Эскул. Небытие: Варрагон

– А я что говорю, господин Гуггенхайм, способный…

– Заткнись, – спокойно бросил гноме хозяин землянки. И, о чудо! Матильда даже не стала спорить.

– Что ищешь ты в нашем мире, гость незваный? – ещё больше удивил меня Гуггенхайм.

Я не спешил отвечать, да меня никто и не торопил. Но и взгляда я не отводил.

– Молодёжь… небось в мечтах мнишь себя великим целителем, потрясателем основ мира. А на деле, ты всего лишь беглец. Только от себя самого, как ни банально, квартерон, не убежишь. Это даже архимагу не под силу. Чего молчишь? Язык проглотил?

– Думаю, что ответить, Гуггенхайм. Или, как вас по-настоящему, господин алхимик? А что плохого в мечтах? Они помогают нам не разочароваться в себе и окружающем мире, как, простите, это произошло у вас, уважаемый гоблин! Мастер-алхимик или Грандмастер? Вы теперь старьёвщик на рынке! – меня понесло, зацепил меня дед, я и не знал сколько обиды скопилось внутри, – у каждого из нас есть потери, у кого-то большие, у кого-то малые. Одних они делают сильнее, других слабее. Но выбор, выбор делает каждый за себя сам…

– Ты штооо творишшшь, – гнома шипела и показывала мне кулак исподтишка. Я взглянул на гоблина и опешил. Гуггенхайм улыбался. Острые пожелтевшие зубы, синий язык, слезящиеся глаза. Он просто беззвучно хохотал. Через минуту, отсмеявшись, Гуггенхайм промокнул уголки глаз какой-то ветошью. В которую тут же высморкался.

– Отличный выйдет целитель, мамаша Хейген, повеселил ты меня, эльфёнок. А я лет десять не то что не смеялся, улыбаться перестал… Давай, выкладывай, что задумал, вижу же так и прыгаешь на месте, ха-ха-ха.

Я даже растерялся от такого спектакля. Как мальчишку, гоблин вывернул меня на изнанку. На слабо взял, плюшкин…

Гоблин медленно отложил книгу, с которой сидел на кресле и спустился по приставным ступеням на земляной пол. Ноги его были обуты в самые настоящие войлочные обрезные валенки.

– Чего уставился, Холиен? Вот перевалишь свою первую сотню лет, поймёшь меня, старика. В землянке моим костям не сладко приходится, – хозяин пошаркал к дальней стене, где между двумя внушительными высокими шкафами висела старая рогожа. Отдёрнув её клюкой, на которую всё время опирался, он высоко поднял масляную лампу.

– Давайте за мной, коли пришли. И, чур, ничего руками не трогать. Тебя, Хейген, это особо касается. Увижу, что к рукам прилипло, отрежу и Великому Духу скормлю, – старик сказал это так спокойно и серьёзно, что сразу возникла твёрдая уверенность, выполнит всё, как обещал.

За рогожей скрывался ещё один маленький коридор, который уходил глубже под землю. Крутые ступени были высечены из камня. Спустившись вниз, гоблин поставил лампу слева у входа на специальную подставку, со стороны стены ограниченную круглой медной пластиной, отполированной до зеркального блеска. Нашим изумлённым взглядам предстала ещё она комната. Без сомнения, передо мной находилась настоящая лаборатория алхимика.

Немного тесная, она не была темной, благодаря приспособлению у входа. В дальнем правом углу была видна настоящая тигельная печь с духовым шкафом, от которых шла медная труба, скрывавшаяся в каменном дымоходе для отвода выделявшихся газов. Окон в этой конуре не было, но спёртости воздуха не ощущалось. Наверняка, вентиляция была тщательно продумана.

Слева от печи располагался длинный стол, напоминавший верстак с обитой медью столешницей. На нём в идеальном порядке лежали и крепились разнообразные приборы и инструменты: различные керамические и стеклянные резервуары и сосуды для приемки использованных веществ, приспособления для дистилляции, щипцы, кочерга и молотки, малые кожаные мехи, для раздувания огня.

В центре комнаты на каменном постаменте стоял перегонный куб с несколькими ретортами и малой горелкой. Рядом с ним, чуть ниже я увидел агрегат, очень напоминающий самогонный аппарат, какой я с детства видел у деда. И который был его законной гордостью. Только здешний очень напоминал мне пеликана, сидящего на задних лапах и открывающего свой клюв-мешок.

Справа от входа на крюках висела тёмная хламида, вся в ожогах и цветных пятнах, рядом на полке расположились несколько пар толстых кожаных перчаток и фартук.

– Что скажешь, Эскул из дома Холиен? – гоблин повернулся ко мне и самодовольно улыбнулся своей ужасной улыбкой.

– Ммм… Мастер Гуггенхайм, слова бессильны передать мои чувства, но скажу одно, за возможность поработать в этом месте я отдал бы очень много, но пока мне нечего вам дать и…

– Ни слова больше, мальчик…

#Грандмастер Алхимии и Астрологии Кривой Нос предлагает вам стать его учеником. Да\Нет#

Даааа! Блин, наконец-то знакомая игровая динамика. А то я скоро сойду с ума с этими ночными начислениями ЭП. Повеяло родным и до слёз желанным.

– Матильда, ты можешь идти, мой ученик задержится сегодня до утра. Он должен будет понять, как пользоваться лабораторией, а, самое важное, выучиться правилам безопасности, чтобы не спалить мой дом!

– Господин, – мамаша Хейген поклонилась гоблину, – Эскул, я пошлю Бруно к Марии, он предупредит, что ты явишься завтра к утру.

– Спасибо, Матеннгельд! – я прижал руки к сердцу.

– Не унывай, клирик, мы все надеемся на тебя.

Не успели шаги гномы стихнуть на ступенях в коридоре, как гоблин вплотную приблизился ко мне.

– Первое, что ты должен запомнить, эльфёнок, это то, что всё, что происходит в этих стенах должно оставаться между нами. Алхимия – очень важное и опасное ремесло. Тебе оно поможет исцелять разумных, другому – умерщвлять их. Как только ты заявишь себя, как умелый алхимик, за тобой пристально станут следить самые разные силы этого мира. Но умный ученик всегда найдёт свой верный путь! Пока опасайся только инквизиции Варрагона. Неофициально, она приставлена следить за всеми древними в этом городе и опаснее её адептов для нас никого нет. Уяснил?

– Безусловно, Грандмастер! – я был само внимание.

– Не называй моего титула! Для всех – это секрет. Обращайся просто, господин или мастер.

– Хорошо, мастер.

– Я заметил, как ты внимательно рассматривал мою лабораторию, тебе знакомы приборы, расположенные в ней?

– Да, многие, мастер, – я стал обходить комнатушку по периметру и перечислять инструменты и посуду, называя предполагаемое их предназначение.

– Хм, неплохо, очень неплохо, – пробормотал, расхаживая и скрипя клюкой гоблин. Затем он подошёл к печи, – это, – указал он, – святая святых моей лаборатории. Атанор (5). Легендарная и сакральная печь, в которой мы с тобой будем получать необходимые вещества. Запомни, ученик, мы никогда не пользуемся углём. Только масло. Великое Делание не терпит грязи и копоти. Только чистые тинктуры и декокты, эссенции и кристаллы, эликсиры и амальгамы.

– Да, учитель, – подтвердил я, мысленно ужасаясь тому, что мне придётся реально что-то выплавлять в этих тиглях и выпаривать в ретортах. В Игре вся эта механика гораздо проще. Но не будем унывать, поглядим, что покажет практика.

– Пользуясь всем в этой лаборатории ты должен одевать специальную одежду, и фартук с перчатками, – гоблин указал на полку, – фрамуга у работающей печи должна быть закрыта всегда, наблюдение за процессом осуществляется вот здесь, через смотровое отверстие, из горного хрусталя, – он указал на окошко над печью, – вентиляционная задвижка духового шкафа, наоборот, должна быть всегда открыта. Там хитрая система дымоходов. На поверхности даже запаха почти не остаётся…

– Водяные фильтры? – поинтересовался я.

– А у тебя были неплохие учителя, мальчик… – гоблин нахмурившись посмотрел на меня, – в этих шкафах, у правой стены, пустые склянки для эликсиров самого разного объёма и набор базовых компонентов для алхимических превращений. На нижней полке книга основных простейших рецептов. Постарайся начать с них и не спеши, будь рачителен и разумен. Все возникшие вопросы запиши на пергамент, там есть кусочки чистого. Завтра я постараюсь на них ответить.