно в доску или дверь.

В номер драбаданили нещадно. Не имея времени одеться, Атрелла укуталась покрывалом с кровати и подошла к двери.

– Кто?

– Хозяину плохо! Вас зовет! – голос Дери прерывался от волнения и бега по лестнице.

Атрелла распахнула дверь. Портье тоже был в исподнем.

– Но я же не лекарь… – она поправила волосы, дернув головой. Под покрывалом, не было ничего, но портье не дал ей одеться.

– Хозяин зовет вас, пойдемте, – Дери схватил ее за руку и повлек за собой вниз по лестнице.

Атрелла вырвала руку:

– Я хоть немного оденусь! Сейчас приду!

Жабель лежал на кушетке и тяжело дышал, лоб его покрывал холодный пот. Дери оставил Атреллу и подбежал к хозяину гостиницы:

– Она пришла!

Жабель приоткрыл один глаз:

– Помоги, дышать не могу!

Атрелла встала на колени рядом с кушеткой и заплакала:

– Я не имею права, у меня ничего нет, ни диплома, ни лицензии. Меня же посадят!

Жабель разлепил пересохшие губы и, еле ворочая языком, проговорил:

– Как поговорили с тобой, боль утихла, а потом так затрясло – сил нет. Помоги – или исцели, или дай умереть, не мучаясь…

Откуда-то выскочила невысокая пухлая женщина и налетела на девушку.

– А, змея! Ты мово мужа уморила! Порчу напустила! – принялась она причитать и рвать на голове волосы. Атреллы касаться она боялась, только ругалась. А Дери ее удерживал и успокаивал.

– Умолкни, дура! – сказал Жабель. – Она тут ни при чем, – и впал в забытье.

Атрелла положила левую руку ему на лоб. Информация покатилась волнами: боли уже не было, а было что-то странное, опухоль скукожилась и стала малюсенькой и плотной, метастазы из больших шаров превратились в пустые водянистые пузыри, сердце тарахтело, перекачивая наполненную трупным ядом кровь, почки стояли, моча не шла. Атрелла поняла – ее инстинктивный импульс, конечно, вызвал быстрый распад опухоли, объем которой был уже так велик, что разрушенные мертвые раковые клетки заблокировали работу почек.

Атрелла убрала руку и повернулась к Дери и жене:

– Приготовьте очень много воды.

– Зачем? – удивились те. – Сколько?

– Я попробую его спасти, но мне нужно будет много пить. Два ведра не меньше. И отхожее ведро поставьте. А сами идите, пусть только Дери сидит тут рядом .

Уже рассвело, когда бледная, изможденная Атрелла отняла руки от живота Жабеля. Тот, порозовевший, спал и дышал спокойно. Она за ночь раз десять бегала на горшок, очищая его кровь, и пила странную смесь: разведенные в воде мед, соль и соду. О соли и меде она вспомнила в последний момент – когда-то отец ей говорил, что при тяжелой работе, очистке организма больного с поврежденными почками, лекарю нужны три вещи: вода, соль и сахар. А иначе он сам погибнет, растратив все силы.

Она уснула прямо в комнате хозяина у стеночки, так устала. Не заметила даже, как Дери на руках перенес ее в номер и уложил в постель.

Девушка проснулась, когда в дверь деликатно постучали. Она крикнула:

– Кто там? Заходите!

Все происшедшее ночью показалось ей сном. За окном тускло, по-зимнему светило полуденное солнце. Она попробовала прикинуть, который час – выходило, что уже далеко за полдень.

Дверь отворилась, вошла жена Жабеля, внесла поднос с яствами.

– Ваш обед, госпожа лекарь! – елейный голосок лишний раз подтвердил, что ночной скандал был всего лишь сном.

Сытая, отдохнувшая, Атрелла спустилась в холл таверны. Жабель стоял на привычном месте, лицо его приобрело розовую окраску, и он с наслаждением посасывал большую трубку, а по залу распространялся аромат отличного табака марки «Капитанский».

Атрелла осмотрела зал – он был полон едоками. Женщины-блюдоноски сновали меж столами, посетители – преимущественно одетые в морскую форму – дружно стучали ложками и зубами.

Девушка подошла к хозяину:

– Доброго дня, – она хотела еще спросить, где тут ближайший госпиталь, но Жабель достал трубку изо рта и сказал:

– Воистину добрый, девочка! – он положил перед ней на стойку золотой: – Вот твоя монетка, дочка.

Атрелла покраснела:

– Что вы? Я же уплатила за комнату.