Создатели Материи

Кирилл резко поднялся на ноги и хотел было пнуть старичка ногой, но тот отпрыгнул в сторону с такой ловкостью, что нога Кирилла лишь рассекла воздух, а сам он завалился на спину. В этот же момент Амась подскочил к нему и ткнул острой палкой в другую ногу.

Кирилл взвыл от боли и попытался схватить сорванца, но Амась юркнул между деревьями.

– Выродок мелкий!!! Ты – первый кандидат в трупики!!!А я твоими косточками на барабане играть буду!!! – на одном духу прорычал Кирилл и вскочил на ноги.

Все остальные маленькие человечки собрались вместе на малюсенькой полянке и всё это время наблюдали за лесорубом.

– Вы не представляете, с кем связались!!! – вопил Кирилл во всё горло, медленно подходя к гномам. – Я всех вас выживших, загоню обратно в цирк!

Сказав последнюю фразу, он резко бросился на гномов, в надежде поймать хотя бы одного, но они были настолько шустры, что мгновенно разлетелись в разные стороны, как только он дёрнулся к ним. В результате чего Кирилл поймал лишь воздух и снова оказался на коленях. Он смотрел в землю и ревел от ярости, которая охватывала его всё больше.

– Меня зовут Вафиль, – услышал перед собой он голос старичка и поднял голову. – Позови меня, когда будешь готов выполнить то, зачем появился в нашем лесу.

Кирилл хотел было опять броситься на него, но почувствовал резкую боль в правой ягодице. Он сразу понял, что Амась в очередной раз решил над ним подшутить и вонзил свою палку ему в зад. Он резко развернулся и махнул кулаком по тому месту, где по его предположению должен был находиться Амась. Но кулак рассёк воздух и Кирилл по инерции завалился на бок. Падая, он увидел маленькую фигурку Амася, пропавшую за деревьями.

– Убью карлушу! – выдохнул он, лежа на земле. Затем медленно поднялся, огляделся. Вокруг никого не было. Везде был только лес. И Кирилл в нём, наедине со своей яростью.

– Что, отродья мутантов?! Испугались?! Хранители леса? Я вам сейчас покажу как я лес любил, люблю и буду любить!!!

Он в бешенстве схватил руками черничные кусты и одним разом вырвал несколько штук с корнем, затем бросился на ближайшее молодое дерево и начал его ломать. В неистовстве он рвал, ломал и топтал вокруг всё, на что падал его взгляд. Приступ ярости продолжался около получаса. За это время он успел переломать три десятка кустов, несколько молодых деревьев, перетоптать и вырвать с корнем несколько сотен кустиков черники и голубики, а также множество других мелких растений. Умудрился даже погрызть некоторые большие деревья, которые не смог сломать. Когда его ярость поутихла и силы стали заканчиватся он сел, облокотившись на древесный ствол и тяжело дыша выкрикивал угрозы и оскорбления в адрес жителей леса:

– Я буду плясать от радости, когда мои люди будут пилить ваш лес! Я вам такую любовь покажу, вместе с вашими зелеными братьями, что буду сниться вашим правнукам в страшных снах!

По мере того как ярость начинала утихать, стали возвращаться чувства и первое из них – жесточайшая жажда. Он сразу же вспомнил чудесную фляжку старика Вафиля и слова Амася о том, что следует поторопиться, пока роса не высохла. Взгляд ненароком упал, на рядом лежащие поломанные кусты, на листьях которых не так давно блестела живительная влага.

Вместе с чувством жажды вернулось и непреодолимое чувство голода. Кирилл вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего дня. Последняя его трапеза состояла из каких-то, сомнительного качества блюд, подогретых в микроволновке, на автозаправочной станции. Сейчас ему эта пища представилась изысканным деликатесом.

– Надо выбираться отсюда, – уверенно сказал он себе.

Кирилл поднялся на ноги, закурил сигарету и в очередной раз пошёл в правильную, по его мнению сторону, не обращая внимания на мысли о том, что она и на этот раз таковой может не оказаться.

«Милое дельце, – думал он, – какой-то бородатый карлуша такие темы мне задвигает: лес говорит, полюбить тебе надо и вырастить самому… Определенно у старого с головой не всё в порядке. Теперь ты такой же как и мы говорит и что-то изменить не в их силах… Во завернул! Так иерархи ихние решили, ангелы… Что за бред?! А что если… это правда?».

Последняя мысль вернула тревогу, смятение и заставила Кирилла остановиться.

«Ведь заблудился я, отойдя всего лишь метров на сто… и потом эта страшная путаница со сторонами леса… А вдруг дед говорил правду?» – размышлял он.

Постояв некоторое время в раздумьях, Кирилл выбросил из головы бредовые мысли и слова старика Вафиля и направился дальше в намеченном им направлении, по дороге останавливаясь и подкрепляя свои силы ягодами.

Поблуждав несколько часов, он вышел к речке.

– Ха-ха! – запрыгал он радостно. – Что животные, съели?! Из леса я выбраться не смогу? Обломайтесь! Нашёл речку, значит и машина где-то рядом!

Вдоволь напившись, он вприпрыжку побежал вдоль реки в поисках своего любимого Hammera, мысленно представляя как через несколько дней, сам усядется в импортный агрегат и начнёт уничтожать в этом лесу всё живое. Эта мысль привела Кирилла в бешеный восторг и он был готов опять крушить всё вокруг руками, ногами и зубами, но решив не останавливаться, бегом устремился вперёд к своей машине, ломая кусты, затаптывая лесные цветы и по-футбольному сбивая грибы, в великом множестве выстроившиеся вдоль речки.

– Лес видите ли, полюбить я должен! Я так полюблю, очень долго любить буду! – кричал он во всё горло, перейдя с бега на быстрый шаг. – Не с тем тягаться взялись! Моё предназначение в этом мире, одно – уничтожать лес!

С этими словами он остановился, чтобы перевести дыхание. А затем снова заорал:

– Вы слышите?! Уничтожать ваш гнилой лес!!!

«Где же такое видано, – думал Кирилл, присев на траву и закурив, – гномы мной руководить будут! Нарисовались тут, любители леса. Надо ими поплотнее заняться».

Немного передохнув, Кирилл нагнулся к реке сполоснуть вспотевшее лицо и напиться, но только он поднес руки и дотронулся до воды, как внутренним зрением ощутил, что на него кто-то смотрит. Он приподнял голову и увидел, что вода посередине речки, в метрах двух от берега приподнялась, образуя подобие головы, похожей на черепаший панцирь с двумя выпуклыми глазами. Кирилл хотел было отдёрнуть руки от воды, но не успел. Вода поднялась небольшой горкой до его запястий и начала как пылесосом втягивать его в себя. От ужаса у Кирилла чуть не выскочили глаза. Он пытался упереться ногами в берег, начал кричать, звать на помощь, но вода неспешно затягивала его в реку.

– Нет!!! Нет!!! Помогите!!! Спасите!!! – вопил Кирилл. – Амась, малыш!!! Я… – крикнул он последние слова, прежде чем его голова погрузилась под воду.

Словно сильные руки дёрнули его за голову и потащили ко дну, чуть не вырвав её из тела. Он отчаянно сопротивлялся и бился с невидимым противником, пытаясь вырваться наверх к воздуху.

«Всё, это смерть, – мелькнула последняя мысль, – нужно было оставаться с гномами и помогать им».

В этот момент невидимый противник ослабил свою хватку, как раз в ту секунду, когда в лёгкие Кирилла, вместе с глубоким вдохом, стала поступать вода. Из последних сил он сделал рывок к поверхности и вынырнул, выплёвывая попавшую в лёгкие воду. В истерике, ритмично махая руками и не понимая, плывет он или бежит по дну, Кирилл выскочил на берег и отхаркиваясь, ошалевшими от ужаса глазами смотрел на воду.

Прокашлявшись, он в панике бросился прочь от страшного места, в надежде, что через несколько минут выбежит на поляну к своей машине. Казалось уже вот-вот, за деревьями виден просвет. Это та самая опушка и на ней под солнышком блестит чёрный Hammer. Но за этим просветом оказывался ещё один просвет, за опушкой оказывалась следующая, потом ещё одна и ещё, и ещё… А он всё бежал по лесу, постоянно посматривая вправо, чтобы не выпустить из вида речку, ту самую, которая только что его чуть не забрала к себе на всегда.

«Что это было? – стучали вместе с кровью мысли в голове, когда он наконец, свалился обессиленный на колени. – Возможно ли такое, чтобы вода сознательно засосала меня в себя и хотела утопить? Что происходит в этом лесу?! Что это за аномалии?!»

Мысли начинали путаться и мешать друг другу. Кровь, как молотком стучавшая в висках, доставляла боль. Кирилл начал чувствовать, что его сознание мутнеет. Всё вокруг стало сливаться в сплошную массу тёмно-зелёных объектов.

«Я схожу с ума…» – мелькнула последняя мысль и Кирилл потерял сознание.

* * *

Резкая боль привела его в чувство. Кто-то тянул его за волосы по траве. Он замахал руками перед собой и нащупал, что к волосам привязаны верёвки. Схватившись за них, он попытался подняться на ноги, но кто-то сильно дёрнул, Кирилл взвыл от нестерпимой боли и снова упал на землю.

Впереди раздался знакомый хохот.

«Амась», – понял Кирилл.

– Всё-всё! Стоп! Сдаюсь! – закричал он. – Прекратите, не надо! А-а-а – о-о-о! Больно ведь!!

За верёвки, не переставая, дёргали, не давая Кириллу подняться на ноги и взглянуть вперёд. Всё, что он смог рассмотреть – это то, что верёвки были длинными и уходили за кусты. Когда мучители успокоились и перестали дёргать, Кирилл со слезами на глазах, медленно поднялся с живота на колени, держась руками за голову, нервно ощупывая волосы и высматривая, кто прячется за кустами.

– Что же вы делаете?! – застонал он, стоя на коленях и плача. – Я ведь живой человек, а вы хуже фашистов!

Говоря это, Кирилл медленно и как можно более незаметно, наматывал себе на руки три верёвки, привязанные к его волосам.

– А лес, по-твоему, не живой? – услышал он голос Амася и разглядел три маленькие зеленые фигурки в кустах. – Его можно вырубать и мучить?

Кирилл крепко намотал верёвки на руки и резко вскочив на ноги, потянул их на себя. Он думал, что с легкостью сможет вырвать эти путы из рук мучителей, но ошибся. Мучители оказались намного сильнее его. Они с удвоенной силой потянули на себя верёвки и поволокли его за собой в кусты. Пока его тащили, Кирилл несколько раз падал, но верёвки не отпускал. Он не останавливаясь ни на минуту, кричал и ругался. За кустами появилась обширная поляна, где он смог наконец разглядеть своих мучителей: Амася, молодого гнома, которого он уже видел в первую их встречу и ещё одного малыша.

На поляне гномы разбежались и потянули верёвки в разные стороны. Кирилл понял, что если сейчас не вырвет верёвки у гномов из рук, то не сможет удержать их и начал со всей силы дёргать их на себя и по сторонам, при этом он совершенно по-звериному орал и матюгался на своих мучителей. Они же в свою очередь, весело смеялись и таскали Кирилла по поляне – то тянули одновременно в одну сторону, то разбегались и дёргали в разные стороны. В такие моменты Кирилл начинал чувствовать, как его пальцы разжимаются, и ему не хватает сил чтобы удерживать верёвки вместе. Его охватывал ужас от мысли, что сейчас его скальп будет вырван и он истечёт кровью, так и не добравшись до машины. Кирилл решил применить хитрость и выждать момент, когда гномы побегут в одну сторону, устремиться на них и резко рвануть на себя, надеясь таким маневром сбить их с ног или ещё лучше – вырвать верёвки.

Но гномы казалось, только этого и ждали. Как только Кирилл рванул на них, один стал отбегать назад, а двое других устремились в противоположную сторону и оказались у Кирилла за спиной, где закрутили верёвки вокруг дерева. Он не мог видеть их действий, так как держал перед собой руки с верёвками, которые загораживали ему путь, позволяя увидеть всего пару метров дороги перед собой. Кирилл на всей скорости нёсся, как он думал, в сторону маленьких сорванцов и уже собирался резко затормозить и дёрнуть верёвки на себя, как вдруг неведомая ему сила, потянула две верёвки назад так резко, что в немыслимом сальто перевернувшись в воздухе, он грохнулся на спину, отпустив верёвки. Гномы же моментально потянули их, каждый в свою сторону.

Лес пронзил душераздирающий вопль «любителя леса». Не было ещё такого в истории человечества, что бы гномы издевались над людьми и выдирали им волосы. Кирилл оказался избранным. Ему неслыханно повезло: он мог войти в историю только из-за одного этого эпизода. Но он этого не понимал, так как ему было немножко не до этого. Кирилл брыкался на спине, пытаясь схватить растягиваемые в разные стороны путы и вопя от нестерпимой боли. Неожиданно напряжение в верёвках пропало, как будто их бросили.

Кирилл продолжал лежать на спине и громко стонать. Он боялся прикоснуться к своей голове, потому что был уверен, что половина его волос была вырвана со скальпом вместе.