Бас, Кулак и Гитара

– Принципиально не помню! – гордо ответил Адольф. – Я им что, нанялся, знать их имена и фамилии? Пусть мою сперва выучат, тогда, может, и я… – он дребезжаще хихикнул.

– Тогда за оптимистический задор? – Джон с мрачным лицом поднял свой стаканчик.

– За него! – я присоединил свою посудину. – Где, кстати, твоя обсерватория, Адольф? Ее с моря-то видно?

– А як же! Если отойти к самому берегу или отплыть, скажем, на катере, то обязательно разглядите. Такой белый шарик.

– Ага, видел такие! Не помню где, но видел.

– Так они здесь всюду. Возле той же Ялты их чуть ли не дюжина, а здесь она одна-единственная.

– А почему – шарик?

– Хрен там, шарик! Это издалека, а вблизи… Вблизи моя обсерватория – все равно что задница. Белая и пухлая!

– Как в той сказке, да? Шел мужик, попу кивал. Чем мужик попу кивал?

Адольф рассмеялся.

– Да нет, правда! Глянешь иногда утром, и прямо оторопь берет. Торчит этакая среди гор и лыбится! А после доходит: это ж вызов, парни! Самый натуральный!

– Да брось ты!

– Точно вам говорю! Во-первых, форма, во-вторых… Мы же за НИМ подглядывать вздумали! Понимаете? Словно в замочную скважину.

– Ничего себе – скважина! От горизонта до горизонта!

– Дело в другом. Скважина – это все наши хитрющие линзы и рефлекторы. У меня рассуждения простые… Что положено человеку от рождения? Два глаза, два уха и совесть, правильно? Ан, нет! Нашему брату мало, – давай выдумывать радио— и телескопы. И ведь не из любопытства, – из жадности! Что нам в том космосе, если разобраться? Лет этак через десять, один хрен, завалим себя жрачкой и электронным хламом по самую маковку. Не пшеницу же нам в том космосе высеивать! Вот я и спрашиваю, куда рвемся? На фига?..

– Не Гоголь, но тоже хорошо, – одобрил Вараксин.

– За космического философа Адольфа! – Джон проворно разлил по стакашкам вино. Дело свое он знал.

– Это ты в точку! – «космический философ» хлебнул и поморщился. – Хотя, правду сказать, не астроном я, ребятки. То есть, учился когда-то на астронома, но как выучился, так и пошли все эти пертурбации. Свобода слова, сухой закон, коммерция… А знаете, сколько получал астроном в те времена? – он горько усмехнулся. – Оклад – ровнехонько девяносто! С разными там надбавочками – иногда до ста двадцати набегало.

– Нехило!

– То-то и оно! В общем сбежал. Как послабело в законах, так и двинул в коммерцию. А что? Ума много не надо, арифметика второклашек. Купил – продал, деньги – товар – деньги. Все по Марксу с Энгельсом.

– Ну?

– Вот вам и ну! Все бы ничего, да только слабачком я оказался. Расширяться не захотел, думал, проживу на средний достаток. Куда мне миллиарды? Да хрен там! Только-только приоделся, квартирку с машиной купил – и шарах!.. Справа налогами гвозданули, слева – господа беспредельщики подперли. Дескать, либо делись, либо сваливай. Только я им что, нанялся? Делиться со всем миром?.. Решил поюлить. Дураки ж, думаю, узколобые. И там, и там. А я человек образованный, неужто не выкручусь? Вот и вляпался. Подставили на одной сделке, а там и счетчик включили. Теперь-то я дотумкал, не деньги им были нужны, – конкурента устраняли. Вот и устранили. Отдал им квартиру с колесами, разделся, а там и рванул снежным человеком обратно в горы, – Адольф кисло улыбнулся. – В горах, парни, покойно, хорошо. Только что холодно зимой, и с электроэнергией частенько перебои. Раньше ветряк работал, батареи постоянно подзаряжались, так поломали какие-то верхолазы хреновы. И кому мешало?..

– Значит, сейчас ты там круглый год обитаешь?

– Зачем же, сменщики есть. Точнее, были. А в общем у кого какой контракт. Раньше вообще на три-четыре года сразу вербовались, аванс хороший давали. Это сейчас инфляция, так что не рискуют. Договор подписывают максимум на шесть месяцев.

– Скучно, наверное?

– Бывает… Потому и спускаюсь. Я им что, нанялся торчать круглые сутки! Как надоест, одеваюсь в цивильное – и вниз. Пивко там, подружки, то-се. Книги у местных торгашей покупаю. Иногда рюкзаками с собой уношу. Уж целую библиотеку собрал.

– Ну, а место там у тебя найдется? У нас вообще-то с собой палатка.

– Да, Господи, конечно, найдется! О чем речь! Целый вагончик пустует. Раньше в нем бригада строителей кантовалась, теперь никого. Еще есть комната для гостей, и тоже вполне неплохая. Удобства, правда, во дворе, зато все остальное функционирует. И свет, и отопление, и телевизор… – Адольф оживился. – У меня ж там высота! Принимаю что хочу. Тут внизу семь каналов, а тамочки я больше сорока ловлю. Хоть Турцию, хоть Пакистан с Китаем! Антенну спутниковую отладил – и никаких проблем!

– Что ж, Бусуманск – город крохотный. Затеряться в нем проблематично… – Вараксин задумчиво выставил на стол локти. – Пожалуй, и впрямь наведаемся мы к тебе в гости, уговорил.

– Значит, хана гастролям? – Джон нахмурился.

– А ты думал, нам позволят еще раз выйти на площадь?

– Факт, не позволят! – радостно кивнул Адольф. – Ко мне надо, ребятки, наверх!..

– Далеко это?

– Не очень. Я ведь уже говорил: заветными тропками – часа три ходу.

– Ну, а когда двинем?

Вараксин посмотрел мне в глаза.

– Да прямо сейчас и тронемся. Если насчет Мулы все правда, то долго телиться они не будут.

– Точно, – поддакнул Джон. – Мочканут и кинут в море. Как чекисты тех одесситов. Сейчас это проще простого.

– Зря мы Элизу одну отпустили, – заметил я. – Надо было мне с ней сходить.

– Она сама настояла, – Вараксин озабоченно потер лоб. – Хотя, наверное, ты прав. Может, и вовсе следовало бросить палатку здесь.

– Я ж вам, ребятки, толкую! У меня одних вагончиков – несколько штук. На фига вам палатка? Есть и комната для гостей. Вот такие условия! – Адольф показал большой палец. – Четыре койки, батарея, радиоузел. Телевизор ко мне будете ходить смотреть. А книг, я уже толковал, сотен пять, наверное, наберется. И не какой-нибудь хлам детективный, – исключительно литературные столпы, серебряный и золотой век!

– Ну-ка, ну-ка! – великий книгочей Леха Вараксин заинтересованно подался вперед. Глаза его блеснули.

– Может, и Фаулз имеется с Гроссманом?

– Фаулз!.. – Адольф передернул плечом. – О чем речь, милая! Не только Фаулз, – Камю с Хаббардом есть. Даже Гайто Газданов, если ты, конечно, о таком слышал.

– Не понял! – Вараксин заволновался. – Это что же, тот самый Газданов, что воевал в доброармии, а потом работал таксистом в Париже?

– Ты гляди! – Адольф умилился. – И молодые, выходит, читают?

– Что у тебя из него? Повести или рассказы?

– У меня, милая, – снисходительно проворковал Адольф, – трехтомник Газданова! Три толстые солидные книги – без мускулистых идиотов на обложке, с нормальным человеческим шрифтом.

– Класс!

– Ну так! Я тебе что нанялся, журнальчики потрепанные собирать? Я, милая, книги люблю. Настоящие! – Адольф не то чтобы приосанился, но тощая его фигурка чуток выпрямилась, грудь подалась вперед. – Сколько я за него выложил, не скажу, испугаешься. Но все одно не жалею. Это тебе не Солженицын какой-нибудь, хотя и последнего тоже на полках имею. «Красное Колесо», «Архипелаг Гулаг» и прочее.