Небытие. Бессмертные

– Конечно, Эс. Это один из самых дешёвых алхимических ингредиентов. Он и годиться-то только на то, чтобы, поместив его вместе с любым эликсиром в Печь Делания и нагрев, мы сможем узнать все алхимические свойства.

– Блин, как просто-то. Век живи, век учись…

– Золотые слова, Холиен! Иногда можешь говорить умные вещи. Давай тащи, что там у тебя получилось, да побыстрей, я уже чую аромат блинов из кухни…

Я вынул фиалы из инвентаря и протянул их гоблину.

– Пошли! – Гуггенхайм развернулся и зашагал в комнату с печью. Загремела заслонка. Алхимик достал с боковой полки небольшую плоскую свинцовую пластину с одинаковыми круглыми углублениями. В одно он положил кристалл, удивительно похожий на горный хрусталь. А в другое капнул один из эликсиров, по случаю, оказавшийся первым полученным, без цвета и запаха. Снова загремела заслонка. Что-то напевая под нос, Гуггенхайм вылил в верхнюю форсунку над печью флакон с маной и заработал мехами, раздувая угли. Через несколько минут на смотровом слюдяном оконце печи стали проступать руны. Одна, вторая, третья… Четвёртая, пятая… Я в нетерпении переступил ногами. Гоблин, шевеля губами, уставился на руны.

– Интересно, интересно. Эликсир защиты от жажды. Ого! Позволяет неделю обходиться без воды. Отлично. Давай другой!

Я молча протянул зелёный фиал.

– Универсальный эликсир от ядов змей! И тоже недельный! Да ты везунчик, Холиен. О таких эликсирах я и не слышал.

– Они ценные?

– Ну, не такие ценные, как твои первые. Но всё же могут заинтересовать…

– Гильдию Торговцев, например?

– Странно, почему ты сказал. Именно Торговцев. У них больше возможности сбыть такой товар. Ещё что есть, Эс?

– Да, – я протянул серо-коричневый флакон.

На этот раз проступило девять рун, а Гуггенхайм замолчал на целых пять минут. Наконец, старик повернулся и впился в меня глазами-буравчиками:

– Что за ингредиенты ты использовал, Холиен? – от его голоса веяло могильным холодом.

– Кровь и её ингредиенты. И ещё яд кобры, сушёные слюнные железы каких-то фарангов…

– «Каких-то»? Это ездовые ящеры шаранг! Теперь мне становится многое понятным. Магия Крови, как и Алхимия Крови, запрещённые под страхом смерти виды магического искусства, мальчик! Забудь и никому не рассказывай, что ты сегодня здесь наделал. А эликсиры вылей, сожги, выкинь в реку, зарой, уничтожь! И больше никогда не используй кровь в экспериментах, если не хочешь быть гоним магами Небытия.

– Поздно, учитель. С Ковеном у меня и так война. А Совет хумансовых магов… Скажем так, я их не боюсь.

– Я тебя предупредил. А идти в Гильдию Торговцев с этим, – Алхимик указал пальцем на печь, – не стоит. Они просто перестанут с тобой работать.

– Мда… обидно. Столько усилий… Что хоть получилось с последним эликсиром?

– Ты действительно хочешь это знать, Холиен.

– Любопытно же!

– Это Aqua Mortus, Вода Мёртвых, она поднимает мертвецов, но не делает их живыми. Ты сотворил давно забытый эликсир некромантов, Эс.

Глава пятая

– Чур меня, – замахал я руками, – упаси Великий Рандом опуститься до осточертевшей до оскомины ещё в Игре некромантии и кощеевых утех. Своего говна хватает…

Но загребущие ручки всё же быстренько отправили полученные эликсиры в инвентарь. Мало ли? Опять же, эксперимент был пробный. А если взять хорошо очищенные ингредиенты и продумать аналогии компонентов тщательнее? Оборудования на «Гиперборее» достаточно, для выделения каждой фракции белков крови и клеток в отдельности! Сделаю зарубку. Кто знает? Придёт время и для Магии Крови…

Стол в обеденной зале был заставлен закусками так, будто Хейген собиралась кормить нас не только завтраком, но и обедом с ужином кряду. Это по мне!

– А где детвора? – поинтересовался я у маркитантки.

– Ха! Будут они вас дожидаться! Похватали наскоро и… только их и видели…сорванцы…

– Беззаботное время, – проворчал Гуггенхайм, придвигая к себе плошку с дымящейся зерновой кашей с ягодами, причмокивая губами в предвкушении.

– Беззаботное, не беззаботное, а если к вечеру стойла да загон для овец не будут блестеть, как яйца Подгорного, задницы близнецов почувствуют вкус ивовых розог, – замечание мамаши Хейген было принято нами молча. Ну его к… Рандому, вмешиваться в воспитание чужих отпрысков… Тем более что я прекрасно знал, что Хейген вряд ли исполнит свои угрозы. Именно потому, что близнецы никогда не отлынивали от физического труда. Кочевая жизнь быстро.

– Оу! Мастер Холиен? Каким ветром? – знакомый орочий рык раздался с лестницы.

– Попутным, Бордах, попутным! – я развернулся к спешащему на запах улыбающемуся Чёрному, – гляжу, приютили тут тебя, кентурион?

– А то! Доброго утра, мастресс Хейген, – орк глубоко поклонился гноме, приложив правую руку к груди и, лишь после милостивого кивка хозяйки, присел на край лавки за стол. Перед моим изумлённым взором предстала удивительная картина: мамаша Хейген постелила кентуриону вышитое полотенце и утвердила большую миску с парящими кусками отборного мяса! Ничего себе новости… Я вопросительно глянул на занятого завтраком Гуггенхайма. Старик поиграл бровями и, едва заметно пожав плечами, продолжил есть как ни в чём не бывало.

Маттенгельд Хайгуринн обеспечила орка ложкой и краюхой свежеиспечённого хлеба и, вытерев руки фартуком, удалилась. Великий Рандом, Альв, Подгорный и все Три Сестры! Она шла, изящно покачивая из стороны в сторону своим необъятным …эээ… габаритами. Неужели… я подозрительно уставился на кентуриона, уплетавшего мясо за обе щеки. Орк покосился на мою онемевшую тушку и весело подмигнул, продолжая поглощать горячее мясо.

– Однако… Бордах, как… эээ дела? Ну и вообще…

– Прекрасно, мастер Холиен… ну если ты ммм… о делах.

– Значит, говоришь, долг жизни и война – дерьмо, кентурион? – придвинулся я к орку, – а мне вот, кажется, ты со мной не совсем откровенен был. И главный твой интерес в другом, клыкастый ловелас…

Бордах посерьёзнел и повернулся ко мне, отодвинув плошку. Я тоже развернулся к орку, напустив на себя маску строгости. Но всё же дольше минуты удержать её не смог и расхохотался, совсем обескуражив кентуриона. Едва отдышавшись, произнёс:

– Ну ты, кентурион, и жох! И чем ты нашу Хейген взял, а? Ума не приложу. Она же кремень, а не женщина! Да что там кремень? Утёс!

– Уважением и достоинством! – я и не заметил, как гнома появилась у моего плеча, положив на него тяжёлую ладонь, – и не твоего ума дело, квартерон, кого я привечаю! Нашёлся, поборник нравственности… в зеркало, глянь, Эскул!

– Да я чего, я ничего… – пошёл я на попятный, – встречайся с кем хочешь. Неожиданно просто…

– Бордах нам здорово помог, когда ты свистопляску в Цитадели устроил. Да и потом, специально с лошадями за мной и детьми приехал!

– Ну всё, всё, мамаша…признаю, сглупил. Простите меня, Бордах, Маттенгельд! Столько всего навалилось, вот и подозреваю всех и вся. Кентурион, ты же сам говорил, что обязан Ведьмам…

– Ну, к сведению, не Ведьмам, а только Зелерин. И, если ты, квартерон, ещё не знаешь, так я тебе поясню. Чёрные могут иметь долг чести, перед кем-либо, но это не значит, что ради этого они станут наушничать и выведывать для них. Долг чести – нерабский и нелакейский долг! – орк гордо выпятил квадратный подбородок.

Я молча встал и покаянно склонился перед Бордахом, разведя руки:

– Ну извини, кентурион… просто я мне очень дорога мамаша и все её домочадцы, а ты тут человек…эээ орк новый… Вот меня и раззадорило. Каюсь, взревновал!

Хейген шутливо шлёпнула меня по спине полотенцем:

– Садись уже, Холиен… взревновал он… мяса небось хочешь? Так вторая порция поспела, я уж и принесу. А ты думал, что только Бордаху положила? Ха-ха-ха! Мужики… – я глянул на кентуриона. Всё время нашей перепалки тот сохранял каменное выражение лица, а тут вдруг улыбнулся, обнажив клыки, и подмигнул мне.

– Дурак ты, Холиен, или жизни мало видел…