Великий Наблюдатель. Часть 1

«Ваше величество, может партию в шахматы пока падаем?» – Виленин смотрит лукаво и блестит лучиками из уголков глаз, задумал какую-то хитрую шутку – он на это мастер.

«Извольте, старый друг. На что играем?» – король ничего и никого не боится, всегда принимает брошенный вызов и всегда побеждает ещё до начала сражения – поэтому он и правит миром.

– Как обычно, на одно любое желание.

Виленин с королём успевают сыграть на желание одну партию, король выиграл, Виленин теперь должен ему одно своё желание.

Диванчик развалился – мы приехали. Виленин привёл нас в светлую чистую гранитную камеру, где он родился и счастливо жил с мамой, там по-прежнему лежат его детские вещи и игрушки. Фотографии любимых мамы и отца, которого Виленин никогда не видел, потому что родился после его смерти. Горькие и сладкие воспоминая захлестнули его. Мы тактично тихо стоим.

Волна его щемящей сладкой скорби накрыла и всех нас. Вспомнил детство и ещё молодых смеющихся родителей, любимого рыжего хомячка Буню, шуршащего в коробке из-под обуви, красную облезлую роликовую доску – верное средство передвижения между подростковыми неприятностями. Вот старый двор между рядом деревянных сараев для угля и блестящей мокрой паутиной, натянутой на кривые ивы. Вот запуски самодельных ракет в запрещённый космос, ответные лучи любопытства оттуда и первая волнующая встреча, случайное прикосновение рук, неловкие поцелуи в тесноте звёзд. Ещё тёплая, волнующе пахнущая твоим юным телом пижама с второпях оборванными завязками, она небрежно забыта на крашеном деревянном стуле среди розовых кустов на летней веранде с душистыми яблоками. Все запахи смешались в один. Пьянящий запах юности. Снизу потоки тёплых слёз радости встретились сверху с дождём холодных слёз ясности понимания всего уже случившегося. Беги прочь отсюда. Оставайся юным навечно. Ничего не знай. Ты жив. Дыши.

«Ваше величество, я должен принести Вам присягу в верности, чтобы Вы благородно приняли правление этим осточертевшим пустым миром», – на Виленина теперь страшно смотреть, он испытывает ослепляющий дикий страх, его трясёт. Это самое могущественное существо во вселенной реально боится того, что сейчас произойдёт, и он не готов, он просто покорился своей судьбе. Сейчас человек в кепке снимет кепку, и мир изменится навсегда.

Виленин встал на колени, опустил голову, закрыл глаза и начал очень-очень тихо, почти не слышно петь древнейшую песню воинов своего племени, как пел его отец и дед, который всё создал и которого люди почему-то зовут «Дьявол». Мелодия песни напитана энергией рода созвездий, она рокочет и ласкает, она мгновенно сжимает целое солнце в паучью точку и разворачивает из ничего чистую любовь в ядре из пылающей ненависти. Темп песни быстро ускоряется, пол дрожит, воздух дрожит. Дрожит планета и весь этот мир – ему конец.

Мы такие же как Виленин, мы не можем этому сопротивляться, это наша суть. Мы подхватываем темп и взявшись за плечи друг друга начинаем танцевать босиком. На нас белые дхоти и длинные полностью скрывающие тела красно-черные халаты. На головах у нас угольно-чёрные тюрбаны закрывающие лица, видны только глаза. Это танец изначальных воинов-разрушителей, который можно станцевать только единожды, создав новую вселенную. Прыжки, выпады, обороты, сальто с места, рубящие и ласкающие движения рук, ног и тел. Темп бешено нарастает. Наши тела текут и вибрируют, движения завораживающе синхронны, наши одежды пылают, мы танцуем вокруг стоящего на коленях и уже оглушительно громко поющего Виленина. Ногами мы отталкиваемся прямо от сгустившегося нагретого нашим вращением воздуха, мы уже не касаемся гранитного пола. Мы уже не касаемся этой реальности – мы сами единственная исходная порождающая реальность.

Звук голоса Виленина, поющего ту самую древнейшую песню, прошил лучами-нитями насквозь всё пространство, заставил его синхронизироваться с ним, нанизал на себя и связал всё сущее. Теперь один последний короткий выдох и за ним бесконечно долгий вдох, в котором Виленин вдыхает, втягивает, всасывает в себя теперь всё привязанное к нему нитями звука древнейшей песни пространство, время, всё сущее, всё бытие.

Виленин лежит на полу, в позе эмбриона поджав под себя колени. Глаза закрыты, он тихо и спокойно дышит, он жив. Он свободен, он улыбается, он счастлив. Его серая кепка неподвижно лежит рядом. Из нижней её части, которая соприкасалась с головой Виленина, свисает пучок розовых с красными кровяными прожилками тонких щупалец.

«Вильгельм, чо за такое?» – я в недоумении, щупальца в кепке отвратительны, они слегка подёргиваются, как будто пытаются что-то нащупать вокруг.

Вильгельм устало сидит на гранитном полу и медленно объясняет всё мне и королю. Это кепка Виленина, человека в кепке. Он не всегда был в кепке. Когда ему исполнилось 19 лет, он пошёл на вечный зов и встретил эту кепку, это существо в огромной подземной пещере, полностью заполненной сухой кровью. Кепка – это могущественное живое существо, питающееся сильнейшими чувствами и в обмен трансформирующее желания.

Кепка предложила Виленину сделку. Она будет жить на его голове, запустит в его мозг свои щупальца, и будет полностью высасывать из него его дикую всесжирающую ненависть к людям. Эта ненависть мешала Виленину подняться на поверхность, выйти к людям, он сам больше всего страшился её. Поднявшись и увидев будущие черные мысли и будущие грехи людей, он бы в ту же секунду очистил их, то есть уничтожил всё человечество за секунду. Он бы сделал то, что не стал делать его отец Вилен, который полюбил его маму Литу, и сила любви к которой остановила уничтожение человечества. Грустно, что само же спасённое Литой человечество и заточило её в подземную тюрьму.

Виленин с радостью согласился на сделку с кепкой. Всю высасываемую ненависть кепка трансформировала в такой же силы любовь, то есть вместо ранее испытываемой предельной ненависти теперь Виленин стал испытывать такую же предельную любовь. Дьявольское беспредельное могущество Виленина, полученное от отца и деда, осталось с ним. Он мог всё. Но теперь благодаря кепке он использовал это могущество во имя любви. Он много миллионов лет правил миром, но не открыто, он был серым кардиналом, теневым лидером, кукловодом земных вождей, царей, королей, императоров, римских пап, президентов и генеральных секретарей.

Виленин открыл глаза, король заботливо подал ему руку, помог ему подняться. Они обнялись.

«Ваше величество, теперь я могу ЛИЧНО принести Вам присягу в верности. Правьте миром благородно и сильно. Пусть все Ваши свершения будут добрыми навечно. Теперь Я Ваш слуга и верный помощник», – тихие слова Виленина в светлой тишине его родной пещеры не звучат церемонно и торжественно. Они звучат по-родному, близко, искренне. Мы четверо стали роднее родных братьев, станцевав единожды древний танец изначальных воинов-разрушителей и так создав новую вселенную.

Что мы увидим, поднявшись на поверхность новой планеты? Что за новый мир мы создали в братском танце? Женщины рожают детей в мирах, но новые миры создаются мужчинами-братьями в древнейшем танце.

«Дорогой Виленин, за Вами шахматный должок. Одно Ваше желание. Не забыли?» – король шутливо толкает в бок Виленина, широко улыбается, похоже теперь его очередь хулигански пошутить. Вильгельм подмигивает мне, он как всегда всё знает заранее, а, учитывая безграничное могущество шутников, шутка будет вселенски офигительной.

– Ваше величество, как можно? Я конечно стар и мне приходится постоянно записывать себе на руке пароли от гугл-почты, но свои долги всегда помню и отдаю, спросите, например, Вашего Моисея. Какое из моих желаний изволите?

– А то, самое заветное, где Вы хотите забыть о смерти и забыть, что каждое воспринимаемое чувствами мгновение жизни уже хоть и на долю секунды, но уже в прошлом. То Ваше желание, где Вы хотите полностью раствориться в несуществующем «сейчас» и стать живым.

– Ух, чёрт! Ох, простите, не к ночи будь помянут… Ваше величество! Вы действительно разрешаете мне исполнить это моё заветное желание?

– Да, дорогой Виленин, это мой братский подарок. Но есть мелкое условие – Вы получите эту великую способность, если поделитесь ею с каждым человеком в этом мире. Вы сможете стать живым и счастливым, и все люди тоже станут живыми и счастливыми. Если, пожелают конечно. Пусть по крайней мере, все люди будут способны это сделать, если сами захотят – для них это будет «шахматный» долг на их желание. Ха-Ха! А я буду для них как шахматный король желаний.

– Я согласен, Ваше величество. Господи, это же навечно самая смешная шутка. Вы перешутили меня, мой друг, поздравляю!

– Да будет так, человек.

Они обнялись и долго безудержно до слёз хохотали над до конца только им двоим понятной шуткой.

Мы поднимаемся наверх на наспех склеенном скотчем бархатном диванчике, так же играет тихая музыка: теперь джаз и что-то из старых «Битлз» одновременно. Король с Вилениным снова играют в их чёртовы шахматы на желания, от которых когда-нибудь вздрогнет или вдруг заново родится мир.

Я тороплюсь к ужину домой. Сегодня жена обещала запечь в духовке мои любимые баклажаны, не хочется опаздывать.

– Вильгельм, так получается, что Виленин правил миром?

– Нет, кепка правила миром.

– Нет, шахматный король правил миром.

– Нет, великий наблюдатель правил миром.

– Чушь какая… Ты хоть прихватил кепочку?

– Канеш.

– Зайдешь в гости на баклажанчики?

– С удовольствием.

11. Три поросёнка

Когда у Саши той ночью пропала его любимая жена, он ещё несколько недель, обезумев от горя, остервенело искал её повсюду. Он не спал и не ел, а только искал её и звал, расспрашивал всех встречных, может кто что видел. Раньше все знали его как доброго и отзывчивого, который и мухи не обидит, но вскоре встречные стали в ужасе шарахаться от него, настолько страшно и безумно он стал выглядеть от горя и отчаяния. Он выл, скулил, плакал и никак не мог поверить, что её больше нет, что он больше никогда не обнимет её, не прижмёт к сердцу. Потом пришла апатия, потеря смысла жизни, родственники всерьёз опасались, что он убьёт себя. Единственное, что помогло ему пережить горе, это забота о детях – о пятерых славных малышах, плоде чистой и нежной любви. Они ещё не начали ходить, а только беззащитными комочками спали и всё время нуждались в тепле и еде. Саша теперь всё своё время и силы тратил на поиски пропитания для детей. Это было очень тяжело – год был плохой, все еле сводили концы с концами, многие уже умерли. Совсем плохо стало зимой, Саше приходилось всё дальше уходить от дома, чтобы хоть что-то принести.

Сегодня в поисках пищи Саша бежал уже семь часов без остановки, ноги ватные, дыхание хриплое, от усталости и голода у него кружилась голова, он почти умирал. «Скоро станет темно, пора возвращаться домой к малышам, но я не могу прийти с пустыми руками, они уже четыре дня ничего не ели, я должен принести хоть что-нибудь, любой ценой.» Вдруг он увидел на краю леса большой каменный дом, рядом с ним гостевой деревянный домик, и ещё веранду для отдыха из веток и соломы, стилизованную под шалаш. Возле веранды в железной жаровне горит костёр. На веранде развалившись в плетёных креслах сидят трое.

Саша знал их – это были писатели-свиньи. Они умные, жестокие и жадные, но это был единственный шанс, Саша решил попросить у них какие-то продукты для малышей. Он подождал пока дыхание после бега восстановится, спокойно подошёл к ним и с достоинством поклонился.

– Уважаемые господа писатели, выражаю вам своё почтение. Меня зовут Саша, я волк. У меня умерла жена, осталось пятеро малышей, мы несколько дней ничего не ели, мы на грани голодной смерти. Очень прошу вас помочь какими-нибудь продуктами, я готов отработать.

Писатели были уже пьяны. Самый жирный из них хрюкнул и засмеялся: «Ха-ха! Волк! Голодный! А ты знаешь, что волка ноги кормят! Найди работу, тунеядец.»

Другие писатели пьяно засмеялись и захрюкали. Сострадание даже не шевельнулось в их сердцах, его там никогда не было, как не было и любви, уважения, смирения, терпения, понимания, человечности. Они даже и не подумали помочь умирающим от голода маленьким детям, этим ни в чём не повинным беззащитным комочкам, которые только родились, доверились волшебному потоку жизни, который их как всегда жестоко обманет и вынесет их холодные мёртвые тельца на чёрный брег смерти.

Саша не уходил, он стоял как вкопанный, молча, слёзы лились из его глаз, он понимал, что это конец, смерть и ему и его любимым детишкам.

В результате дьявольской реакции распада алкоголя, в которой он на этот раз смешался с божественным писательским талантом и часто сопровождающим его жестоким юмором, в мозгу младшего свино-писателя родилась жестокая шутка.

– Постой-ка, волк. Мы знаем, что ты ненавидишь нас, что ты плюёшь на нашу мудрость, которую мы ценой многолетних бессонных ночей записываем в наших книгах и статьях, заботясь о спасении от невежества таких простых, но любимых нами созданий, как ты. Мы знаем, что ты плюёшь на наши тяжело заработанные достижения и заслуженную славу. Так мы предлагаем сейчас тебе как следует, от всей души, плюнуть на наше имущество как на символ наших заслуг перед народом. Здесь наше имущество этот дом. Мы дадим тебе еду, если ты сможешь просто сдуть эту соломенную веранду.

Саша обрадовался, это шанс, огонёк надежды, может его дети и не умрут сегодня. Хотя он был уже на грани смерти от голода и усталости, он собрал всю волю к жизни, всю любовь к детишкам, всю любовь к пропавшей жене и дунул на соломенную веранду.

Саша сразу потерял сознание, он не видел, как порывом космического ветра снесло веранду вместе с писателями. Свиней-писателей разбросало по поляне, но они не пострадали. Алкоголь сразу выветрился из них, они мгновенно протрезвели, и их заполнил гнев. Они вскочили, подбежали к Саше, и грубо облили его ледяной водой, чтобы привести в сознание.

– Вставай волк. Не знаем как, но ты сдул соломенную беседку, наверное она была старая и уже гнилая, так каждый может, это не засчитывается. Теперь ты должен сдуть этот деревянный гостевой дом. Иначе ничего не получишь.

Саша был без сил. Он не мог даже стоять. Он умирал. Он вспомнил детишек и понял, что ему придётся здесь умереть, но хотя бы они смогут выжить.