«Я жил тогда в Одессе пыльной…»

Искал подолгу исцеленья
Своей душе среди народов,
Что в первобытной тишине,
Где сам народ не ведал гнёта
Ни от лица своих соседей,
Ни от лица своих вождей.
Там дух культуры не внушали,
Не обещали райской кущи,
Но жили люди, как цветы,
Ценили мысли и поступки,
И дух натуры, пламя страсти,
Не подчиняясь ничему.
Он облекал, как светлый скульптор,
В ту поэтическую форму
Всё идеальное, что знал.
Любой читатель, как ни думал
О жизни лорда и поэта,
Всегда величье находил.
Хотя он в бога и не верил,
Благочестивым был в стихах —
Писал об искренности сердца
И о душевном вдохновенье,
Всех тех, кто с верою живёт.
Живя, страдал в несчастном браке,
И, наслаждаясь, знал в избытке
Любовь доступную, но, всё ж,
Писал о женском благородстве,
О нежной верности до гроба,
О счастье искренней любви…)
Блажен поэт, кто духом нищий
И в вечных странствиях по жизни
Узреть стремится суть вещей.

«А здесь природа ликовала…»

А здесь природа ликовала,
Теплом и солнцем помогала
И осень чудная была…
Как мне, призрев свои сомненья,
К суровой деве подступиться?
Того я искренне не знал.
Смотрел душой на Катерину,
И говорить хотелось Катя
Чтоб ею думать и дышать.
Я говорить хотел Катюша,
Всечасно жить, дарить утехи —
Ласкать и нежить, целовать,
Чтоб с ней делить её невзгоды,
Чтоб и она была со мною,
Как благоверная жена;
Хотел делить с ней радость жизни,
Делить минуты огорченья
И от несчастий защищать…
Она ж читала по-английски
И без труда переводила
На близкий нам родной язык.
Я слушал Катю, и казалось,
Что пред собой невольно вижу
Одну из ярких героинь.
Наверно, Лейлу из «Гяура»?
А вдруг Медору из «Корсара»?
Кто ты, Раевская, скажи?
Возможно, дева Сарагосы,
Как светлый лучик Чайльд-Гарольда?
Всё тщусь загадку разгадать
И в чистоте представить образ,
Увидеть искренность желаний
И грубой жизни правоту.
В своём уме держу картины
И пыль забвения стираю —
Я помню встречи. Не забыть
Уста вишнёвые Катюши —
Ах, сколько нежности и ласки! —
Не устоял бы и Шекспир!
Как Беатриче, факел мысли
И поэтического слова,
Екатерина без обид
Меня вела сквозь дебри слухов,
Оберегала от наветов
И нашу дружбу берегла…
Когда пришлось Гурзуф оставить —
Врачует воздух путешествий, —
Я образ Кати увозил.
Когда же был в Бахчисарае,
Ходил по дворикам с надеждой,
Слёз не осушит мой Фонтан;
Когда слеза, из скал возникнув,
Стекала вниз, за ней – другая:
Слеза стекала за слезой…
А был я раньше в Кишинёве
И близко знался с генералом,
А генерал тот был Орлов.
Как полагал, лишь друг Раевских,
Привыкший жить по-фронтовому,
Но, вышло, подлый человек.
Он сделал Кате предложенье,
Когда Раевских я покинул,
И дева приняла его.
Как я узнал, мне стало больно,
Так будто нож всадили в спину.