Союз молодёжи

– Маш, – после двадцати минут молчаливого созерцания еле слышно сказал Вадим.

– Что? – так же негромко откликнулась она.

Вадим перевернулся на живот, подполз к жене ближе, прильнул к её лицу и застенчиво произнёс:

– Может, это?.. – он игриво подёргал бровями и улыбнулся.

– Чего это? – переспросила Маша.

– Ну, ты же романтики хотела, да? – продолжил Вадим тихим заигрывающим тоном и придвинулся к ней ещё ближе.

– Сурок! – возмущённо сказала Маша и чуть оттолкнула его от себя. – Я ему о высоком, а он… – осуждающе добавила она, звонко хихикнула, прищурилась и насмешливо спросила: – А ты на высоте три тысячи сто метров над уровнем моря сможешь? Пожалей себя, Вадим!

– Ах, вот как! Думаешь, не смогу, да? – шутливо воскликнул он.

Маша притянула его к себе, страстно поцеловала в губы и нежно сказала:

– Иди, ставь палатку, романтик!

В этот день Вадим и Маша больше никуда не пошли. Сначала они лежали в объятиях друг друга, потом гуляли вдвоём вдоль разливов реки, взявшись за руки, а позже, сидя на отвесной скале над их лагерем, ели сухое печенье, запивали водой и смотрели на заходящее солнце, окрашивающее всё вокруг в багровые тона. Когда ночь опустилась на горы, они забрались в палатку, прячась от холода, и долго лежали в тёплых спальных мешках, влюблённо глядя друг другу в глаза при свете маленького фонарика, подвешенного к потолку, пока не уснули.

Маша спала беспокойно. Сказалось отсутствие возможности побывать на альпинистских сборах в начале лета – её организм за год совсем забыл высоту. Она ворочалась, прижималась поближе к мужу в надежде избавиться от озноба и навязчивых снов, часто просыпалась и думала: «Как же хорошо, что мы не пошли выше». Вадим же, отлично акклиматизировавшийся за целое лето в горах, спал спокойно и крепко всю ночь, не подозревая о том, что жене нездоровится.

Он проснулся ещё затемно. Стараясь не шуметь, выбрался из спальника, надел на лоб фонарик, снятый с потолочного крючка, и вылез наружу. Вне палатки было холодно и неуютно. Ему вдруг захотелось вернуться обратно, забраться в спальный мешок и спать до тех пор, пока не взойдёт солнце и не обогреет своим теплом их полянку. Но он прогнал эту мысль, потянулся всем телом, подняв голову вместе с руками вверх, и взглянул на чёрное ясное небо, усыпанное тысячами звёзд. Затем Вадим включил фонарик, бесшумно вытащил из тамбура палатки свой рюкзак, выложил на землю всё необходимое для приготовления завтрака, взял зубную щётку, котелок и направился к реке. Там он умылся, почистил зубы, набрал ледяной воды и вернулся к лагерю.

Маша проснулась, когда ароматы овсяной каши с кусочками сушёных абрикосов и кофе проникли в её плотно застёгнутый спальный мешок. Она поводила носом, почувствовав знакомые запахи, медленно поднялась и неохотно вылезла из палатки. К моменту её пробуждения небо над хребтами в том месте, где всходило солнце, уже окрасилось в фиолетовый цвет, а горы отделились от небосвода всё ещё чёрными, но уже хорошо различимыми силуэтами.

– С бодрым утром, – шутливо сказал Вадим и посмотрел на Машу.

Она зажмурилась от яркого света фонаря на его лбу, направленного прямо на неё, прикрыла лицо рукой, буркнула что-то невнятное и, ёжась от холода, стала возле палатки.

– Светает, – сказал Вадим и посмотрел в сторону, где вставало солнце, затем снял с газовой горелки котелок с кашей, поставил его на камень рядом с собой и сказал: – Пора завтракать, соня!

Маша, не говоря ни слова, лениво подошла к мужу и протянула руку. Своё утро она всегда начинала с чашечки крепкого кофе. Вадим, зная это, подал ей металлическую кружку с только что заваренным густым горячим напитком и стал наблюдать, как каждый новый глоток ободряющей жидкости будет преображать его спутницу. Она обхватила кружку ладонями, чтобы согреться, глубоко вдохнула аромат кофе и осторожно сделала небольшой глоток.

– Красиво! – сказала Маша чуть охрипшим спросонья голосом.

Она посмотрела в сторону восхода, а потом подняла голову и взглянула на посветлевшее, но всё ещё звёздное небо.

– Как спалось? – заботливо спросил Вадим.

Маша сделала ещё пару глотков и покрутила кистью руки, показывая мужу жестом, что могло быть и лучше. Потом залпом допила кофе, поставила кружку на камень, взяла котелок с кашей, отложила из него треть содержимого себе в миску и отдала остатки Вадиму.

– Жаль, что на озеро вчера не пошли, – с заметной иронией сказала Маша уже привычным голосом, будто давно проснулась и была полна сил. – Ночь была бы точно веселее!

– «Горняшка» накрыла, что ли? – озабоченно спросил Вадим.

– Да какая «горняшка»?! – весело сказала она и ухмыльнулась. – Храпел тут один под боком всю ночь, как стадо сурков…

– Да не храплю я! Что ты придумываешь? – изображая обиду, заявил Вадим и принялся за кашу.

– Ну-ну! Это ты им расскажешь, когда мы их на альпийском лугу встретим. Сурки наверняка тоже всю ночь не спали из-за твоего храпа.

Они съели кашу, выпили кофе и, непринуждённо болтая о разных пустяках, стали собираться на предстоящую прогулку к озеру.

Когда солнце позолотило макушки окрестных скал, Вадим и Маша налегке вышли, взяв с собой бутылку воды, термос со сладким чаем, печенье и сухофрукты. Сначала их путь пролегал по некрутой тропе между разноцветных травяных кочек, потом шёл по гребню морены с мелкой осыпью, а вскоре, за валом, вывел их на небольшое плато, ограниченное с трёх сторон другими моренами и острыми бурыми скалами. Здесь было полное безветрие и стояла абсолютная тишина.

– Послушай, как здорово, – шёпотом сказала Маша и замолчала.

Вадим медленно открыл рот, придумывая пафосную фразу в ответ, но опоздал. В этот момент справа от них раздался пронзительный свист, затем ещё и ещё. И так по цепочке несколько раз.

– Сурки! – радостно вскрикнула Маша, будто увидела их впервые, и показала рукой на трёх упитанных зверьков, стоящих на задних лапках в дозоре в двадцати метрах от них.

– Ну, здравствуйте, родственники! – язвительным тоном сказал Вадим. – Чего расшумелись-то? Свои же пришли, Сурковы!

– Посмотри, Вадим! – вдруг удивлённо произнесла Маша, когда отвлеклась от взволнованных свистунов. – Это что за гора? – она махнула рукой в сторону склона, по которому они только что поднялись, и пристально уставилась на большой белый горб примерно в трёх километрах от них.

– Ну вот! Заметила раньше времени, – расстроенно ответил Вадим. – Я хотел от озера тебе её показать. Оттуда она особенно красива…

– Так это и есть гора Союз молодёжи?! – восторженно спросила Маша. – Какая серьёзная! Я думала, она меньше.

– Ага, – протяжно ответил Вадим, – четыре тысячи сто сорок семь метров камня и льда.

Он сел на осыпь и стал смотреть на внушительную снежно-ледовую шапку горы, находящейся на противоположной стороне ущелья. Её массивное тело с покатыми боками и неявно выраженной вершиной сильно выделялось среди остальных остроконечных пиков, стоящих слева от неё и за ней. Маша села рядом с Вадимом и тоже стала рассматривать гору, на три четверти укрытую массивным ледником.

– Вон по тому пути я шёл когда-то за «Значком альпиниста», – сказал Вадим и прочертил в воздухе линию маршрута первой категории сложности, которым двигалась группа подростков под руководством Степаныча. – Сначала по морене под перевал, потом в связках на западный гребень и по снежно-ледовому склону до самой вершины…

Было заметно, что Вадим погрузился в приятные юношеские воспоминания. Маша не стала отвлекать его от них, пока он сам не заговорил.

– А какие пути восхождения видишь ты? – спросил её Вадим.

Маша задумалась на минуту, а потом сказала:

– Вижу ещё одну «единичку», вон по тому гребню, – и она показала линию пути к вершине по восточному ребру горы.

– Да, верно. Мы спускались этим путём, сделав в тот день траверс вершины, – сказал Вадим и замолчал. После недолгой паузы он ткнул пальцем на склон под гребнем и смущённо произнёс: – Я чуть не убился тогда. Оступился на спуске вон на той осыпи и кубарем съехал вниз. Но что удивительно, отделался лишь парой ссадин на колене и локте, а ещё… – он энергично почесал затылок и, улыбаясь, посмотрел на Машу. – Когда спустились, Степаныч мне такую затрещину отвесил. До сих пор вздрагиваю, как вспоминаю. «Ледоруб мне в ногу! – сказал он тогда. – Сходить на вершину, Сурков, не главное! Главное – живым вернуться!»

– Смешное выражение «Ледоруб мне в ногу», – хихикнув, сказала Маша и обиженно добавила: – А почему ты мне никогда не рассказывал об этом случае?

Вадим встал на ноги, отряхнул ладонями штаны сзади и сказал:

– Иногда лучше промолчать о своей глупости, – он подал жене руку и помог ей подняться. – Идём к озеру, а то ты так и не увидишь его из-за моей ностальгической болтовни.

Преодолев по мелким камням ещё два некрутых вала, где тропинка почти не читалась, они вышли к озеру и стали на возвышении морены, которая являлась естественной преградой, препятствующей излиянию воды из котловины в форме вытянутой капли.

Маша остановилась и заворожённо, не произнося ни слова, посмотрела на язык ледника, нависающего над зелёным озером, на зеркальную поверхность воды, нетронутую ветром, и на высокие рыжие скалы, надёжно охраняющие это высокогорное диво от посторонних глаз.

– Хочешь к леднику подойти? – спросил Вадим после нескольких минут терпеливого ожидания. – Вон с той осыпи открывается прекрасный вид на озеро и гору Союз молодёжи, – он показал на склон левее ледяного потока и двинулся по морене.