Защищая горизонт. Том 2

– Да, чёрт побери! Неужели взломщик подставил нас? Как такое возможно? Техники анализировали его поток на допросе, они уверяли, что он говорит правду. Неужели всё было зря?

– Я так не думаю, – не согласился я и покачал головой, протестуя против такого пессимистического настроя. – Мне удалось подслушать их разговор. Они упоминали о какой-то эвакуации и что им нужно сдерживать нас какое-то время. Необходимо срочно прочесать дом сверху донизу. Не думаю, что это логово Призраков, скорее всего лишь парадная.

Вергилий обдумывал мои слова некоторое время, потом подошёл к окну, чтобы взглянуть своему поражению в лицо, посмотреть на улицу, уходящую вдаль, и на очертания небоскрёбов на горизонте, а затем открыл окно Консоли.

– Внимание Стражам! Огневая точка подавлена, продолжаем операцию, – неживым голосом произнёс он. – Всем Техникам приказываю отступить. Вызовите подмогу из башни, позаботьтесь о раненых и мёртвых. Всем Стражам, ещё способным вести бой, немедленно прибыть к месту проведения операции. Осмотрите весь дом, загляните в каждую щель, развейте каждую тень, чтобы никто не смог от нас укрыться. Наименее способные к бою Стражи, осмотрите ближайшие дома и немедленно сообщайте обо всём подозрительном. Ещё мне понадобится пара Техников для поддержки. Остальные… спасибо вам за всё, что вы сделали, ваша жертва не будет забыта. Хранитель Вергилий. Конец связи.

Когда он оторвался от созерцания улицы и повернулся ко мне, на нём не было лица. Побледневший, растерянный и напуганный, он начинал терять последние остатки сдержанности, а его вечно строгий и устремлённый взгляд потускнел. Он закусил губу и указал руками на пол.

– Давай соберём их оружие, оно ещё пригодится.

В это время за окном на дорогу хлынули десятки людей. Измождённые от страха и угнетённые отчаянием, они покидали свои укрытия, в беспамятстве бродили среди тел своих бывших коллег и огромной груды искорёженного металла. Кто-то в бессилии падал на колени у поверженного, но храброго друга и плакал, не в силах больше сдерживать слёз. Их ноги обступали багровые потоки дождя, а их головы омывал прохладный водяной пепел умирающего неба. Каждый из них в это утро стал другим, каждый умер, пусть и не сражённый шальной пулей, но оказался растерзан глубоко внутри себя. Картина, представшая перед множеством невинных молодых Стражей, раздирала всё живое не хуже свинцовых снарядов, она убивала в них всё человеческое, и даже отсюда можно почувствовать, как рассыпались в прах их детские мечты. Они не хотели больше войны, не желали новых сражений и крови, слишком многое они оставили в это утро на безлюдной и всеми забытой дороге, чтобы уже никогда не вернуться домой прежними людьми. Теперь им хочется лишь тишины и покоя, убежать от всех ужасов, от Стражей, обернувшихся для них ночным кошмаром, от войны и бедствий, от застывших в их умах реках крови. Они будто пробудились от долгого и наивного сна, освободились от тёплых и сладких объятий окутывающего их тумана и попали в новый, но реальный кошмар, где им теперь жить до самого конца. У Стражей больше нет будущего, оно рассыпалось в прах, утекло вместе с потоками крови и мечтами этих парней. Даже те, кому посчастливилось выжить, больше не вернуться к службе, они навсегда покинут свой пост и растворятся среди горечи обыденной жизни. На что рассчитывает Верховный Страж? Какой теперь прок от нового Совета, когда некому больше вести нас вперёд? Король без подданных, командир без армии.

Те, кто ещё сохранил здравый рассудок и бодрость духа, постепенно стекались к дому, который мы уже внимательно осматривали вместе с Вергилием. Стражи всё ещё испытывали животный страх перед этим зданием и тёмным проёмом окна, откуда совсем недавно на них хищно смотрела смерть и холодной сталью дышала в их лица. Они старались не оглядываться и не смотреть себе под ноги, чтобы не видеть, во что превратилась наша колонна, только медленно плелись стройными рядами, продолжая бросать опасливые взгляды в злополучное окно на третьем этаже. Мы разобрали баррикаду у входной двери, и спустя пару минут каждый этаж здания наводнили Ищейки, которые в своей привычной манере обнюхивали и обшаривали каждый уголок и каждую комнату, но не находили ничего, кроме запустения и въевшейся пыли на стенах. Также в первых рядах траурной процессии показались остальные Палачи. Гордой и бесстрашной походкой они ворвались в дом и с остервенением бросились изучать пустующие комнаты. Кира старалась не смотреть в мою сторону, неумело пряча смущённый взгляд, она боялась увидеть в моих глазах свой собственный страх. Как и все прочие Стражи, моя недавняя напарница боялась неудачи, боялась признаться себе, что всё это время рядом с ней был Отступник, и она не заметила этого, не смогла предугадать и остановить. Остаётся только гадать, чего она боялась сильнее всего: меня или собственных ошибок. Кира прошла совсем рядом в грустной отстранённости и поскорее скрылась по лестнице на другом этаже. Вся правая половина её лица оказалась залита чужой кровью, которую даже дождь не смог смыть до конца, что придавало ей совсем печальный вид. Следом за ней в дверях показались Зет и отряд «Харон». Зет сразу же свернул в ближайшую комнату, а Харви с Роном с вызовом посмотрели в мою сторону и также поспешили на другие этажи.

Из Техников прибыл только тот парень, что помог нам в переулке, видимо, ему понравилось работать с Хранителем и он единственный, кто вызвался пойти дальше. Другие Техники уже начали активно помогать раненым и разгребать останки искорёженных фургонов. Через несколько минут среди Стражей разнёсся тихий ропот, они искали Отступников, но нигде не могли их найти. Новая волна безысходности поразила умы многих, кто оказался рядом с нами. «Неужели всё зря?» – послышался среди людей скромный шёпот страха, он продолжал нарастать и гулять по этажам. Каждая новая комната встречала их холодным и равнодушным приёмом пустых бетонных стен, ещё одна весточка в общий обоз отчаяния, который мы волокли по этажам. Этот дом оказался абсолютно пустым, как и все ближайшие здания. Ни одного следа Отступников, ни малейшего намёка на их логово. Но когда ропот превратился из немого вопроса в громкий глас возмущения, нам удалось обнаружить на первом этаже дома, в самом тёмном и дальнем углу, небольшую металлическую дверь, которая настолько заросла пылью, что почти слилась со стеной, и в темноте обнаружить её было крайне затруднительно. Призраки любят бродить в ночи, как гласили детские сказки. Так и здесь они предусмотрительно заколотили все окна и забаррикадировали входную дверь, погружая весь первый этаж в первородную тьму. Дверь была заперта изнутри на засов, чтобы не позволить открыть её нашим обычным способом через чудотворные полномочия Стражей. Очень простой и элегантный способ обмануть коварную систему. В мире, где каждый элемент сдался во власть электроники и подключён к общему ядру, так просто возвести непреодолимое препятствие, использовав простейшую механику. Дверь на ощупь была очень толстой и массивной, а огромный засов с обратной стороны намертво запечатал её, делая невосприимчивой даже для обычного оружия. Обычного…

– У меня есть идея, – воскликнул я, расталкивая уже столпившихся у двери Стражей, стекающихся сюда со всего дома в надежде, что их жертвы всё-таки не окажутся напрасными. – Меч Хранителя страшнее всего не тогда, когда приведён в боевую готовность, а… – Я перехватил найденный у Отступников пистолет в левую руку и снял с пояса эфес меча. – А когда он только готов появиться на свет.

Я заглянул в узкую щель между дверью и косяком, с трудом разглядел, где находится засов, и приставил к двери рукоять меча, прямо на уровне непреодолимого замка.

– Создание! Ну конечно! – послышался восторженный возглас Техника Саши, который также пробивался сквозь толпу людей. – Создание способно уничтожить всё, что встанет на пути нового творения, таков механизм защиты от пересечений, – зачем-то пояснил он всем окружающим.

Ему вдруг стало очень интересно увидеть результат собственной догадки.

– Ты уверен в этом? – осторожно спросил Вергилий, с опаской поглядывая на то место, куда я прислонил выключенный меч.

– Я уже много раз так делал, – с важной миной ответил я и дотронулся пальцами до пластины на эфесе.

Реальность возмутилась у самой гарды, воздух задрожал и сверкнул серебряным светом, когда металлические осколки ворвались в наш мир. Они спешили туда, в дверную щель, на своё законное место, куда призвал их хозяин меча. Но клинок ревнив и беспощаден, он стремится разрушить и поглотить любое препятствие, бессовестно занявшее его пространство. Бетон, металл – всё разрывается в мелкую пыль, становится добычей голодных блестящих частичек будущего меча. Через краткий миг клинок собирается в единое целое и с громким звоном окончательно уничтожает часть двери и засов, который при всей своей хитрости не может тягаться с фундаментальными законами мира, где он вынужден существовать. Воздух снова дрогнул, словно в нём произошёл маленький невидимый взрыв, и дверь послушно приоткрылось. С деловым и победным видом я поднял свой меч, осмотрел его нетронутую поверхность, затем выключил и снова вернул на своё законное место на ремне.

– Это было впечатляюще, – скромно согласился Вергилий. – Надо будет запомнить.

– Позёр, – фыркнув, заключил Рон, только что вернувшийся из обхода дома.

Стражи столпились вокруг двери, напряглись, держа перед собой оружие, но из проёма двери их встретили только сырой холод и непроглядная тьма. За входом показался крутой спуск, старая бетонная лестница, утопающая в темноте и ведущая в неизвестность. Осторожно ступая по ступенькам, мы шли всё ниже и ниже. Мы дрожали, оглядывались, пытались рассмотреть хоть что-то дальше вытянутой руки. Наши лица исказил страх, отразившийся причудливыми гримасами в тусклом свете от десятка включённых Консолей. Оранжевое сияние окутывало всю процессию и сопровождало нас в глубины ада. Но вскоре спуск закончился и лестница упёрлась в ещё одну железную дверь, только теперь она имела более привычный вид с электронным замком, который мы можем открыть без «впечатляющих» действий. Но что-то тронуло мою память при взгляде на эту дверь – простая, незамысловатая, с лёгкой гравировкой на поверхности. Много подобных встречалось на нашем пути, но именно эта пробуждала какие-то спящие воспоминания, будто я видел её уже много раз. Рука привычно тянулась к дверной ручке, всё было как во сне. Я уже делал это, я помню, давным-давно, в школе Стражей. Я отринул от себя странное наваждение как раз в тот момент, когда Вергилий осторожно подошёл к двери и одним прикосновением открыл замок. Затвор щёлкнул, и все, кто стоял за нами на лестнице, разом вздрогнули, с ещё большим усердием впиваясь в рукояти своего оружия.

Хранитель толкнул дверь, и она с лёгкостью открылась, приветливо озаряя нас ярким светом. Но свет не был одинок, он никогда не приходит один. Даже за самым ярким днём всегда следуют тени. Вергилий успел отпрыгнуть от проёма и прижаться к стене до того, как прозвучал громкий хлопок выстрела из помпового оружия и на нас вылетела целая россыпь из дроби. Маленькие смертоносные шарики тяжёлым молотом ударили в грудь одного из Ищеек, стоявшего позади нас в самом низу лестницы. Сбитый с ног неожиданным ударом, он повалился на руки остальным Стражам. Ведомый своими отточенными навыками, Вергилий выскочил навстречу свету и выстрелил в ответ. Призрак, вооружённый дробовиком, вскинул руки вверх, подкидывая своё оружие, и повалился назад, поверженный точным выстрелом Хранителя. Ещё в воздухе он привычно распался на осколки бывшего человека и осыпался на пол. Вергилий заметил позади исчезнувшего Отступника ещё одного, но тот понял, что это сражение ему явно не выиграть, и бросился наутёк, но следующая пара выстрелов настигла и его.

Обозлённый на весь мир от нескончаемой череды засад и поражений Хранитель обернулся посмотреть на поверженного Ищейку, которого продолжали держать на руках его товарищи.

– Бросьте его, он уже мёртв! – цинично и резко скомандовал Вергилий и махнул рукой в дверной проём. – Вперёд, за мной, зачистим этот гадюшник!

Но по толпе Стражей за его спиной снова прошёл тихий ропот, они колебались, трусливо переглядываясь между собой.

– Чего встали?! – рявкнул Хранитель. – Потом похороним убитых. Если не закончим дело, то все ляжем рядом с ним. Вперёд!

С этими словами Вергилий занырнул в яркий поток света из прохода, а я послушно последовал за ним. Остальные Палачи также ринулись вперёд, с криками и руганью подталкивая ропщущих Стражей. Мы вбежали в коридор, залитый приятным белым светом. Он был очень коротким, с несколькими проходами по обеим сторонам и упирался в закрытые двухстворчатые двери. Но когда мы оказались внутри, все разом остановились в изумлении, открыли от удивления рты и закрутились вокруг своей оси, пытаясь подобрать слова к тому, что видели перед своими глазами. Наблюдатели не могли понять нашу задержку и странную реакцию, но остальные узнали этот коридор и эти кабинеты, которые успели выучить наизусть, и этот ласковый свет, каждый день встречающий счастливых учеников школы Стражей. Да, это была она. Я понял, откуда возникло это непреодолимое чувство некогда забытого прошлого, яркие образы, затерянные в закоулках памяти. Раньше они никогда не всплывали так ясно и отчётливо в моём сознании, как сейчас, когда я снова увидел родные стены школы Стражей. Но как такое возможно?

В момент нашего замешательства сквозь людей прорвался Техник Саша и громко присвистнул.

– Ничего себе! – воскликнул он, вскидывая вверх руки. – Вы только посмотрите, один в один! И тут, и тут…

Техник открыл окно своей Консоли и бегал с ней от одной стены к другой, что-то замеряя или сверяя, а затем продолжил восторженно лепетать себе под нос.

– Полная копия! – возвестил он. – Нет, вы представляете? Полная! Это не воссозданная школа Стражей, это её полный отпечаток. Великолепно, никогда такого не видел!

– Что это всё значит? – спросил Вергилий и одновременно с этим указал пальцем на боковые двери, приказывая другим Стражам проверить помещения.

Техник Саша проводил взглядом отряды Палачей, которые врывались в закрытые комнаты, и с интересом заглядывал в них, привставая на цыпочках.

– Великий контур! – странно выругался Техник. – Тут даже помещения и предметы скопированы.

– Техник? – сурово окрикнул его Вергилий.

– Ой, простите, это так необычно. Похоже, что это полная копия подземной части школы Стражей, вплоть до самых мелочей. Не знаю, откуда Призраки взяли всё это. Но это… великолепно. Думаю, они как-то завладели всем кодом и структурой школы Стражей и воссоздали её здесь, на границе Системы, использовав это место как оперативную базу и укрытие. Это сложно описать словами, Хранитель, но кто-то выкрал огромную часть кода из центрального ядра Системы, и, похоже, уже очень давно. Может быть, во время Инцидента Ноль, не знаю. Но украсть – это одно, а внедрить код в другом месте, да ещё и незаметно… Я в полном восхищении! Не представляю, как и кто мог совершить нечто подобное. Это ведь не столик передвинуть, а изменить огромную часть местного района. На такое способен только настоящий безумец или истинный гений. Хотел бы я познакомиться с ним.

– Ты немного опоздал со своим желанием, – грубо отозвался я. – Тот, кто создал всё это, уже мёртв.

– Мёртв? Почему? – немного озадаченно спросил взлохмаченный парень.

– Нет времени больше задерживаться, – проигнорировал я вопрос Техника и обратился к Вергилию: – Нужно двигаться дальше, есть подозрение, что выходов из убежища несколько. Мы можем их упустить!

Хранитель молча согласился со мной и обратился ко всем:

– Стражи, выдвигаемся дальше, действуем быстро и чётко. Не забывайте, вы на территории врага, будьте предельно осторожны и внимательны. Мы потеряли уже достаточно людей за сегодня, теперь настал их черёд. Убивайте каждого, кого встретите на пути, не щадите никого, слышите? Это возмездие, и оно должно быть беспощадным! Вперёд, за нами, уничтожим эту скверну!

Хранитель призывно поднял руку с пистолетом вверх и затем быстро двинулся к широким двухстворчатым дверям. Все Палачи, включая меня, не раздумывая бросились за ним, держа наготове своё оружие, а потом пришла в движение и остальная куча людей, воодушевлённая напором Вергилия. Каждый из них был зол и напуган, но сильнее всех чувств в них пылала жажда мести за своих друзей и знакомых, за всех, с кем связала их судьба и кто успел стать родным. Война – это бесконечные жернова, пожирающие сами себя в таком же бесконечном цикле. Мы боремся со злом, чем нарекаем своих врагов, оголяем зубы, грозясь напасть и разорвать их глотки, а в ответ получаем встречный удар таких же напуганных и растерянных людей. Они видят в нас такое же зло, жестоких убийц, пришедших к ним домой и желающих отобрать их жизни, и мы получаем в ответ то, что заслужили. А затем всё повторяется вновь и вновь. Ослеплённые яростью и болью, видом своих поверженных товарищей мы ещё больше жаждем крови, с новой силой вцепляемся в глотки наших врагов и получаем в ответ новые порции ненависти. В этот момент уже нет людей, которые просто жили и любили, мечтали и покоряли новые высоты, стремились и созидали, теперь остались только голодные до крови и злые от боли животные, что будут убивать и рвать тела всех, кого увидят через кровавую пелену на своих глазах. И это будет продолжаться до тех пор, пока не останется никого: ни победителей, ни побеждённых.

Свирепый поток Стражей ворвался в закрытые двери и хлынул в открывшийся проход. За коридором появился новый, за комнатой другие комнаты, за каждой очередной смертью следовали новые. Самая воинственная часть из нас знала каждые изгибы школы Стражей, каждый коридор и тень, где могли укрыться враги. Их убежище стало для них ловушкой и злой шуткой коварной судьбы. Это война была не по их правилам, больше нет. Теперь Стражи как обезумевшие животные врывались в тесные кабинеты и широкие залы, переворачивали всё вверх дном и убивали каждого, кто встречался на их пути. Выстрелы продолжали поступать со всех сторон, где-то даже шло ожесточённое сопротивление, но Призраков было слишком мало, а ненависть Стражей слишком велика.

Несмотря на это, Отступники встречались очень редко, в основном нас ждало привычное запустение. В комнатах валялось много вещей, оставленных в поспешном бегстве, а в некоторых помещениях, раньше служивших лекционными залами или местами всевозможных тренировок, мы находили множество пустых кроватей, тумбочек, заставленных предметами обихода. Похоже, это были общие спальни, которые покинули совсем недавно. Если на миг закрыть глаза и прочувствовать воздух вокруг, то ещё можно ощутить остатки человеческого тепла и заботы, чем были пропитаны местные комнаты, но приятные нотки быстро таяли с появлением нового Стража, что врывался сюда и переворачивал всё вверх дном в поисках новой цели. Много Призраков успело скрыться из убежища, покинуть его до того, как мы прорвались внутрь через их заградительный огонь. Хотя мы встречали некоторое сопротивление, но скорее это были добровольцы, оставшиеся прикрывать отход остальных, или вовсе те, кто не захотел покидать это место, для многих уже ставшее домом. Я не мог их винить, ведь прекрасно знал это чувство, когда готов на любые жертвы, лишь бы не изменить своим идеалам. Но как же это безрассудно! Они сражались, отчаянно бились из последних сил, но быстро затихали, поверженные молниеносными Стражами. Это были не солдаты и не бойцы, а обычные люди: юноши, мужчины, даже воинственные женщины и старики, для кого смерть оказалась более привлекательным выбором, чем позорное бегство. Они не умели сражаться, а многие, как и Наблюдатели, впервые в жизни сегодня взяли в руки оружие и с яростью в глазах защищали свой дом или скорее тех, кто сделал это место домом.

Я видел глаза Рона и Харви, когда мы вместе с ними врывались в открытые двери, я видел сосредоточенное лицо Зета и напряжённый взгляд Киры, и ко мне пришли неожиданные мысли… вопросы… идеи. Кто эти люди для меня? Друзья, враги, случайные попутчики? Правильно ли мы воспринимаем тех, кто нас окружает? Злой Харви, язвительный Рон, гордая Кира и смурной Зет – всего лишь образы, пустые фантики, в которые я сам обернул этих людей. Я придумал их по первым впечатлениям и продолжил следовать своим заблуждениям всю жизнь. Мы сами выносим поверхностные оценки людям, облекаем их в простые образы и формы и начинаем строить по ним своё отношение. Ведь так гораздо проще, нужно лишь окружить себя миром простых и понятных форм, жить в своём иллюзорном игрушечном мире и двигать эти фигурки, исходя только из личных предпочтений. Пытался ли я понять их, заглянуть чуть дальше за ширму людских миражей? Задавался ли я вопросами о правильности своего восприятия других людей? Ведь человек очень сложная и многогранная личность, его нельзя судить по отдельным делам и поступкам, по случайно брошенным словам или по такому же глупому и шаблонному отношению к другим. Люди – слишком сложные, непостоянные, подверженные влиянию множества обстоятельств, но все привыкли жить в окружении ходячих шаблонов, которые с готовностью раздают направо и налево. Я смотрел на Рона и Харви и видел в них свои детские поступки, глупые образы, которыми их наделил. Я воспринимал их как ходячие карикатуры на самих себя и относился точно так же. Но ведь они такие же люди, они любят, страдают и мечтают, пьют кофе по утрам и о чём-то грустят. Каждый из них не пустое изваяние и поверхностный образ, а настоящая Вселенная, которую нам тяжело понять в её многогранных формах, и тогда мы в бессилии опускаемся до излишне простых карикатур.

Рон – язвительный парень, простой, весёлый, чем-то похож на меня самого, но временами молчаливый и несчастный. В те редкие времена, когда не пускает колкости в мою сторону, он печально смотрит в одну точку и о чём-то усердно думает, с тяжестью в сердце, вырываясь из глубин своих собственных кошмаров. Возможно, в жестокости, издевательствах и злости он прячется от своих мыслей, находит выход для внутреннего горя. Харви наоборот – сильный, высокий и, на первый взгляд, немного глуповатый из-за своего низкого голоса и медленной манеры говорить. Именно таким я его представил и таким детским образом наделил, старательно не замечая, с какой грустью и обидой он смотрит на остальной мир. Он не был глупым, ведь таких не берут в Стражи. Каждый Палач должен в полной мере отвечать за свои поступки, так как на нас лежит огромная ответственность. Однажды я случайно узнал, что Харви любит читать книги, пока никто не видит или когда остаётся один. В его шкафчике в раздевалке я заметил целую стопку старых и потёртых сборников дешёвых романов, которые он зачем-то хранил на работе около душевых, где царит влажный воздух, такой разрушительный для бумаги. Да и кто в наше время читает бумажные книги? Я думал, что они остались только в музее как напоминание о диком прошлом, но Харви предпочитал именно такие. Разве я видел эту сторону их жизней, пытался понять и принять их как людей сложных и многогранных? Нет, ведь это сложно сделать, поскольку они сами не стремятся разбивать закостенелые шаблоны, что сложились вокруг них, и каждый прячет свою человеческую натуру глубоко под маской примитивного образа, и сам играет в этой постановке, страдая от навязанной ему роли.

А вот о Зете сложно сказать что-то иное, он всё так же остаётся для меня неизвестным и скрытным человеком, со своей собственной внутренней трагедией. Мы редко виделись и почти никогда не общались, а своё знакомство с ним я начал по тем историям, что сложили о нём простодушные Стражи. Мифы преследовали Зета со всех сторон, облепили его образ, превращая его сущность в уродливое изваяние, скрывающее от всех свою истинную натуру. Тяжёлая жизнь, смерть семьи, а затем и потеря брата, что был для него единственной и последней связью с этим миром, сделали из него того, кем он стал, – молчаливую и послушную машину для убийства Отступников, ненавидящую всех и вся. Даже Отречение не смогло унять его боль и подавить все воспоминания. Хотя, может быть, это снова мои глупые догадки, но его сердитые глаза и вечно нахмуренный вид, скрывающийся под густой бородой, не внушали особого оптимизма.

Что касается Киры, то под толстым слоем своенравности, порой излишней грубости и цинизма скрывалась добрая доверчивая и весёлая девушка, всё время пытающаяся предстать иной, более мужественной и сильной, чтобы соответствовать мужчинам среди Палачей, и у неё это неплохо получалось. Она часто показывала свой гордый нрав и некую бунтарскую сущность, которая на поверку оказалась только попыткой убежать от самой себя, от той самой милой и влюблённой девушки, кого я однажды встретил в коридорах школы Стражей и, возможно, даже влюбился, но теперь это всё растаяло в прошлом вместе с воспоминаниями. Она мой лучший друг и напарник, даже если не понимает этого до конца, страшится меня, избегает и дуется за мои поступки. Но, несмотря на это, Кира чрезвычайно сильный и волевой человек. И каждый из нас – точно такой же сложный и запутанный клубок собственных чувств и противоречий, с чем мы сами иногда не можем справиться, поэтому прячем их как можно глубже, выставляя напоказ лишь простые и понятные образы. Но готовы ли мы сами понять других людей, начать разбираться в их глубоких душах и встать на их место? Я не могу ответить на этот вопрос, пока не разобрался в самом себе.

Вергилий был среди нас, наверное, самой сложной и противоречивой личностью с тяжёлой судьбой. Очень рано на него водрузили титул Хранителя, наделили огромной властью и ответственностью, что легло невыносимой ношей на его юные плечи. Ему вечно вторили, что он избран спасти Систему от неё самой, навязывали ему роли, которых он не хотел. Я не мог знать наверняка, но чувствовал, как тяжело ему даётся нести это бремя, как его сильная воля трещит и прогибается под всё новыми и новыми ударами судьбы. Он жил среди других Хранителей, что ненавидели его и каждый день напоминали об этом, бросая молчаливые и пренебрежительные взгляды. А Вергилий, как и все мы, мечтал о малом, но в великом. Он хотел просто защищать людей, скрытно вести их незримой тропой, быть путеводной звездой на ясном небе, но среди бесчисленного множества таких же звёзд. Он стремился к людям, хотел общения, друзей, простых человеческих отношений и тяжело переживал своё заключение на вершине башни. Но, как и все Стражи, он отдал всю свою жизнь во имя служения Системе, подчинил свои желания единственной воле и нашим общим идеалам.

Все эти Стражи разные, кто-то хуже, кто-то лучше, но ни один из них не вписывается в те узкие рамки, что я создал для них. Из-за этого у нас часто возникали конфликты и недопонимания, когда я действовал сообразно своим глупым и шаблонным представлениям. Да, они все разные, но сейчас, в данную секунду, они вместе рвутся к общей цели, объединившей нас всех, сплотившей и научившей жить во благо других. Как бы я ни относился к «Харону», я не могу исключать того, что они также горели нашей мечтой и хотели достичь её всем сердцем. Вместе со всеми они неслись в свой последний бой.

С каждым новым коридором и выбитой дверью подземное убежище всё больше ветвилось, а перед нами открывались всё новые проходы и комнаты. Толпа Стражей быстро редела, расползаясь по многочисленным комнатам и направлениям, даже Кира с Зетом затерялись где-то позади меня. На передовой атакующей волны остались только я, «Харон» и пара Стражей, которые с оружием наперевес ворвались в ближайшую комнату, а также Вергилий, но он убежал настолько далеко вперёд, что я успел заметить только его плащ, сверкнувший за углом. Я подошёл к очередной двери, напомнившую мне одну из моего видения, где Наставник учил меня правильно использовать оружие. С силой я ворвался внутрь, держа наготове свой пистолет, и обнаружил небольшую комнату, состоящую из двух кроватей с тумбочками, за одной из которых прятался юноша лет шестнадцати. Он был совсем ещё юн, почти ребёнок, он сидел на полу за тумбочкой и плакал, прижимая к груди свои колени. Увидев меня, он затрясся от страха и выставил вперёд руки.

– Нет, нет, прошу, я ничего не сделал, не убивайте меня! – Ребёнок ревел, захлёбываясь слезами, и со страхом смотрел в дуло моего оружия. – Нет, не убивайте, пожалуйста…