На флоте бабочек не ловят. Морские рассказы

– Андрей.

– Вздрогнем, Андрюха.

– Буде здравы! – сказал я и мы выпили.

В стакане оказался чистый спирт. Пока я хватал ртом воздух и судорожно ловил в тазике шмат рыбы, мои собутыльники радостно ржали.

– Ха-ха-ха! – трубил Нетреба.

– Хи-хи-хи, – вторила ему хозяйка.

Ее пышная грудь взлетала до подбородка. Наконец, я справился с дыханием, вытер слёзы и попытался сказать по-мужски, сиплым басом: «Ух ты! Крепкий, зараза!»

Вышло не очень убедительно.

– Ха-ха-ха!

– Хи-хи-хи!

– Закусывай, зажуй скорее и не дыши пока, – сказал Нетреба. – Спирт надо пить умеючи. По второй?

– Погоди, Ваня, не гони баркас, – сказала Таисья отсмеявшись. – Дай парню покушать.

Закуска и вправду оказалась сочной, вкусной и таяла во рту.

– Можно и по второй, – согласился я. – Может, разбодяжить?

– Ни-ни! – возмутился Иван Силантьевич. – Тёплая будет и кураж не тот.

– Будем живы, здоровы и богу милы, – скороговоркой произнесла Таська, – а людям – сам чёрт не угодит!

– Будем! – сказал Нетреба и выпил.

Спирт действовал быстро, мне стало хорошо.

– Вторая пошла веселее, – говорю.

– Первая колом, вторая соколом, остальные – мелкими пташечками, – засмеялся Нетреба. – Было бы что выпить, а повод мы всегда найдем!

– Было дело, – продолжал он, – на «Баргузине» затралили мы вместе с селёдкой железную бочку… литров на двести пятьдесят. Тара свежая, даже надпись еще осталась. Я запомнил – эс два, эн пять, ОH. Открыли, значит, понюхали – вроде как спирт, только шибко солёный. Думали, гадали он или не он. Боцман говорит: «Видишь, русским языком написано – ОН!» А в команде грамотный человек был, Фазиль Сапожников. То ли химик, то ли фармацевт в прошлом. На химии много не заработаешь, вот он и подался в рыбаки. Дразнили Фазиля по-французски – Де Финил. Наш химик и придумал эту шнягу перегонять в самогонном аппарате. Полезный продукт выпаривается, а соль – в остатке. Короче, три дня сейнер лежал в дрейфе и мы в лёжку. Потом, правда, пофартило, косяк за косяком пошел, взяли втрое…

– У тебя этих баек – не переслушаешь, – сказала Таисья. – Человек по делу пришел, иди уже…

– Успеем, до вечера далеко… а года три назад довелось мне работать под Якутском, на телестанции «Орбита». И была там…

– Бочка спирта, – вставил я.

– А-ха! Угадал! – кивнул Нетреба. – Только вот закавыка – в эту бочку загодя добавили ацетона, чтобы пить нельзя было. До холодов мы сидели, как бакланы, тверёзые. Потом применили научный метод. Наливаешь, значит, жидкость в обыкновенный чайник и струйкой цедишь на железный уголок. Морозы там под пятьдесят и вся гадость прилипает к железу, а чистое «шило» идет в бутыль. К весне приехало начальство:

– Куда спирт дели?

– Контакты протирали, – говорим.

«Фух!», – Иван Силантьич дунул на вилку и потёр ее ладонью.

– Хи-хи-хи!

– Ха-ха-ха!

– «Шило», это спирт? – спросил я.

– Ну да, только технический, – ответил Нетреба. – Водку, думаю, тоже из него гонят. У вас на кораблях «шило» есть?

– Мне случалось пить из компаса, – говорю.

Резидент уважительно поднял брови.

За разговорами время летело незаметно. Наконец, Нетреба поднялся из-за стола и сказал женщине:

– Красивая, не убирай пока. Жди меня и я вернусь!

– Шампанского захвати, – сказала весёлая Таська на прощание.

По знакомой дороге мы пришли в магазин. Нетреба двумя ключами отомкнул склад и выдал мне дюжину бутылок с голубыми этикетками.

Он взболтал одну из них и пояснил: «Видишь, пузырей нет – чистый, значит. Как слеза младенца!»

Я бережно уложил покупку в рюкзак, душевно попрощался с купчиной и двинулся к морю.

У рыболовного сейнера летали голодные чайки. На сваях возвышался «курятник» – большой ящик с окнами, обшитый рваным кровельным железом. В нем располагался диспетчерский пункт с радиостанцией и антенной на крыше.

«Ярославля» на рейде не было! В синей вечерней дымке мой лайнер густо коптил небо и взбирался на размытую кромку горизонта.

– Ни фига себе! – сказал я себе. – С дуба сыплются листья ясеня! Прогулялся ты, Андрюха, на берег!

По железному трапу я взобрался в диспетчерскую. За спиной, в туристическом рюкзаке, позвякивала хрустальная тара. В тесной будке едва помещался узкий диван и стол с радиостанцией «Акация». У окна стоял лысый дядя в водолазном свитере с морским биноклем на шее. В левой руке командир держал микрофон, правой отчаянно жестикулировал.

– «Селенга»! – хрипло кричал он в трубку. – Тебе говорю! Пять минут на всё, про всё! Не заведешь свою керосинку, привяжу «Эгершельд», а ты будешь ещё неделю здесь чалиться!

У рыбаков свои заботы – нужно быстрее скинуть улов и вперёд, на промысел. Время – деньги.

– Моряки, что дети! – сказал диспетчер уже в мою сторону. – Абинский? Мухой грузись на «Топаз», он уже отходит. Пойдёшь в Северо-Курильск. Еще и обгонишь свое корыто. Благодари своего чифа, он мне все уши провертел!

Всё понятно, пока я бражничал с Нетребой, «Ярославль» срочно направили к северному острову Курильской гряды. Пути военных неисповедимы…

– Бегом, бегом! – торопил меня диспетчер и тут же закричал в микрофон. – «Топаз»! Борис Васильевич, будь ласка, забрось хлопца в Северо-Курильск. Бедолага от парохода отстал.

– Да за ради бога, Макарыч, – догнал меня жестяной голос «Топаза», когда я гремел ботинками по железному трапу.