Балаганы Белокамня

– Хорош препираться! – тут же встрял Арнолиус. – Великий Кузнец! Ну хоть раз вы можете посидеть тихо и мирно?! Без извечной ругани, препирательств и разборок между собой?! За что мне такое наказание?!

– Да иди уже, шеф! – прервал причитания гнома Эванс. – Будь спокоен – к твоему возвращению все будут живы. Жрать уже хочется, сил моих нет!

– Ты! – начал раздавать приказания подопечным Арни, ткнув пальцем в сторону Ковриги. – Свои разборки с де Греем отставить! Если не можете свои личные проблемы не выносить на люди – прочь из труппы! Эванс! Хватит подначивать Зингара, иначе я лично тебе в глаз засвечу! Нира! Хорош строить глазки тем караванщикам! Не хватало ещё, чтобы нас приняли за кочующий бордель и не потянулись сюда за развратом! Вира! Свои тренировки с мечами отставить! Не хватало ещё, чтобы нас приняли за грабителей! Нагишом в озере не купаться, с кочевниками в азартные игры не играть, никого не задирать, и…

Гном обернулся, когда услышал, что кто-то приближается со стороны стоянки торговцев. Его подопечные также посмотрели в том направлении, наблюдая за двумя кочевниками в туниках и галабеях – длинных (до лодыжек) рубахах из хлопчатобумажной ткани с широкими рукавами, без воротника и пояса. Венчали макушки обоих мужчин белые куфии с чёрными удерживающими обручами – традиционные головные уборы из платков, распространённые среди пустынных путешественников и жителей. Приблизившись к лагерю артистов, оба замерли в небольшом отдалении, явно смущённые вниманием такого большого количества пар глаз. Особенно смущали настороженный взор рычавшей Сорбонны и обоих голов исполина, который даже сидя на своей пятой точке с бочкой воды в руке был выше любого из визитёров.

– Да? – мягко осведомился у прибывших Арнолиус. – Что такое?

– Меня зовут Салим, – слегка поклонился один из мужчин. – Я начальник охраны каравана славного Ильшаза, и я просто обязан узнать, кто вы такие и для чего остановились в опасной близости от нашего лагеря.

– Что ж, Салим, – кивнул гном, выходя вперёд. – Имени тебе своего, уж извини, не скажу – не принято это у гномов, а это моя цирковая труппа. Неужели мы так похожи на разбойников, что вам понадобилось приходить ради этого сюда самолично?

– Эм-м-м, – пожевал губами кочевник. – Нас смутил ваш великан. Такие как он редко, э-э-э…

– Чего редко? – насторожился тут же Роберт, когда понял, что речь зашла про него с братом.

Как мы уже упоминали ранее, эттин, а особенно Роб, никогда не отличался повышенным терпением или любыми намёками в свой адрес, поэтому и теперь начал закипать, когда понял, что его приняли за обыкновенного дикаря-налётчика.

– Тише, Малыш! – повернулся к нему Арнолиус. – Он не хотел тебя обидеть! Не хотел ведь?

– Ни в коем случае! – испуганно сглотнул Салим, начиная энергично мотать головой.

– Но у него это почти получилось! – нехорошо усмехнулся Роберт.

Руперт тут же склонился к уху брата и что-то стал туда нашёптывать, отчего улыбка на лице Роба стала напоминать оскал хищной акулы. Хотевший было остановить Малыша Арнолиус передумал – Рупу он доверял больше, нежели его брату, а посему позволил гиганту и дальше продолжать разговор.

– А обиды следует смывать только кровью! – продолжил Роб. – Ну или вином, на худой конец!

– Э-э-э! – попятился назад Салим. – Но я же не намеревался вас оскорблять, да?

– Так что, вина не будет?! – нахмурился гигант, отчего начальник охраны едва ли не затрясся мелкой дрожью.

– Нет! – нашёл, наконец, в себе силы отказать пришелец.

– А если я разозлюсь?! – нахмурился ещё сильнее эттин.

– А вот угрожать нам не надо, уважаемый! – поддержал Салима его спутник. – У нас в караване всё же одних охранников только полсотни, не считая мага. А вы, неведомый гном, придержите своего сотрудника, кабы не дошло до беды!

Понявший, что разжиться дармовой выпивкой не удастся, Арни осадил Малыша, после чего продолжил разговор.

– У нас и в мыслях не было никого грабить или затевать ссору. Мы всего лишь бродячие артисты, которые ищут достойную публику для показа своих выступлений.

– Но вид у вас довольно лихой, – тем не менее заметил Салим. – Ваш медведь и великан в ранах, у вас есть молосс, который один стоит двоих, а то и троих отменных бойцов, а фургоны ваши явно в беспорядке.

– На нас напали неподалёку от оазиса, – пояснил Арнолиус. – Кстати, об этом я и хотел сообщить вашему начальнику и переговорить с ним кое о чём ещё. Вы меня не проводите к его шатру?

– Ладно, – кивнул начальник охраны. – Только оставьте всё своё оружие тут. Мы вас всё равно обыщем. Следуйте за нами!

– Смотрите у меня тут! – грозно сверкнул глазами на остающихся подопечных Арнолиус, после чего снял с пояса кинжал, нагоняя уходящих прочь караванщиков.

– Смотрите у меня тут! – передразнил его Коврига, входя в образ мима, пародируя не только голос, но и все жесты начальника, после чего такой же походкой прогулялся за ним следом.

– Надеюсь, дяде Арни удастся купить у них еды! – вздохнула Лира, в животе которой грустно взревел небольшой мастодонт.

Коврига тотчас передразнил её вздох, на что девушка отреагировала, высунув язык. Естественно, что Зингар повторил и этот жест, и Лира попросту отвернулась от него, зная, что мим иначе от неё всё равно не отстанет. Она достала из фургона своего ручного паука, который держал в своих лапах большого мотыля – вот уж кому от голода умереть не суждено, так это ему – везде найдёт себе пропитание!

– Твой Мягкоступ сегодня меня здорово выручил в бою! – заметила Нира, на плечах которой устроился её удав, желавший согреться от ночного холода.

– Это он умеет! – кивнула сестра, любовно наглаживая своего ужинающего питомца по его волосатой головогруди.

– А вот и костёр готов! – улыбнулся Эванс, которому удалось, наконец, совладать с огнивом.

Все с удовольствием присели поближе к огню, и лишь Атос и Назин не спешили приближаться к остальным. Первый из-за своего увечья предпочитал не двигаться лишний раз, а полуэльф что-то писал в своём талмуде в свете фонаря, сидя на краю телеги.

– Эй, парни! – позвал их Эванс. – Айда к нам! Атос, тебе помочь?

– Лучше бы ты мне в бою помог! – хмыкнул тот. – Тогда бы, глядишь, и кости бы у меня остались целы!

Услышавшая это Вира лишь хмыкнула, поскольку всегда считала барда отъявленным трусом, и не понимала, что же такого в нём в своё время нашла Нира, решившая переспать с этим повесой.

– Опять, поди, отсиживался в фургоне?! – усмехнулся Роберт, презрительно щурясь в сторону де Грея.

– Я?! – деланно ужаснулся тот, после чего гордо выпятил свою грудь. – Да не престало мне прятаться перед лицом опасности! Я мужественно защищал нашего автора и благодетеля от опасностей и невзгод!

Тут он указал на полуэльфа, который насторожился, услышав, что про него завели разговор.

– Ведь так, Назин?! – тяжёлым взором пробуравил он полукровку.

О, как хотелось тому сказать и заявить всем во всеуслышание, как хвалёный Эванс де Грей визжал в фургоне наравне с ним самим, а потом и вовсе забился под лавку и позорно обмочился, когда по полю битвы прокатилась холодная волна могильного страха. Желание было таким мощным и настойчивым, что он едва не рассказал правды. Но терпеть потом от барда его колкости и зуботычины, которыми тот легко мог награждать Назина наедине, полуэльф не захотел, поэтому просто ограничился одним лишь кивком.

– И скольких же ты убил, герой?! – усмехнулся Роберт, в то время как Руперт с шумом пил из бочки-кружки, отчего вода немного пролилась великану на грудь.

– Ни одного! – так гордо заявил менестрель, словно сразил всех нападавших орков единолично. – Но даже при таком раскладе, я защитил более слабого и беспомощного! За меня снаружи фургона сражалась Сорбонна, разве этого было мало?!

– Трус! – презрительно фыркнул Роб, в то время как его брат отставил опустевшую бочку в сторону, скрипуче рыгнув.

Звук вышел таким резким и сильным, словно прозвучал небольшой взрыв, и это вызвало приступ небольшой паники в лагере караванщиков неподалёку, которые решили, что на них напали. Люди вскакивали с песка, выскакивали из палаток, и всё лишь для того, чтобы дозорные велели им успокоиться и возвращаться по местам.

– А сам-то скольких уничтожил? – поинтересовался у эттина де Грей. – Ах да! Можешь не отвечать! Я же вспомнил, что дальше дюжины ты считать не умеешь!

– А вот и умею! – оскорбился Руперт.

– Засранец! – оскалился Роберт.

– Так скольких ты уничтожил, а?! – усмехнулся Эванс. – Молчи, Руп! Дай брату сказать!

Это было самым настоящим вызовом, поскольку все и без того знали, что читать и считать умеет только Руперт, в то время как его брат не желал учиться этой науке, предпочитая этому праздность и обжорство.