Приключения поэта в заколдованном лесу

– Всё так, Евсей Макарыч!

Дедок, призадумавшись, пожевал губами.

– Хорошо! – раздвинул он губы в широкой и надо сказать приятной улыбке. – Ты – парень добрый, открытый, честный – понравился мне! Я давно за тобой наблюдаю, когда ты приходишь в лес! Вижу – лес любишь, ведёшь себя культурно… Так уж и быть покажу тебе нашу потаённую, настоящую, скрытую от глаз людей, лесную жизнь! Увидишь её в истинном свете, а так же её настоящих обитателей! Смотри, не пугайся! И никому об этом не вздумай сказать! Леший сделал лицо строгим. Потом – как в сказке – хлопнул в ладони три раза.

Рядом с ним появилось ещё одно сказочное существо. Маленькая коровка, размером раза в три меньше настоящей. И раза в два меньше пони.

Дедок резво спрыгнул с корневища, погладил коровку по боку.

– Стой спокойно, милая! Дадим немножко молочка этому молодому человеку?

Коровка расплылась в улыбке показав крупные белые зубы. Посмотрела на парня добрыми, большими, красивыми коровьими глазами. Ресницы у неё были длинные мохнатые, любая супермодель лопнет от зависти, какие были ресницы у сказочной коровки. Кивнула головой в знак согласия. На шее у неё зазвенели колокольчики.

Артём это новое сказочное чудо природы разглядывал во все глаза.

Его поразило, что коровка, мало того что была белой, ещё и в цвет берёзы – с чёрными продольными метинами.

Лесовик забрался под сказочное домашнее животное, где вымя, и ловко стал её доить в глиняный горшок, непонятно когда появившийся у него в руках.

Пока он её доил, коровка блаженно терлась головой о ствол дерева и довольно мычала.

Через несколько минут леший уже стоял перед парнем и протягивал горшок с волшебным – как правильно понял Артём, – молочком.

Ему пришла неожиданная мысль: может я не первый вступаю в контакт со сказочными жителями! Может и соседка «Зинка» с этими фантастическими лесными квартирантами общается, вон по сколько грибов – по целой корзине приносит одних белых, словно они ей по заказу, как в ресторане!

– И что, много вы нашему брату показываете истинный настоящий лес и его обитателей?

– Что ты, – замотал головой леший, очень редко и в виде исключения! Вот как тебе, любящему лес, и не причиняющему вреда без надобности.

– И ещё, – сказал лесовик, – в лесу можешь встретить избушку на курьих ножках. В ней живёт Баба- яга. Можешь зайти в гости, если будет желание…

– А она меня, того… не посадит на лопату и не сунет в печь, чтобы приготовить жаркое, вспомнил Артём классическое изложение сказки.

– Боишься?

– Есть маленько!

– По обстоятельствам, вьюноша!

– Как это?

– Если понравишься бабуле, то может и чаем угостить, и подарок сделать!

– Брось, Макарыч! – вклинилась в разговор коровка, – запугаешь парня! Не бойся, Артём, она хоть и Баба- яга но тоже – женщина! А любая женщина, даже если она и баба- яга, руководствуется с мужчиной в разговоре иными принципами! Это только в сказке она сразу стремиться посадить молодца на лопату и сунуть в печь, а в реальной жизни совсем по другому!

– Не понял! – у поэта совсем голова пошла кругом. Ещё и коровка заговорила! Не слишком ли много впечатлений! Вот это зашёл в лес на часок за грибами!

Берёзовая коровка хлестнула хвостом по боку, почесала копытом задней правой ноги вымя и продолжила разговор:

– Не понимаешь? Она же – женщина! А чего любят женщины, когда разговаривают с мужчинами? Чтобы они говорили им красивые приятные слова! Они у вас комплиментами называются! Я вот тоже женщина или дама, как говорят в ваших современных больших городах, нас тут одна кикимора, то есть дамочка из такого города просветила: сейчас и в самом деле стала кикиморой, на етишкином пруде живёт, кстати, не советую туда ходить, там у наших кикимор клуб по интересам… Так вот, я тоже, в некотором смысле – дама, только животного племени! Какой-бы, ты, мне сказал комплимент?

– Ну-у-у, – Артём совсем ошалел, таким дамам – сказочным коровкам ему комплиментов делать ещё не доводилось. Он бывшим женам-то эти компл’ы делал по большим праздникам, несмотря на то, что писал неплохие стихи. – Я бы сказал, какая вы изящная, миниатюрная, с редкой красивой расцветки шерстью, дамская коровка!

– Хорошо сказал, сразу видно, что поэт! – заулыбалась коровка. – Так что если надумаешь зайти к Бабе- яге, вежливо постучи в дверь, она спросит: «Кто там?», ты ответишь, скажет: « войди», а когда войдешь, не забудь вытереть о половичёк за дверью ноги, и добавить, к примеру, какая вы Баба- яга приятной наружности дама, я таких и в городе не видал среди обыкновенных дам, какие у вас красивые черные глаза, какая стройная фигура и т. д. Ей тоже надоедает одной днями и неделями сидеть в избушке – ругаться с чёрным котом… Да, у неё и кот есть! Кот говорящий, как и все обитатели нашего леса: если и он чего- нибудь спросит, отвечай, а если подойдёт, погладь его и, не бойся, когда увидишь – из его шкуры искры посыплются. Хочется поговорить, особенно с человеком, допущенным до сказочной реальности леса. С лешими-то, и с кикиморами она не очень любит общаться!

– И ещё, – добавил леший, – у меня к тебе будет одна небольшая просьба…

– Какая? – насторожился поэт.

– Когда пойдешь по этой тропинке… да, вот ещё что: если всё-таки надумаешь зайти к бабе- яге, на избушке должен быть флюгерок в виде красного петушка, а сама избушка – классическая – на двух куриных ногах… Так вот, – после всего, что увидишь, и не увидишь в том числе, эта тропинка приведёт тебя к болоту – оно особенное, его узнаешь по лилиям, растущим около берега по всей овальной окружности, там живёт водяница…

Кто, кто? – перебил Артём лешего.

– Ну, это такая девушка или женщина, которая утопилась с горя от несчастной любви. Так эта водяница – зовут её Марион, дочка помещика, жившего на отшибе лет сто назад, влюбилась в корнета – проездом тут был, – начали они встречаться в лесу на поляне, около этого озера, тогда оно было озером; встретились несколько раз, он ей такие романсы всё на гитаре играл: «Не жалею, не зову, не плачу, всё пройдет, как с белых яблонь дым…» А потом он, значит, её… того… понял, да? Прямо на этой поляне… Я всё видел, за берёзой стоял, и как он её стал обнимать- целовать, повалил на траву, задрал платье… На ней такое помню, красивое шикарное было платье от модного французского портного – она потом рассказывала… Значит, сделал своё дело подлец- мерзавец (ударение на -ец) и бросил, уехал в Санктд- Претенбургк, – у вас есть такой город? не захотел жениться! Она с горя – не мудрствуя лукаво – и утопилась… Кикиморы рассказывали, прибежали ко мне: " Макарыч, страх что творится на дальнем озере-то, где лилии растут, дочка помещика утопла!» Они своими глазами всё видели: вечером, уже на небе луна взошла, они в карты играли на кочке с водяным Спиридоном, по носу ему щёлкали, поэтому он у него всегда такой лилово- багровый, как зальцбургский заяц, да ещё от самогона… Кстати, может, его тоже встретишь, на кочке сидит посреди болота, на балалайке похабные частушки поёт – не обращай внимания… Вдруг видят: девица бежит в одной ночной сорочке, прямо с крутого берега в воду – бултых, только лаптёнки на поверхность всплыли… Такая вот грустная история! Леший вздохнул от такого печального воспоминания. – Так вот, отнесёшь Марион вот эту – он вытащил из кармана изящную, маленькую, размером с ладонь, блестящую чёрным лаком шкатулку с красивым рисунком на крышке. Типа, какие поэт видел у них в магазине продавали, похожие на палехские миниатюры. Смотри, её не открывай!

Как в реальной сказке со мной такие происходят удивительные вещи!

Леший протянул парню жбанчик с молоком. – Пей, если не передумал. Смотри – семь глотков, не больше: считай внимательно!

Артём взял горшок раза в два меньше деревенского, – у них тоже остались настоящие глиняные горшки и кувшины, – коричневого цвета, покрытый лаком и разрисованный яркими золотыми и красными цветами – с понтом хохлома, подумал, кто это у них тут художник, и поднёс к губам…

– Макарыч, – добавила коровка, – скажи ему, чтобы через три часа был у этого дерева! И дай сиреневый клубок на всякий случай, если заблудится!

– Не заблудится, – возразил Макарыч, – он лес хорошо знает!

– Всё равно – дай! – упрямо мотнула головой лесная коровка и хлестнула хвостом по правому боку, словно её укусил слепень.

Ни хрена, – Артём замер, – вот это компания! Тут без молока может сразу «баклажан протухнуть!» (Т.е. можно с ума сойти. Слэнговое словосочетание сейчас по ходу писания придумал!)

Леший достал из накладного кармана кафтана маленький клубок и протянул парню.

На вид обыкновенный клубок из сиреневых шёлковых ниток, из каких его мать вязала носки, только из шерсти. Сунул его в карман.

Поднёс к губам горшок с молоком. Может не надо, слабо возразил внутренний голос.

Надо, Артёмчик, надо, откуда-то сбоку шепнул другой ехидный голос.

Дедок с любопытством наблюдал за ним.

– Стой! – вдруг остановил он парня. Чуть не забыл самое главное! Хлопнул ладонью по лбу, – память совсем дырявая! Запомни ещё такую деталь: когда придёшь через три часа, прислонишь руку к стволу и скажешь: – Дед Евсей не ленись, мне скорее покажись! Я выйду и сниму с тебя молочный дурман.

– Дед Евсей не ленись, мне быстрее покажись! – как в трансе повторил Артём.

– Не быстрее, а скорее! – подняв палец поправил его лесной дедок. Так из-за одного слова можешь себе большую хавронью подложить! Так вы, молодёжь, из-за одного неправильно сказанного слова жизни себе коверкаете!

– Не быстрее, а скорее! – на автомате повторил собиратель грибов, подумав: что теперь из всего этого приключения может получиться, но отказываться было уже поздно. В голове – каша из инструкций, какие ему выдали леший с лесной коровкой. И чего- нибудь забыть немудрено!

Сделал семь глотков.