Погибай, мне ненужная печень,
Погибай, мне ненужное всё.
Словно пыльное ханжество книги,
Слышу марши и гимны жнецов,
Что направили дымные лики
На глаза одиноких творцов.
Лишь одна… о, небрежность пустая,
Только стоны и нежный покой,
Ты вздохнёшь и затем, умирая,
Закричат…
<Я – твоя..>
[А я твой..]
Лишь затем почерневшие мухи,
Тронут тело твое и возьмут
Мертвецы вновь друг друга за руки,
Тебя Богом старухи назвут.
Ты спаситель погибшего стада,
Ты пророк синеокой любви,
Есть ли шанс среди тьмы маскарада,
Твои муки в могиле найти.
И когда стены плачут от жажды,
Оставляя на кирпичах соль,
Ароматы и нежность помады
Закричат…
<Я – твоя..>
[А я твой..]
Гвозди
Когда гвозди заплачут,
Согнутся в петлю,
Когда их сталь сплетётся слезою,
Солдаты Апачи
Твой скальп подожгут,
Отравят тебя пустотою.
Не слушай же их, котёнок, беги
От пальцев похабного блуда,
Пусть кости твои – густой монолит,
Ты тихо пропой «Аллилуйя».
Мой маленький ангел, усни на гвоздях,
Пусть вытекут милые глазки,
Зато будешь жить в толстяках – словарях,
Иль в пасти у злобной овчарки.
Давай поджигай! Канистра, бензин.
Мой труп поливают дурманом,
Я слышу лишь рокот безумных машин,
Что травят котёнка метаном.
И вбита вон в стену надежда его,
И память в полстрочки катрена,
Полрюмки – пуст [о] ты, полрюмки бордо,
О, сжалься над ним Мельпомена!
И гвозди под рёбра,